Сергей Чуев - Спецслужбы Третьего Рейха: Книга 1

Сотрудники отдела вели допросы военнопленных, заподозренных в антифашистской деятельности, и передавали их в органы ГФП или СД.

Отдел вел выявление и допросы военнопленных, способных сообщить разведывательные данные о советских вооруженных силах и промышленности, отбор лиц, пожелавших служить в немецкой армии или оказывать другое содействие, а также выявление военнопленных, объявленных в розыск немецкими разведорганами, производил сбор советского обмундирования, орденов и документов. которые затем передавал в Абвер.

Отдел руководил пропагандистами, контролировал и инструктировал лагерную охрану с целью пресечения побегов военнопленных. Сотрудниками отделов велись картотеки учета агентуры и всех подозрительных военнопленных, составлялись ежемесячные отчеты о проделанной работе и направлялись в ACT и комендатуру лагеря.

Вербовка внутрилагерной агентуры велась из числа пропагандистов, полицейских, старшин бараков и других пособников. Эти же лица использовались в качестве резидентов — имели на связи 5—10 осведомителей. Каждый такой завербованный давал письменное или устное обязательство о сотрудничестве и неразглашении своей связи с Абвером. На таких агентов заполнялась специальная карточка с указанием биографических данных и характеристикой. При переводе агента в другой лагерь карточка следовала за ним к месту нового назначения.

Во все лагеря для военнопленных приезжали представители ACT, разведывательных, диверсионных команд и групп Абвера, «Предприятия «Цеппелин»» для вербовки агентуры из военнопленных, ее обучения в спецшколах и последующей заброски в советский тыл. Аналогичную работу вели в лагерях представители антисоветских формирований.

Сотрудниками органов экономической разведки проводился опрос пленных-специалистов различных отраслей промышленности и экономики СССР. Часть таких пленных направлялась в органы экономической разведки для более детального допроса и использования на специальных работах.

ЗБ — цензура. Подотдел вел проверку всей переписки военнопленных.

4А — хозяйственный.

4Б — санчасть.

Охрану лагерей военнопленных при их этапировании и производстве работ несли специальные охранные батальоны.

Иностранный отдел/А6 в.-№ 9731/41

Секретно

1.1. Правовое положение следующее: Женевское соглашение о военнопленных не действует между Германией и СССР, но действуют основные положения международного права об обращении с военнопленными. Последние с XVIII ве-

«Размышления соответствуют солдатским понятиям о рыцарской войне! Здесь речь идет об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти меры и защищаю их. К.23.9».

ка утвердились в том, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, а лишь заключением в целях безопасности, единственно для предотвращения дальнейшего участия военнопленных в боях. Это основное направление получило развитие в связи с точкой зрения, распространенной во всех армиях, что убийство или ранение безоружных противоречит военной концепции, одновременно в интересах любого государства, ведущего войну, знать, что его собственные солдаты в случае взятия в плен будут защищены от жестокого обращения.

Постановление в виде приложения к обращению с советскими военнопленными исходит, как ясно из дополнительных приложений, из совершенно другой концепции. Согласно ей, военная служба в Советах рассматривается не как выполнение солдатского долга, а, вследствие совершенных советскими русскими убийств, характеризуется в целом как преступление. Тем самым отрицается действие норм военного права в борьбе против большевизма и, кроме этого, отвергается многое из того, что считалось не только целесообразным для военного времени, но и непременным условием для поддержания дисциплины и боевого духа в собственных войсках.

Постановление составлено в самых общих чертах. Но, если иметь в виду господствующие принципы, то эти так рьяно одобряемые меры неминуемо приведут к произволу, истязаниям и убийствам, даже в случае формального запрета такого произвола.

а) Это вытекает уже из предписания о применении оружия в случаях неповиновения. Охране и ее начальникам, как правило, не знающим языка военнопленных, часто невозможно определить, является ли невыполнение приказа следствием недоразумения или протеста. Положение «Применение оружия против советских военнопленных, как правило, является законным» освобождает охрану от любого раздумья.

б) Обращение с военнопленными остается далеко за пределами контроля со стороны Вермахта. Но внешне ответственность сохраняется.

аа) Отделение гражданских лиц и политически нежелательных военнопленных, определение их судьбы будут осуществлять оперативные отряды полиции безопасности* и СД, руководствуясь основными направлениями, которые Вермахту незнакомы и выполнение** которых невозможно проверить.

бб) Вооружение такого рода лагерной полиции дубинками, плетьми и другими инструментами противоречит военной концепции даже в том случае, если она выполняется заключенными лагеря. Вермахт дает тем самым средства наказания в чужие руки, не имея возможности действительно проверить их применение.

ц) В заключительном замечании постановления комендантам лагеря для военнопленных рекомендуется действовать более жестко, чем предусмотрено, чтобы они были уверены в том, что им самим не придется нести ответственность.

4. Общеизвестно, что несправедливое обращение вызывает дух сопротивления, таким образом охрана всегда будет очень трудным делом.

Уже в «Постановлении» предусмотрен 1 охранник на 10 пленных, так что для нынешнего числа, около 1,5 млн. работоспособных военнопленных, потребуется 150 000 человек охраны.

В «Приложении 2» дается перевод русского указа о военнопленных, который соответствует основным положениям общего международного права и Женевскому соглашению о военнопленных. Без сомнений, этот указ на фронте остается без внимания, но все же оба — русский указ и немецкое «Постановление» — прежде всего предназначены для отечественных областей. Если и трудно предположить, что русский указ будет соблюдаться в русской части Советского Союза, то нельзя отрицать опасности того, что немецкое постановление будет подхвачено вражеской пропагандой и противопоставлено этому советско-русскому указу.

Восстановление оккупированных областей, жизненно важное для немецкой военной экономики, будет затруднено. Для военнопленных, которых можно использовать для управления этими областями в силу их антибольшевистских взглядов, специального образования или в силу каких-либо других причин, будет по политическим мотивам невозможно после освобождения работать на нас, даже если они захотят это сделать после всего пережитого в лагерях. Вместо того, чтобы использовать разногласия внутри населения оккупированных областей для облегчения немецкого управления, делается все для мобилизации всех внутренних сил России в единой враждебности.

С учетом особенностей русского театра военных действий воля враждебных групп к сопротивлению может укрепляться под воздействием средств массовой информации противника и быстро распространяющихся слухов.

Возможные источники информации будут закрыты. Военнопленные, которые могли бы использоваться как внутриполитические противники большевистского режима для разведывательных целей, в особенности представители национальных меньшинств, готовые к вербовке, от этой готовности откажутся. Это особенно относится к народностям Кавказа, такого важного в военно-политическом отношении региона.

Отпадает возможность протестовать против плохого обращения с солдатами Вермахта в советском плену.

II. Иностранный отдел разведки не принимал участия в разработке этого постановления. По мнению иностранного отдела разведки, против него имеются серьезные возражения, касающиеся как основных положений, так и, несомненно, вытекающих из него отрицательных последствий политического и военного характера.

Канарис

Первые подразделения тайной полевой полиции (ГФП — нем. Geheimefeldpolizei) впервые использовались во время Гражданской войны в Испании. Эти части были включены в состав легиона «Кондор», оказывавшего войскам генерала Франко поддержку с воздуха. Позднее ГФП использовались во время захвата Австрии в марте 1938 г. и оккупации Чехословакии.