Через три года (в 1255 году) Даниил с сыном Львом и польским князем Семовитом отправился опять на ятвягов, молодой Лев Данилович, узнавши, что один из князей ятвяжских, Стекинт, укрепился (осекся) со своими в лесу, пошел на него, убил самого Стекинта, ранил брата его, обратил в бегство остальных ятвягов и принес к отцу оружие Стекинтово и брата его, обличая тем свою победу: королю была большая радость, Ятвяги прислали просить мира, обещаясь быть в подданстве у Даниила; но это возбудило зависть поляков, и они стали благоприятствовать поганым; узнавши об этом, Даниил велел пустошить землю Ятвяжскую, причем истреблен был весь дом Стекинтов, так что и теперь, говорит летописец, пусто на этом месте. В 1256 году Даниил с сыновьями Львом, Шварном, Романом, который княжил тогда в Новогрудке, с двумя из остальных Изяславичей полоцких (минских) и с Семовитом польским наполнил ятвяжские болота своими многочисленными полками. Князья русские и польские собрали совет и сказали Даниилу: "Ты король, голова всем полкам: если кого-нибудь из нас пошлешь напереди, то другие не будут слушаться; а ты ратный чин знаешь, война тебе за обычай, все тебя побоятся и постыдятся; ступай сам напереди". Даниил, устроивши полки, поехал сам напереди с небольшим отрядом вооруженных отроков, перед собою пустил стрельцов, а другие стрельцы шли по обеим сторонам дороги; дворский ехал за королем, к которому присоединились потом и сыновья его Лев и Роман. Узнавши, что ятвяги дожидались неприятелей в веси Привище, Даниил послал сказать дворскому: "Как скоро увидишь, что мы поскакали вперед, то немедленно ступай за нами, распустивши полк, чтоб всякий мог ехать как можно скорее"; но посланный молодой отрок не понял приказания и передал его совершенно иначе дворскому; это подвергло короля и сыновей его страшной опасности, потому что, надеясь на подкрепление от дворского, они ударили на весь, крича: "Беги! беги!" Ятвяги точно дрогнули сначала и побежали, но потом остановились посередине веси, и Даниилу со Львом стоило больших усилий обратить их вторично в бегство; дворский приехал уже тогда, когда одержана была полная победа, следствием которой было обычное опустошение страны" На другой день ятвяги прислали просить мира и предлагали заложников, чтоб только русские не убивали их пленных. Неизвестно, какое следствие имело это предложение: летописец говорит, что Даниил, возвратившись с честию и славою домой, сбирался опять идти на ятвягов, но те поспешили отправить к нему послов с данью и с обещанием служить ему и строить города в земле своей, в удостоверение чего прислали детей своих в заложники. Так Даниил достиг того, что начал отец его, Роман Великий:
тот заставлял дикарей расчищать землю под пашни, Даниил заставил их строить города в земле своей; торжество галицкого князя над ятвягами было торжеством гражданственности над варварством в Восточной Европе, и торжество это тем замечательнее, что в описываемое время цивилизующее племя само находилось под гнетом азиатских варваров. В 1257 году Даниил послал боярина своего взять дань с ятвягов черными куницами, белками и серебром; часть дани послана была польскому воеводе: пусть узнает вся земля Польская, что ятвяги платят дань королю Даниилу.
Но не одною счастливою борьбою с варварами знаменит был король Даниил в соседних государствах; борьба с варварами не мешала ему принимать участие в делах этих государств, возвысить и здесь значение Руси, В Польше борьба между Владиславом Ласконогим и племянником его Владиславом Одоничем кончилась в 1231 году смертию Ласконогого, вследствие чего Одонич стал единовластителем великой Польши, Но усобица началась с другой стороны; по смерти Лешка брат его, Конрад мазовецкий, спешил взять в свои руки управление его волостями - Краковом и Сендомиром в качестве опекуна над малолетним племянником своим Болеславом; но мать и вельможи последнего предложили эту опеку герцогу силезскому Генриху I; отсюда война между Генрихом и Конрадом, в которой Конрад остался победителем и удержал за собою опеку над Болеславом краковским. Когда Болеслав, возмужав, потребовал от дяди очищения отцовских владений, то Конрад захватил его в плен; но племянник успел убежать из заключения и опять обратился с просьбою о помощи к Генриху силезскому; тот вступился в дело и помог Болеславу Лешковичу против дяди; но за эту помощь взял себе Краков и часть Сендомирской волости. С таким же успехом кончил Генрих и войну с великопольским князем Владиславом Одоничем в 1234 году:
Одонич должен был уступить силезскому герцогу все свои земли, лежащие к югу от Варты. Благодаря этим успехам Генриха силезского самая старшая линия Пястов усилилась над всеми остальными линиями. Но, пролагая, с одной стороны, путь своему потомству к усилению себя на счет всех остальных родичей и к собранию земли Польской, Генрих, с другой стороны, сильно содействовал преобладанию немецкой народности над славянскою в областях польских. Не раз замечали мы, как наши русские князья тяготились малонаселенностию земли своей и старались отовсюду призывать в нее колонистов; та же самая потребность чувствовалась и в других землях славянских; монастыри, получившие большие земли во владение, искали средств расчистить свои леса, населить, обработать пустоши: для этого они стали перезывать к себе немецких колонистов. Князья перезывали их частию с тою же целию, частию селили их в старых городах и основывали для них новые, дабы посредством них усилить промыслы, торговлю и таким образом увеличить свои доходы; остальные землевладельцы последовали примеру духовенства и князей, и вот немцы распространяются по всем западнославянским землям. Пример к выводу немецких колонистов в польские владения должна была подать по своим особенным обстоятельствам Силезия. Родоначальник силезских князей, Владислав II, по изгнании своем с старшего стола нашел дружественный прием в Германии; сыновья его, рожденные от немецкой принцессы, были здесь воспитаны и с помощию императора Фридриха Барбаруссы получили от дядей волость в родной земле - Силезию. Это все повело к теснейшей связи их с Германиею. С другой стороны действовала церковь: монастыри, наполненные немецкими монахами и монахинями, рыцарские ордена, получившие себе земли от щедрости князей, стали с позволения последних вызывать в свои владения немецких колонистов; скоро и города начали также наполняться немцами, причем важно было то, что последние сохраняли вполне свою народность, судились и рядились своим правом. Особенную склонность к немцам обнаружил Генрих I силезский, и легко понять, какое значение для всей Польши должна была иметь эта склонность, когда Генрих стал самым сильным из ее владетелей. Генрих умер в 1238 году, оставя сыну своему Генриху II Благочестивому княжество, которое превосходило величиною владения всех остальных Пястов; но впадение монголов, в битве с которыми пал Генрих Благочестивый, воспрепятствовало усилению Силезии на счет других польских областей: владения Генриха разделились между тремя его сыновьями; старший из них, Болеслав, которому достался Краков и часть великой Польши, беспорядочным поведением и наследственною в своем роде любовию к немцам вооружил против себя вельмож, которые провозгласили своим князем Болеслава, Лешкова сына, а жители великой Польши передались сыновьям старого своего князя Владислава Одонича. Но этого мало: скоро началась усобица между Болеславом Генриховичем и его родными братьями, причем соперники обращались к немецким князьям и платили за помощь частию своих владений, а между тем прелаты, пользуясь недальновидною щедростию князей и их ослаблением вследствие усобиц, все более и более усиливали свое значение, и в Польше повторились явления, о которых начал уже забывать дальнейший запад: в 1258 году Болеслав Генрихович принужден был в одежде кающегося, босыми ногами отправиться в болеславскую церковь Иоанна Крестителя, чтоб избавиться от проклятия, над ним тяготевшего.
Мы видели, что слабостию Силезии воспользовался Болеслав (Стыдливый), сын Лешка (Белого), для возвращения своей отчины, стола краковского; но прежде утверждения своего здесь он должен был выдержать войну с дядею Конрадом мазовецким. Даниил галицкий снова находился в союзе с последним, и потому в 1245 году встречаем известие о войне его с Болеславом Лешковичем; в первый поход, вошедши в Польшу четырьмя дорогами, Романовичи опустошили Люблинскую область до рек Вислы и Сана; во второй поход осадили Люблин и сняли осаду только тогда, когда люблинцы дали слово не помогать Болеславу. Следствием этих войн было то, что в битве под Ярославлем поляки Болеславовы находились в войске Ростислава черниговского, а Романовичи, заслышав приход последнего, послали сказать Конраду: "Из-за тебя пришли на нас ляхи Болеславовы, потому что мы помогали тебе", и Конрад послал им вспомогательный отряд, который, однако, не успел принять участие в битве. В 1247 году умер Конрад, славный, предобрый, по выражению летописца, и Даниил с Васильком жалели об нем; еще при жизни своей он разделил Мазовию между двумя сыновьями: Казимиром и Болеславом; последний умер вскоре после отца и по просьбам князя Даниила отдал свою волость младшему брату Семовиту, за которым была племянница Даниилова, дочь Александра бельзского; дружеские отношения между Даниилом и Семовитом не прерывались до самой смерти последнего; с Болеславом краковским галицкий князь находился также в мире.
