Ну и что из того, что несколько картин сожгли? Ну и что из того, что какие-то там Детай, Жером и Вибер жалят его исподтишка? Эти трое входили в жюри конкурса плакатистов, организованного в сентябре галереей "Буссо и Валадон". Нужно было отобрать плакат для рекламы в Америке труда профессора Слоана "История Наполеона". Композиция Лотрека была отклонена, и тогда художник показал ее специалисту по истории Наполеона Фредерику Массону. Чего только ему не пришлось выслушать! Оказывается, фиолетовый цвет - это "печать декадентства", а те, кто, как Лотрек, осмеливаются пользоваться им, - "анархисты, которых следует расстрелять" 1. Но все это не трогало Лотрека. Его драма заключалась в другом.
1 Процитировано Жуаяном.
Он с остервенением снова набрасывается на работу, погружается в развлечения, кидается в водоворот жизни. Он не из тех, кто долго огорчается. Надо смеяться. "Надо... Что?" Не жизнь, а калейдоскоп. Кафе "Вебер". Улица Мулен. Мастерская. "Айриш энд америкен бар". Сон в фиакре. Бары и дома терпимости. Коктейли и проститутки. Безумный водоворот закручивает его все сильнее.
За зиму художник завершил довольно большое полотно - "Тристан Бернар на велодроме Бюффало". Это произведение - такая же дань велосипедному спорту, как "Марсель Лендер, танцующая болеро" - дань театру. Теперь подготовительная работа у Лотрека занимает гораздо меньше времени, чем раньше. "Инкубационный период" длится всего несколько месяцев, а иногда и несколько недель.
Он работает как-то рывками, судорожно, бросается от одного к другому. Он нарисовал на литографских камнях сцены в "Фоли Бержер", в "Пале де глас", Лендер в "Сыне Аретена", лондонские впечатления, певицу Анну Хельд, иллюстрировал две программы - "Саломею" Уайльда и "Рафаэля" Коолюса, премьеры которых состоялись в театре "Эвр" в феврале, плакат с объявлением о печатании романа с продолжением "Набат" в "Депеш де Тулуз". Для апрельского Салона ста Лотрек создал еще один плакат, на котором он снова изобразил пассажирку из 54-й, написав ее в тонком, изысканном колорите. После этого он вновь вернулся к проституткам. Одно время он, по совету Жуаяна, собирался иллюстрировать "Проститутку Элизу" Эдмона Гонкура и даже сделал несколько рисунков и акварельных набросков на полях книги, но потом охладел к этой работе и предпочел составить альбом литографий, посвященный обитательницам домов терпимости.
Этот альбом должен был состоять из десяти листов, объединенных под коротким названием "Проститутка". Однако вскоре Лотрек придумал другое название, которое гораздо удачнее выражало его собственное, особое отношение к миру проституток: "Они". Этим словом Лотрек объединял всех женщин вообще, безо всякого различия. Выбрав такое название, он тем самым хотел как можно ярче подчеркнуть, что лично он не видит никакой разницы между проститутками и всеми остальными женщинами, что этой разницы просто не существует 1.
В этой серии литографий Лотрек изобразил Ша-Ю-Као, единственную танцовщицу в "Мулен Руж", о которой с похвалой отзывался Валентин Бескостный. Ша-Ю-Као выступала клоуном в "Новом цирке" и танцевала в кабаре Оллера. Лотрек уже раз изобразил ее: нежно обнявшись с подругой, она танцует вальс 2. За последние месяцы он сделал с нее много этюдов, написал ее в цирковом костюме - в шароварах до колен, в лифе с пышными оборками и большом белом остроконечном колпаке, украшенном желтыми лентами.
Возможно, что интерес к Ша-Ю-Као вызван был увлечением художника лесбиянками. "Господин Анри" стал своим человеком не только на улице Мулен, но и завсегдатаем одного из баров на улице Бреда - сегодня она переименована в улицу Анри Монье, недалеко от площади Пигаль. В "Ла сури" собиралась стайка женщин, которых изолировало от мира и объединяло друг с другом общее извращение. Они приходили сюда "семьями" 3. Содержательница бара, некая мадам Пальмир, полная, добрая женщина, на первый взгляд производила отталкивающее впечатление и была в чем-то похожа на своего маленького бульдога Бубуля. Шери-Бубуль был поразительным существом. Он ненавидел женский пол и, дико ревнуя свою хозяйку, норовил вцепиться в икры клиенток или как следует "полить" их.
1 Жан Адемар, говоря о том, как родилось название альбома, утверждает, что некоторые друзья Лотрека разделяли его убеждения. Он приводит цитату из "Мемуаров степенного молодого человека" Тристана Бернара: "Лежа на обитом репсом диване, Даниэль наблюдал за деятельностью весьма упитанной особы, которую, если забыть, что она почти голая, можно было принять за обыкновенную горничную - так она проворно орудовала разными кувшинами и ведрами".
2 "Вальсирующие женщины".
3 Леклерк.
В этот специфический бар иногда забредали мужчины, но, увидев "субчиков" с полным отсутствием растительности на щеках, "одетых в строгие пиджаки, в рубашки с накрахмаленными воротничками" 1, они там долго не задерживались. А Лотреку атмосфера бара пришлась по вкусу. Женщина и любовь, какой бы облик они ни принимали и где бы он с ними ни сталкивался, всегда околдовывали его. Он напоминал ночных бабочек, которые преодолевают огромные пространства, привлеченные запахом бабочки-самки.
Он упивался порочной атмосферой "Ла сури" - "Ла тури" произносил он. Здесь он чувствовал себя, как всегда в женском обществе, непринужденно и естественно. Одни из этих женщин были мужеподобны, коротко подстрижены и носили галстуки, другие - подчеркнуто женственные, томные, драпировались в кричащие хламиды.
Парочки кокетничали, ссорились, мирились, ворковали, играли в карты или в кости и без умолку болтали. Все курили. Кто - толстые сигары, кто восточные сигареты. Пепельницы наполнялись окурками со следами губной помады. Вот одна из клиенток, наркоманка с расширенными зрачками, достает из сумочки шприц и направляется в туалет. Воздух в кафе насыщен алкоголем, мускусом, амброй и пачулями, струятся запахи морфия и эфира. В уголке сидит старуха с дряблым пожелтевшим лицом, покрытым штукатуркой косметики, и с похотливой улыбкой сладострастно гладит коленку совсем юной девице, которую привело сюда извращенное любопытство, - одна из тех, кто "украшается пороком, как шляпкой с цветком" 2.
"Женщина, влюбленная в другую, - говорит Лотрек, - самое безумное существо". Глаза старухи горят. Лотрек в своей стихии. Он наблюдает и рисует. Польщенные вниманием художника посетительницы "Ла сури" охотно позируют. Они советуются с ним, просят его быть посредником. Они приняли его в свою среду. Да это и понятно - он такой же изгой, как и они.
Лотрек не довольствовался зрелищем "Ла сури". Время от времени он "организует сладострастные спектакли... сапфические сеансы" 3. Он приглашает одну из лесбиянок из "Ла сури", по прозвищу Жаба, в дом свиданий на улице Миромениль, знакомит ее с другими девицами, а сам становится "страстным наблюдателем" 4 их любовных ласк.
1 Там же.
2 Варно.
3 Шауб-Кох.
4 Там же.
* * *
Пока Лотрек проводил время среди лесбиянок (кстати, он очень скоро к ним остыл), Жуаян готовил к январю 1896 года новую большую выставку работ Лотрека.
Жуаян уже два года сотрудничал с Мишелем Манзи, специалистом по хромотиполитографии, который тоже работал у "Буссо и Валадон". Жуаян и Манзи выставили произведения Лотрека в небольшом затененном акациями здании XVIII века на улице Форест, 9, который принадлежал галерее.
На этой выставке было показано много разных произведений - живопись, плакаты и литографии, но работы, посвященные домам терпимости, не экспонировались. Лотрек не хотел скандала, споров по поводу "выбранных им сюжетов и тем" и потому отказался демонстрировать их широкой публике, но попросил развесить отдельно, на втором этаже, в двух маленьких комнатах, "обитых красным и зеленым бархатом и обставленных желтой мебелью" 1. Ключ от этих комнат он взял и разрешил подниматься туда только нескольким избранным, достойным, по его мнению, "витютня с оливками".
Естественно, что эти таинственные комнаты привлекали на улицу Форест массу любопытных, но Лотрек был непоколебим. "Ничего не продается", заявил он торговцам, которые не замедлили явиться.
Жизнь показала, что Лотрек был прав. Выставка, хотя на ней и не были представлены самые смелые его работы 2, все же вызвала много толков. "Цинизм", "непристойность" - эти слова не сходили с уст. Дело дошло до того, что Гюстав Жеффруа счел нужным вмешаться и напечатал в "Журналь" пространную статью, где рьяно защищал художника. "Тот, кто поедет на улицу Форест, - писал он, - не пожалеет о потраченном времени, если он ценит острую наблюдательность, размах рисунка, гармонию света, приглушенные и богатые краски". Отвечая на нападки хулителей Лотрека, Жеффруа не побоялся опереться именно на те произведения художника, которые тот не выставил для широкого обозрения. Цинизм? Непристойность? "Нет, у меня не создалось такого впечатления. Здесь господствует стремление к правде, и она выше праздного любопытства и предвзятости обывателей. Не прибегая ни к фантасмагории, ни к кошмарам, отбросив ложь, руководимый одним твердым желанием - показать правду, Лотрек дал удручающую картину страданий и порока, предельно обнажив одну из язв нашего общества, язв, которые прикрывает ширма цивилизации. Никогда еще никто не разоблачал так трезво, с таким полным горечи спокойствием почти детское плутовство этих женщин с наивными лицами, их тупость, животное отсутствие мысли, а также, что еще печальнее, - потерянную возможность для многих и многих из них жить счастливо, благополучно и просто..."
