Ознакомительная версия.
— Но после установления паритета они начали осуществлять свою новую стратегию — с одной стороны, устрашение, с другой — политическая война. Теперь из формулы Клаузевица, да и Ленина «Война есть продолжение политики иными (вооруженными) средствами», вроде бы, выпадает «вооруженная борьба».
Огарков улыбнулся:
— По Клаузевицу, может быть, выпадает, а Ленин не говорил, что война ведется только силой оружия, он видел дальше Клаузевица и говорил, что война бывает экономическая и идеологическая. Что мы и наблюдаем.
Я тут же подхватил:
— Вот—вот — наблюдаем. Вы в своей книге пишете (я открыл нужную страницу и процитировал) — «В последние годы высокопоставленные деятели США и стран НАТО развернули против СССР особенно широкую подрывную компанию в идеологической области. Страшась честного идейного соревнования с социализмом, реакционные силы империализма перешли, по сути дела, к прямой психологической войне против СССР и его союзников, не гнушаясь никакими способами и приемами, пытаются возбудить ненависть к социализму, к коммунизму. Этим преступным целям служат на Западе печатные издания, кинофильмы, передачи радио и телевидения». Я бы добавил к вашим словам — не только на Западе, но и внутри нашей страны многие газеты, журналы, кино, радио и особенно телевидение постепенно переходили, а потом полностью проводили линию наших противников. Вот вы все понимали, все видели, а что противопоставили этой стратегии политической войны?
Огарков некоторое время помолчал, подумал и, вздохнув, сказал:
— Вот в этом плане нас постигли неудачи. И не потому, что мы не понимали сути происходящего идеологического наступления. Правильно говорят о времени правления Брежнева — застой. Главный застой был в мышлении. Министр обороны Устинов по сути дела был не военный человек — производственник. Он умело гнал промышленность на создание всех видов вооружений. И добился больших результатов. А теперь вот выясняется — способствовал этим перекосу, милитаризации экономики, чем, не желая того, как бы помогал нашим противникам, стремившимся вовлечь нас в беспредельную гонку вооружений. Андропов, возглавив государство, по характеру своей предыдущей должности председателя КГБ, был прекрасно осведомлен и понимал ситуацию, сложившуюся в результате идеологических операций США. Но и враги наши поняли, какую опасность представляет для них такой широко осведомленный, решительный и энергичный человек, каким был Андропов.
Соглашаясь с Николаем Васильевичем, я сказал:
— Как—то странно получилось — был здоровым человеком, ну, немного прибаливал. А как только стал генсеком, прожил всего несколько месяцев. Просто не верится, что так быстро его болезнь скрутила. Что—то в этой трагедии нечисто, у вас таких подозрений не появлялось?
— Вполне возможно. Андропов уже начал решительные противодействия. Вы, наверное, помните на закрытом заседании Верховного Совета СССР приводились документы, оставшиеся после смерти Андропова, в которых он прямо говорит о проникновении во все сферы руководства страны агентов влияния. Ну, а после него уже пошло сначала прикрытое, а потом открытое предательство главы государства и партии господина Горбачева. Так что соглашаюсь с вами, Владимир Васильевич, что идеологическая война идет. Но не согласен с тем, что мы потерпели полное поражение. Как в ходе Великой Отечественной случались опаснейшие стратегические катастрофы — когда гитлеровцы к нефти Кавказа вышли, вы правильно об этом в своем «Полководце» написали. И когда до Сталинграда они дошли, тоже сложилась катастрофическая обстановка. Но выстояли и победили. Так и в нынешней ситуации успех наших противников временный. Страна существует. Народ существует. А люди начинают понимать, кто их обманывает, кто предал. Кто и зачем пришел на нашу землю. Разумеется, процесс прозрения не быстрый, не простой — но он, как говорится, пошел и приведет к определенным историческим последствиям. Народы не только нашей страны убеждаются на своем повседневном житье—бытье — социалистическая система уже давала им и принесет в будущем более упорядоченную, обеспеченную во всех отношениях жизнь. Они уже вкусили и сыты капиталистическими законами джунглей. И Монтгомери, мудрый старик, он прав — еще неизвестно, чем закончится победа на Востоке. На Западе, в том числе и в США, идут очень глубокие процессы. Вспомните, какой огромной силищей обладала Германия — весь мир перед ней дрожал. А чем кончилось? Социализм пришел не только во многие страны Европы, но и в саму Германию. И если бы не предатели в нашем руководстве, наша система совершенствовалась бы и укреплялась. Посмотрите на Китай — нашли способ обновления и очищения социалистической системы. И какие успехи. И это только начало. Я уверен, социалистическая система как самая прогрессивная и самая подходящая для существования человека, в конечном счете, как ей и предопределено ходом истории, восторжествует на всей планете.
Вот так завершился наш разговор. Представляю читателям судить, кто из нас и в чем прав, и в чем не прав, а для себя сложить свое собственное мнение.
На прощание Николай Васильевич открыл свою ранее подаренную мне книгу, из которой я вычитывал цитаты, в ней была надпись «Дорогому Владимиру Васильевичу с глубоким уважением и наилучшими пожеланиями. 3.7.85 г. Н. Огарков».
Маршал улыбнулся, сказал:
— Оставим веху и о сегодняшней беседе., — и написал:
«Хорошо поговорили «за жизнь». 16.7.93. Н. Огарков».
— Надеюсь, эта беседа и надпись не последняя?
— Всегда готов помочь в вашей работе над книгой о Жукове. Только не нравится мне, что некоторые моменты из его биографии, которые можно было бы опустить, вы выносите на страницы вашей книги. Они снижают образ великого полководца и дают повод нашим супостатам использовать это в пропаганде против нас. Не хотелось бы этого. И так море лжи и грязи на нас вылили.
— Я не пишу икону и не могу нарисовать маршала Жукова ангелом с крылышками. Он был живой человек, с присущими ему недостатками и ошибками. Он великий полководец и личность крупная, неординарная. А, если и допускал в чем—то промашки, так и сам их признавал, и мне не резон его подмалевывать. Он в моей книге такой, каким был в жизни. Что же касается неблаговидных поступков Сталина, Хрущева и некоторых маршалов по отношению к Жукову (Огарков советовал об этом не писать), так это они совершали подлые поступки, а не я их придумал. У меня все строго документально. Я же пишу не публицистическую вещь, которая решает в ближайшем времени, так сказать, тактические задачи. У меня и в литературе стратегический прицел, надеюсь, книгу будут читать, когда отшумят нынешние страсти и грозы.
Маршал лукаво посмотрел на меня:
— Не знаю, какой вы окажетесь стратег в литературе, не берусь судить, не моя область.
Я тоже пошутил:
— Но я же не маршал, а только полковник, но на своем уровне пытаюсь рассуждать о военной стратегии. Теперь вот, с вашей помощью, помогу читателям разобраться более правильно.
И вновь мы возвращаемся в жизнь и деятельность Жукова после такого пространного, но очень, на мой взгляд, полезного и необходимого экскурса в стратегию.
В декабре 1956 года министр обороны Жуков проводил в Москве совещание командующих военных округов. Были, конечно, и до, и после этого другие совещания и учения, привожу выдержки из заключительного слова маршала потому, что располагаю этим документом. Обсуждался вопрос об изменениях в строительстве вооруженных сил. Вот конспективное изложение слов Жукова.
«Предложения, направленные на увеличение численности, должны быть отвергнуты, а предложения, направленные на сокращение, — полезны. Перевод войск на новую организацию нельзя проводить поспешно, т. к. это мероприятие потребует известных материальных затрат. Однако новую организацию мы строим не на песке. Танками мы будем обеспечены на 90 % в 1960 году.
Я сторонник тяжелых танков. Нужно иметь в виду, что главный театр военных действий — Европа. Здесь будет решена судьба мира. И мы должны выйти в такой организации, чтобы наверняка разгромить противника.
Артиллерийскими средствами мы обеспечены полностью. Я сторонник организации боевых артиллерийских групп, возглавляемых командующим артиллерией дивизии. Название дивизии «Механизированная» неприемлемо, т. к. пропадает человек, боец. Название «мотострелковая дивизия» звучит хорошо, правильно отражает существо организации «мотор и человек» и его нужно оставить.
О зенитном вооружении для танковой армии. Иметь в ТА зенартбригаду или зенартдивизию вопрос не принципиальный. Не в этом направлении надо работать. Суть вопроса заключается в том, что нужно быстрее создавать подвижную ракетную систему «С–75». Эта система может сыграть свою роль и при отсутствии в известных условиях истребительной авиации. Зенартбригаду в ТА временно оставить, а к 1960 году вооружить ТА подвижной ракетной системой «С–75»…»
Ознакомительная версия.
