Но наиболее важным проектом 1140-х годов стала грандиозная перестройка Храма Гроба Господня. Именно в это время все главные места Страстей Господних — сам Храм, Голгофа и Темница Христова — объединяются в один архитектурный ансамбль. Кроме того, были проведены огромные работы по внутренней отделке Святых Мест — все пространство Храма и капеллы Голгофы было украшено мозаиками и скульптурными композициями (к сожалению, до нашего времени из этих украшений сохранилось совсем немного). 15 июля 1149 года, в день пятидесятой годовщины взятия Иерусалима крестоносцами, Храм Гроба Господня был торжественно освящен, но работы по его реконструкции были завершены только к концу 1150-х годов.
В шестидесятые годы XII столетия дело своей матери продолжил младший сын Мелисанды, король Амальрих. Женатый на византийской принцессе Марии, этот иерусалимский монарх находился в самых дружеских отношениях с константинопольским базилевсом Ману-илом. Плодом этой дружбы стал проект обновления интерьера церкви Рождества в Вифлееме. В созданных здесь фресках и мозаиках соединились традиции греческого православия и пришедших с запада крестоносцев. Амальрих и Мануил выступили как совместные донаторы (дарители), и над изображениями работали и венецианский художник Иоанн, и сириец Базилеус, и иизантийский мозаичист Эфраим. Выполненные в византийском стиле мозаики сопровождаются латинскими текстами, восточные святые соседствуют с западными, словно и не было пеликого раскола церквей. «Серебряный кок Комнинов» оказал большое влияние на
франкскую культуру, крестоносцев, и церковь Рождества стала подлинным шедевром синтетического искусства Латинского Востока.
Следующее десятилетие принесло в крестоносное искусство новую моду — украшать скульптурами храмы и парадные залы дворцов. Особый вклад в это внесли коенно-монашеские ордена. Тамплиеры содержали большую скульптурную мастерскую в Иерусалиме, иоанни-ты украсили предметной скульптурой свой замок в Белвуаре. Но крупнейшим культурным проектом 1170-х годов является реконструкция церкви Благовещения в Назарете. Храм Благовещения стал единственной церковью на Латинском Востоке, портал которой украшали скульптурные группы. Сама идея, бесспорно, была европейской, — скульптурой украшались французские церкви XII века — но в жизнь ее воплощали франкские поселенцы, родившиеся на Востоке. И хотя мастерству они обучались у французских скульпторов, в их произведениях прослеживается влияние и византийских христианских традиций, и даже мусульманской архитектурной скульптуры. Это соединение стилей придает храму Благовещения в Назарете своеобразный, неповторимый облик.
После смерти Амальриха в 1174 году удача словно отвернулась от Латинского Востока. Военное противостояние с Саладином отвлекало на себя все силы и средства крестоносных государств. Но все же и в эти годы велись довольно значительные работы по отделке так называемой Большой Горницы — места Тайной Вечери Христа и апостолов. В этом последнем перед падением Иерусалима в 1187 году культурном начинании крестоносцев прослеживаются уже элементы готического стиля, но общий характер остается прежним — левантийским, со всеми его особенностями.
Хаттинская катастрофа и последовавшая за ней утрата Иерусалима нанесли смертельный удар по складывающемуся самобытному крестоносному искусству. Были потеряны Святые Места, многое подверглось разрушению и уничтожению. Главными городами Иерусалимского королевства стали Акра и Тир, где особенно сильным было влияние итальянских купеческих общин — венецианской, генуэзской, пизанской. Формы искусства приобретают более светский и более европейский характер. Уходит в прошлое неуловимый шарм синтетической культуры эпохи Мелисанды и Амальриха. Искусство теряет живую, непосредственную связь со Святой Землей, со Святыми Местами, становится частью искусства европейского, художественным воплощением «лингва франка» — языка франков. И хотя некоторая (не очень, впрочем, значительная) преемственность по отношению к искусству XII века сохранялась, но неповторимость, особенность ни на что не похожего стиля все же осталась в прошлом. С падением Иерусалима погибло и подлинное крестоносное искусство.
Глава 17. Четвертый крестовый поход и завоевание Константинополя
Относительная неудача Третьего крестового похода хотя и вызвала уныние на Западе» однако не заставила отказаться от идеи завоевания Иерусалима. Внезапная смерть Саладина (ходили слухи, что к ней приложили руку ассасины, что, впрочем, маловероятно) и последовавший вслед за этим распад Эйюбидской державы всколыхнули надежды католического мира. Сын Фридриха Барбароссы, молодой и энергичный император Генрих VI, отправил в Палестину несколько крупных немецких отрядов, которым удалось достичь некоторого успеха — были отвоеваны Бейрут, Лаодикея и несколько мелких городов. При поддержке папы Целестина III германский император начал подготовку к большому крестовому походу. Однако над немцами в крестоносном движении словно, тяготел злой рок. Когда большое немецкое войско было уже готово отправиться в Святую Землю, Генрих VI неожиданно умирает в возрасте всего тридцати двух лет. Армия, скрепленная только нолей руководителя, немедленно распадается*, и идея крестового похода вновь повисает в воздухе.
Положение меняется в начале 1198 года. В Риме умирает Целестин III, и на апостольский престол под именем Иннокентия III всходит самый молодой из кардиналов — в момент избрания ему было тридцать семь лет — Лотарио Конти, граф Сеньи. Понтификат этого чрезвычайно деятельного первосвященника стал самым знаменитым в истории папства. Иннокентий III почти сумел добиться реализации программы своего великого предшественника Григория VII. Используя временную слабость Империи, он смог стать верховным арбитром Европы, а такие крупные европейские государства, как Англия, Португалия и Арагон при нем вообще стали вассалами апостольского престола. Однако первой задачей Иннокентия III становится организация по-настоящему значительного крестоносного предприятия. Папские послания с призывом к крестовому походу были направлены в большинство стран Европы. Принявшим крест папа обещал полное отпущение грехов всего за один год военной службы в Христовых целях. Сам он отдавал на нужды святого паломничества десятую часть своих доходов..
Как обычно, папские призывы воспламенили немалую часть священников и монахов. Среди этих пропагандистов крестового похода особенным пылом отличался Фульк из Нейи — «второе издание» Петра Пустынника. Его проповеди собирали тысячные толпы; вскоре пронесся слух, что он может исцелять и творить чудеса. Необразованный человек, но красноречивый фанатик, Фульк впоследствии утверждал, что из его рук приняли крест двести тысяч человек. Стоит, однако, отметить, что все эти сотни тысяч, если они и были, никакой роли в крестовом походе не сыграли, ибо простой народ, с особенной охотой шедший за Фульком, был просто-напросто отстранен от участия в нем.
Но в одном случае агитация Фулька из Нейи все же сработала в нужном направлении. Произошло это на рыцарском турнире в Экри осенью 1199 года. На турнир съехались многие владетельные сеньоры и сотни рыцарей. Прибывший сюда же Фульк попросил разрешения выступить перед блестящим обществом и имел огромный успех. Тибо, граф Шампанский, и Людовик, граф Блуаский и Шартрский, приняли крест из рук проповедника. Их пример оказался заразительным, особенно в Северной Франции. В феврале 1200 года к крестоносцам присоединился граф Балдуин Фландрский, а с ним и большинство его вассалов. С этого времени подготовка крестового похода перешла во вторую фазу — фазу необходимых технических решений.
Весь 1200 год прошел в совещаниях вождей похода. Военным предводителем был избран Тибо Шампанский — как первый принявший крест. С целью обеспечить доставку крестоносцев в Святую Землю, было отправлено посольство в Венецию и... этот выбор северофранцузских графов оказался роковым и для Святой Земли, и для судеб всего крестоносного движения. Венецианцы, для которых святые цели давно стали пустым звуком, заломили за перевозку крестоносного войска неслыханную цену — восемьдесят пять тысяч марок серебра (около двадцати тонн)*. Пиза и Генуя, которые могли бы стать альтернативой венецианцам, в это время сошлись во взаимной распре, и послы были вынуждены подписать драконовский договор.
Как бы то ни было, но с подписанием договора наступил решающий этап подготовки похода — время сбора денежных средств и необходимых военных и продовольственных припасов. Но в разгар этой подготовки неожиданно умирает совсем еще молодой (двадцать три года) Тибо Шампанский, и поход остается без руководителя. Для глубоко религиозной Европы это было уже слишком.
