Постоянное жалование было назначено и бедуинам Хиджаза. Умар сам выезжал в ал-Кудайд и ал-Усфан для составления диванов, но о размере жалованья и круге лиц, получивших на него право, ничего не известно. Исходя из принципа стажа в исламе, жалованье должны были получить и все мекканцы, принявшие ислам после завоевания Мекки, однако прямых указаний на это нет, а есть короткое сообщение, восходящее к одному из сыновей Умара (Абдаллаху?): «Подлинно, Умар не давал жителям Мекки жалованья и не отправлял им посылок и говорил: «Они такие-то и такие-то» — слова, которые мне не хочется вспоминать» [+73].
Видимо, во всех случаях (кроме ансаров и мухаджиров) постоянное жалованье полагалось участникам сражений. Его получали также не арабы, присоединявшиеся к мусульманской армии. Его получили дихканы Вавилона, Хутарнии, Фалалиджа и Нахр Малика (по 2000 дирхемов), иранские всадники (асавира) отряда Сийаха, перешедшие на сторону мусульман в Хузистане. Самому Сийаху и нескольким из его командиров была назначена высшая ставка, возможная для тех, кто не был ветераном ислама, — 2500 дирхемов, остальные воины получили по 2000. Наконец, такое же жалованье получил упорно воевавший с мусульманами правитель Хузистана, Хурмузан [+74]. Для обеспечения жалованья одних только мухаджиров и ансаров с их сыновьями и женами требовалось 20 — 25 млн. дирхемов, а с учетом всех участников клятвы в Худайбии и похода на Мекку, участников подавления ридды сумма, необходимая Умару для выплаты жалованья (с учетом того, что часть лиц этих категорий находилась за пределами Аравии и там получала жалованье), окажется не менее 50 млн. дирхемов. Правильностью: этой оценки подтверждается сообщением ал-Йа’куби, что Усман б. Хунайф привез по распоряжению халифа 20 или 30 млн. дирхемов [+75]. Остальное покрывали поступления из других областей.
На практике система начисления и выплаты жалованья была сложнее, чем это можно представить по сведениям средневековых историков и юристов. Некоторый свет на нее проливает небольшой раздел у ат-Табари. Все жители Куфы были разделены на 100 подразделений, ираф, каждой из которых причиталось в год 100000 дирхемов, но численность и состав их были различными. Ирафы участников подавления ридды и боев до Кадисии состояли из 20 мужчин, получающих по 3000, 20 женщин и неуказанного количества членов семей, которые получали по 100 дирхемов. Ирафы участников сражения при Кадисии состояли из 43 мужчин, 43 женщин и 50 членов семей, ирафы первого пополнения — из 60 мужчин с окладом 1500 дирхемов, 60 женщин и 40 членов семей, «и далее по такому расчету» [+76]. Таким образом оказывается, что семья из первой ирафы имела 5000 дирхемов в год, а из ирафы первого пополнения — 1666 2/3 дирхема. Жалованье воины получали не прямо из центральной казны: соответствующую часть денег получали главы семи искусственно сформированных племенных группировок (умара ал-асба’), те делили их между «начальниками знамен», те далее распределяли их между уполномоченными (ан-нукаба ва-л-умана) мелких группировок, а уж те раздавали их по семьям.
Та же система существовала и в Басре, а возможно, и в других центрах военных округов. Остается, однако, загадкой, как можно было сочетать группы по 100000 дирхемов с реальным числом лиц разных категорий в разных племенах. Несомненно, идеальной математической точности не было, группы различались по численности не только в зависимости от категории, это порождало взаимные претензии и открывало широкие возможности для злоупотреблений. У глав крупных группировок скапливались огромные средства, которые позволяли им путем подкупа манипулировать настроениями своих подопечных.
Больше всего таких возможностей имелось у наместников больших богатых областей. И они эти возможности широко использовали. Борясь с чрезмерным обогащением, Умар не останавливался перед конфискацией у них половины имущества, нажитого во время правления. Так поступил он с Амром б. ал-Асом, Са’дом б. Абу Ваккасом, Абу Хурайрой, управлявшим Бахрейном, с наместниками Майсана, Мекки и Йемена [+77]. Делал он это, правда, не в целях своего обогащения, а для пополнения общественной кассы. С легко нажитыми деньгами наместники и расставались легко. Во всяком случае, серьезных конфликтов не происходило.
Кроме денежного содержания воины ежемесячно получали продуктовый паек, ризк, размеры которого бесспорны (документально подтверждены) только для Египта: ирдабб (36 л, или 25 кг) пшеницы, кист (1 л) растительного масла и видимо, столько же уксуса, некоторое количество меда и сала [+78]. Сведения о пайках в Сирии, Джезире и Ираке противоречивы. Так, для Сирии хлебный паек выражается то в модиях (мудй), то в джерибах (которые там не употреблялись), а в Ираке он оказывается равным 15 са, что, по общепринятым оценкам, составило 48 — 49 кг. Говорится также об одном, двух и трех кистах масла [+79]. Учитывая, что 25 кг пшеницы или хлеба по представлениям того времени были нормальным рационом, можно без особой ошибки предположить, что и в остальных регионах паек, как бы он ни был выражен в местных мерах, был примерно равен египетскому [+80].
Таким образом, арабские воины и переселенцы в завоеванных областях были гарантированы от голода в любых обстоятельствах. Потому так различны оценки ситуации в одни и те же годы первого века ислама у христианских и мусульманских историков: там, где первые пишут о страшном голоде, вторые его вообще не упоминают, так как их информаторы были сыты и этого голода на себе не почувствовали, их впечатления отражали другие стороны жизни.
Добавим к этому, что менее состоятельная часть мусульман не платила вообще никаких налогов, так как единственный сбор с мусульман, закат, не брали, если в доме на момент сбора было наличными менее 20 динаров. Можно было иметь небольшой сад, 39 овец и коз, 4 верблюда и ничего не платить с этого [+81].
В странном промежуточном положении оказались арабы-христиане, прежде всего таглибиты. Они отказывались платить джизью, считая ее позорной для арабов, но в то же время мусульманское государство не могло поставить их на один уровень с мусульманами. Выход был найден в том, что вместо джизьи и хараджа арабы-христиане будут платить двойную садаку и с земли — двойное по сравнению с мусульманами обложение (двойной ушр) [+82].
Бесспорно, мусульманское общество в этот период достигло большой степени внутреннего равенства, только не следует забывать, что все эти льготы оплачивали своим трудом 5 — 6 миллионов немусульман — крестьян, ремесленников и торговцев. Без этого демократическая сказка раннемусульманского общества не могла бы состояться.
Превращение Медины в столицу большой империи вызвало приток населения и потребовало строительства новых общественных зданий. Прежде всего пришлось расширить мечеть Медины. Затем для хранения продовольствия, поступавшего в виде заката и присылаемого из завоеванных стран, был выстроен склад, дар ад-дакик («мучной двор»). Склад для продовольствия из Египта был построен также в порту Джар [+83].
Катастрофический паводок 638 г., разрушивший много зданий и нанесший ущерб Ка’бе, заставил Умара взяться за перестройку храмового комплекса. В раджабе 17 г. х. (19 июля — 17 августа 638 г.), совершив малое паломничество (умра), Умар распорядился расчистить пространство вокруг Ка’бы от наносов, принесенных селем. Снесенный потоком «макам Ибрахим» (см. т. 1, с. 52) был установлен на новом месте, был увеличен ал-Хиджр, а бесформенный тесный пустырь вокруг Ка’бы, зажатый между жилым домами, был расширен и обнесен невысокой стеной, превратившей это пространство во двор мечети. Для ее строительства пришлось снести часть домов мекканской знати, в том числе и дом Аббаса. Умар предложил хозяевам денежную компенсацию, но многие отвергли ее, и Умар отложил деньги в казнохранилище до той поры, пока хозяева одумаются и возьмут их [+84].
По-видимому, тогда же по приказу Умара были сооружены две дамбы, прикрывшие мечеть от разрушительных ливневых потоков, стекающих с окрестных гор. Кроме того, были обновлены пограничные камни харама.
При Умаре же началось благоустройство дорог паломников от Медины до Мекки, появились оборудованные стоянки для караванов, обеспеченные водой, с навесами, защищающими от солнца.
С именем Умара связывается возникновение нескольких городов, которым суждено играть важнейшую роль в военно-политической истории Халифата, — Куфы и Басры, хотя в действительности ему пришлось лишь утвердить свершившееся.
Как уже говорилось, Басра, высокая галечная терраса по южному берегу Шатт ал-Араба, была с 633 г. излюбленным местом расположения арабских войск, действовавших против Убуллы, а затем в Хузистане. Здесь, на обширном пространстве между остатками нескольких укрепленных усадеб, возвращавшиеся и из походов войска ставили палатки и легкие дома, сплетенные из камыша, которым изобиловали эти края [+85].
