sereno y apunte bien. Va a matar a un hombre (“Успокойтесь и цельтесь лучше. Вы сейчас убьете человека”). Марио Теран Салазар, несчастный солдат, которому была поручена эта грязная работа, дрожал. Че, конечно же, вот уже одиннадцать месяцев считался врагом номер один для боливийской армии, а возможно – даже для всего американского континента, но это был легендарный противник, мифический персонаж, окруженный ореолом славы, известный своим чувством справедливости и страстью к равенству, а также выдающейся храбростью. А что, если Че, смотревший на него, не мигая и совсем не делая вид, что осуждает его, действительно друг и защитник униженных, а вовсе не тот чертов революционер, каким его изображает начальство? А что, если его последователи, про которых говорили, что они очень преданы ему, решат прийти и отомстить за его смерть?
Марио Терану Салазару захотелось выпить, чтобы найти в себе мужество нажать на спусковой крючок. Увидев Че, сидящего и спокойно ждущего свершения того, что казалось неизбежным, он выбежал из классной комнаты, весь покрытый потом. Но начальники заставили его вернуться.
Мой брат принял смерть стоя. Они хотели, чтобы это произошло сидя, чтобы унизить его. Он отказался и выиграл эту свою последнюю битву. Помимо прочих его многочисленных качеств и талантов, он владел искусством убеждения» [13, с. 5–6].
Марио Теран Салазар очень нервничал и начал беспорядочно стрелять из своей полуавтоматической винтовки M1, попав Че Геваре в руки и ноги. На несколько секунд Гевара скорчился от боли на земле, прикусив руку, чтобы не закричать. Сержант выстрелил еще несколько раз, смертельно ранив Че в грудь. Всего он выпустил в Че девять пуль: пять в ноги, по одной в правое плечо, руку и грудь, последняя пуля попала в горло.
После этого убийства боливийские военные выставили Че Гевару в назидание другим в прачечной, в саду маленькой местной больницы, на семнадцать часов. Надо было показать, что все «подрывные элементы» будут уничтожены именно так. Че мертв, мертв и еще раз мертв! И пусть его жалкий конец послужит уроком для всех, кто посмеет ввязываться в авантюры, обреченные на неизбежный провал.
В воспоминаниях Хуана Мартина Гевары читаем:
«После 9 октября пятнадцать солдат оставались в Ла-Игере в течение года. Они объясняли крестьянам, что они якобы нужны, чтобы защитить людей от пособников Че, которые неизбежно придут отомстить за его смерть и пожелают всех убить. Ведь это именно они, эти крестьяне, не правда ли, предали Че. Так родился настоящий культ, сопровождаемый перешептываниями и страхом» [13, с. 6–7].
А само тело убитого было привязано к полозьям вертолета и доставлено в соседний городок Вальегранде, где его выставили напоказ прессе. Потом тело захоронили, и никто не знает, где это было сделано.
Глава двадцать седьмая
Последние годы и смерть Фиделя Кастро
Фидель Кастро управлял Кубой до 2008 года.
На государственном уровне он занимал должности премьер-министра (1959–1976) и председателя Совета министров (1976–2008), а также председателя Государственного совета (1976–2008).
При нем у богатых людей Кубы и монополий США были отобраны земля, заводы, фабрики, средства коммуникаций, судоходный флот. Все богатства страны были брошены на решение острых социальных проблем. За первые 30 лет после революции страна совершила гигантский социальный скачок: детская смертность уменьшилась в 5 раз, продолжительность жизни с 58 лет увеличилась до 76 лет, один врач приходился на 303 жителей вместо 1100 в 1959 году, неграмотность была ликвидирована полностью, образование всех уровней, включая университетское, стало бесплатным [86, с. 31].
События, происходившие в советском блоке во второй половине 80‑х годов, имели для Кубы очень большое экономическое, политическое и морально-психологическое значение. Товарооборот Острова свободы со странами Совета экономической взаимопомощи достигал в эти годы 83–85 %. При этом его главная часть (до 75 %) приходилась на Советский Союз. Фидель Кастро, «видя разрушительные процессы, происходившие в них, тем не менее делал все возможное, чтобы сохранить партнерские отношения со всеми государствами – членами СЭВ» [33, с. 384].
Важнейшей вехой в советско-кубинских отношениях стали известные события августа 1991 года.
Фидель Кастро внимательно наблюдал за происходившим в те дни в СССР.
Он последовательно придерживался принципа невмешательства во внутренние дела других стран, и поэтому он не выражал во время тех трагических событий ни поддержки, ни осуждения в адрес противоборствующих сторон. Ну, а появившиеся после ареста членов ГКЧП в некоторых СМИ сообщения о выражении официальной солидарности с ними со стороны Фиделя Кастро – это были не более чем выдумки и провокации, направленные на разрыв двусторонних отношений.
Единственное официальное заявление кубинского правительства по поводу происходивших событий было сделано 20 августа:
«События, происходящие в Советском Союзе в последние два дня, вызывают у народа и правительства Кубы глубокое беспокойство <…> С самого начала процесса реформ и перемен в Советском Союзе правительство Кубы <…> воздерживалось от какого-либо публичного осуждения, которое могло бы содержать в себе вмешательство в его внутренние дела… Неопровержимым доказательством нашего образа действий в течение всего этого периода является тот факт, что на Кубе не было ни одного выступления против какого-либо политического деятеля СССР, независимо от его позиций или партийной принадлежности <…> Именно поэтому не правительству Кубы судить о событиях, происходящих в настоящий момент в Советском Союзе. В нынешней ситуации единственное, чего мы горячо желаем, это чтобы народы Советского Союза могли мирно преодолеть все трудности и чтобы эта великая страна сохранила свое единство и то влияние, которое она по праву оказывала на международные дела как необходимый противовес тем, кто желает навязать миру свое абсолютное господство и гегемонизм. Империализм янки, мирового жандарма и кандидата в хозяева мира, не имеет никакого права извлекать выгоду из этой тяжелейшей ситуации. Оставим же советским людям с высоким чувством патриотизма самим с нужным самообладанием и мудростью преодолеть переживаемый ими глубокий кризис» [45].
После распада СССР от Фиделя Кастро потребовался не меньший героизм, чем при совершении революции. Дело в том, что «Россия, товарооборот с которой уменьшился с 10 млрд доларов до 300 млн (в 30 раз!), фактически предала Кубу, став партнером США. Остановилось 60 % промышленности, пришлось забить 50 % молочного стада коров, из-за нехватки удобрений и запчастей резко упало производство сахара, и, самое главное, возникла острейшая нехватка энергоносителей – нефти, газа, угля. Оппонентам Кубы – США – казалось, что достаточно малейшего толчка, и режим Кастро рухнет сам по себе <…> Но в те непростые времена Кастро не потерял уверенность, спокойствие и, главное, веру в кубинский народ. Фидель честно сказал ему, что стране
