Ознакомительная версия.
Однако на Руси о случившемся узнали, и последовала расплата. Момент выбрали грамотно, выждали, когда Михаил III со всей армией и флотом ушел на арабов. 18 июня 860 г. у Константинополя показались русские корабли. Войско было небольшим, 200 ладей везли 8—10 тыс. воинов. Но огромный город оцепенел от ужаса. На закате солнца, при совершенно тихом море, паруса эскадры грозно приближались к столице. В зловещей тишине корабли проходили мимо стен, а в них стояли молчаливые, суровые русичи и выразительно показывали мечи. Эта картина словно загипнотизировала горожан. Десант ворвался в предместья, где находились дачи, виллы, загородные дворцы. И понеслось! Воины грабили. Все, что не могли унести, уничтожали. Жгли дома, резали скот, рубили деревья, убивали попавшихся под руку. Это вполне соответствовало тогдашним понятиям о мести – кровь за кровь. Начали насыпать землю у стен, чтобы войти в сам Константинополь.
Столицу охватила паника. Никто не думал о сопротивлении, городские власти забыли о своих обязанностях. Достойно проявил себя только патриарх Фотий. Он фактически принял на себя управление, старался прекратить хаос, организовывал людей. Патриарх не забыл и о духовном долге. В своих проповедях обличал беззакония византийцев, считал нападение справедливой карой за их грехи. Говорил: «И как не терпеть нам страшных бед? Вспомните, как греки несправедливо обижали приезжих русов, когда мы убийственно рассчитались с теми, которые должны нам были чтото малое, ничтожное… Сами обрадованные, всех огорчали, сами прославленные, всех бесчестили, сами сильные и всем довольные, всех обижали…» После покаяния столичные жители под руководством Фотия обратились к заступничеству Пресвятой Богородицы. Взяли Ее ризу, обошли стены крестным ходом. И город неожиданно был спасен. Славяне, в общем-то, рассчитались сполна, наполнили трофеями корабли и штурмовать стены не стали. 7 июля они сели в ладьи и благополучно отчалили домой [76, 91].
Но заслуги Фотия не ограничивались страшными днями осады. Этот патриарх был талантливым богословом, а вдобавок и мудрым политиком. Вот он-то прекрасно осознал, что конфликт с Римом имеет вовсе не духовную подоплеку. Понял, что Рим – враг Константинополя и преднамеренно отвергает примирение. Латиняне, не признав VII Вселенского Собора, по-прежнему тыкали греков носом в ересь иконоборчества, которой уже не было. Ну что ж, коли так, Фотий принялся бить оппонентов их собственным оружием. Обвинил Рим в «трехъязычной ереси», дозволяющей богослужение лишь на латинском, греческом и еврейском языках. Кроме того, западные богословы были гораздо слабее византийских, в переводе Символа Веры на латынь допустили ошибку. В текст вкралось слово «filioque», и получилось, что Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Сына. Сам папа и многие римские иерархи признавали правильным византийский перевод [144]. Но германский император настоял, чтобы был принят западный вариант, пусть неточный, зато «свой». Это искажение Фотий тоже квалифицировал как ересь.
Патриарх блестяще опроверг претензии пап ставить свою власть выше светской. Но кое-в чем он перенял опыт латинян. Рим и западные короли умело использовали христианство в политических целях. Распространяли его на сопредельные страны, чтобы подчинить их собственному влиянию. В противовес римской Фотий начал создавать мировую «византийскую систему», которая действовала бы через Константинопольскую патриархию. Он деятельно принялся улучшать связи с церквями Армении, Грузии, Сирии. А для дальнейшего распространения Православия открылись возможности в Хазарии.
Покорив множество народов, это государство попросту обнаглело и напакостило само себе. После запрета христианства в каганат понаехали мусульманские проповедники. Простые хазары узнали, что по законам шариата нельзя продавать в рабство единоверцев. Их самих за неуплату налогов обращали в неволю и отправляли в восточные страны, и чтобы защититься от подобной участи, они ринулись принимать ислам. Иудейский царь разгневался. Как же посмели его подданные лишать казну и работорговцев законной прибыли? Запретил в стране ислам, казнил мулл и проповедников, многие мусульмане бежали в Закавказье.
Но арабы и хорезмийцы в вопросах веры шутить не любили, закрыли хазарам доступ на свои рынки. Ссора с Византией тоже оборачивалась убытками. Греки заподозрили, что нападение русичей на Константинополь произошло при поддержке Хазарии, и уж во всяком случае, при ее попустительстве. В ответ напустили на каганат мадьяр. На этот раз они действовали успешно. Разбили войска хазар, опустошали их земли. Хазарский царь спохватился, что натворил не то. Быстренько перенацелился на уступки. Правда, решил сделать хорошую мину при плохой игре. Пригласил делегации из халифата и Византии, чтобы провести диспут между христианскими, мусульманскими и еврейскими богословами.
Греческую миссию возглавил любимый ученик Фотия Константин – в монашестве Кирилл, выдающийся ученый, умелый дипломат. Он и его брат Мефодий (в миру предположительно Николай) родились в Солуни, где жило много славян, знали их язык. Добравшись до Крыма, братья несколько месяцев провели в Херсонесе. Услышали от местных жителей предания о св. Клименте, который был тут казнен в III в. Кирилл проанализировал эти сведения и сумел найти мощи святого. В Херсонесе он увидел и две книги, Евангелие и Псалтирь, написанные «русьскими письмены». Общался с хозяином книг, христианином-русичем, освоил его грамоту (у св. Кирилла были чрезвычайные способности, в Херсонесе он выучил и еврейский язык). Мы не знаем, каким из славянских алфавитов были написаны книги, но он стал основой для дальнейших изысканий будущих просветителей.
Диспут в Итиле прошел так, как и планировали хазары. Разумеется, св. Кирилл, мусульманский и иудейский ученые не могли переубедить друг друга. Но царь объявил, что поражен мудростью всех участников и «в знак уважения» к ним дозволил исповедовать в каганате христианство и ислам. Тем самым нормализовал отношения как с Византией, так и с Востоком, можно было снова торговать с ними. Св. Кирилл окрестил в Хазарии 200 человек, вместо предложенных богатых даров попросил отпустить византийских пленников. Царь его просьбу уважил. Почему бы нет? Греки за это помогут замириться с мадьярами. Что касается подданных, пускай себе крестятся. Ведь христиан ничто не мешало продавать в страны ислама. А мусульман – в Византию.
В Константинополе Кирилла очень хвалили за успешное выполнение задачи. Он высказал Фотию идею перевести Священное Писание на славянский язык, и патриарх сразу оценил, какие перспективы это откроет для его планов формирования «византийской системы». Благословил и поддержал начинание. Кирилл упорядочил и усовершенствовал буквы, виденные в Херсонесе, приблизил их к греческой орфографии, чтобы проще было переводить богослужебную литературу. Так родилась кириллица. Хотя долгое время сохранялась память о том первоисточнике, на базе которого создавалась новая азбука. Переводы, сделанные ею, назывались «руськыми», иногда к алфавиту давалось примечание «се же есть буква славенска и болгарска еже есть русская».
А вскоре появилась возможность применить кириллицу на практике. Когда погиб Аварский каганат, в Центральной Европе разрослось Великоморавское княжество. Оно охватывало Словакию, часть Паннонии, Польши, Германии. Моравию окрестили германские миссионеры. Но против нее выступил император Людовик Немецкий, и вскоре стало ясно, что немецкие священники, обосновавшиеся в Моравии, подыгрывают противнику. Тогда князь Ростислав обратился в Византию, попросил прислать ему греческих проповедников. В качестве эксперимента Фотий направил к нему Кирилла и Мефодия.
В 863 г. братья прибыли в столицу Моравии Велеград. Германские священники встретили их крайне враждебно. Но Ростислав покровительствовал им. Кирилл и Мефодий начали вести службы на славянском языке, продолжали работу по переводу Священного Писания. За три года они подготовили нескольких учеников и повезли в Константинополь, чтобы поставить их в священники. По дороге остановились в Паннонском княжестве (в нынешней Венгрии, возле озера Балатон). Здешний князь Коцелл тоже заинтересовался славянским богослужением, упросил братьев погостить у него и выделил им 50 учеников.
Таким образом, проекты Фотия начали реализовываться. Еще одним шагом по расширению византийского влияния стало крещение Болгарии. В 864 г. ее царь Борис решил обратиться к истинной Вере. Греческие дипломаты всеми силами постарались, чтобы он принял крещение от Константинопольской патриархии. Но царь тут же обжегся. В данном отношении Византия мало отличалась от Рима, в христианстве она видела инструмент политического господства. Борису объявили: раз он вошел в лоно Восточной церкви, то стал вассалом Михаила III, присвоили ему второстепенный чин в византийской придворной иерархии.
Ознакомительная версия.
