Воспользовавшись отказом псковских бояр принять участие в походе на Ригу, новгородские правители в свою очередь заявили князю:…мы бес своея братья бес плесковиць не имаемся на Ригу. <…> Между тем псковские бояре, предав русские государственные интересы, поспешили расправиться с теми, кто стоял за союз с Ярославом Всеволодовичем. <…> Так распря псковских и новгородских феодально-боярских правителей с великокняжеской властью подрывала военно-политическую мощь Руси»[404].
В этой характеристике обращают на себя внимание некоторые детали. Прежде всего, здесь отождествляются интересы великого князя и Руси. Соответственно, все действия псковичей и новгородцев, противоречащие желаниям Ярослава Всеволодовича, объявляются изменническими. В. Т. Пашуто, написавший приведенные строки, усиленно подчеркивает классовый характер этих действий: они осуществляются, оказывается, исключительно боярами и отчасти купцами. При этом корнем зла вполне в духе своего (и, увы, нашего) времени автор считает отсутствие твердой власти в северо-западных народоправствах.
Совершенно по-другому освещает события 1228 г. и Шауляйскую битву блестящий знаток истории древнего Новгорода В. Л. Янин:
«Яркую картину независимости Пскова рисуют события 1228 г. Великий и новгородский князь Ярослав Всеволодович с посадником и тысяцким отправились было в Псков, но псковичи затворились в городе и не пустили их к себе, так как в Псков пришла весть о том, что якобы Ярослав везет оковы…ковати вяцьшие мужи.<…> Приведя полки из Переяславля, князь объявил, что собирается в поход на Ригу; узнав об этом, псковичи заключили договор о взаимопомощи с рижанами. Мише, посланному в Псков звать псковичей против Риги и требовать выдачи тех, кто оклеветал князя Ярослава, псковичи ответили: в поход не пойдем, так как заключили с рижанами мир, а своей братьи не выдадим. Были припомнены неудачи новгородцев под Кесью в 1222 г., под Колыванью в 1223 г. и под Медвежьей Головой в 1217 г., когда новгородцы избили союзных им псковичей. Новгородцы также отказались идти на Ригу…без своей братьи плесковиць. Ярослав был вынужден отозвать полки, а псковичи отпустили по домам призванных к ним на помощь немцев, чудь, латгалов и ливов… В 1237 г. псковичи демонстрируют военную независимость от Новгорода, посылая в помощь немцам и чуди двести своих мужей для участия в бесславном походе на Литву»[405].
В такой интерпретации действия псковичей никак не выглядят изменническими. Напротив, все расхождения с официальным направлением политики великого князя здесь предстают как яркие проявления независимости Пскова не только от Новгорода, но и от приглашенного туда на время князя-военачальника.
Впрочем, те же события (в рамках иной концепции) можно осветить и по-другому. Вот как характеризует договор Пскова с Ригой В. Т. Пашуто:
«…псковские бояре-изменники продали Русскую землю врагу, а русских людей, трудящийся народ, населявший города и села, подвергли ограблению и разорению, надев на него ярмо немецкого феодального рабства»[406].
Правда, автор не уточнил, что он имеет в виду под ярмом немецкого феодального рабства: присутствие в Пскове двух фогтов (судей) из Риги вряд ли заслуживает столь громкого определения. Непонятно и то, каким образом псковичи умудрились продать Ордену всю Русскую землю: в условия договора такой пункт явно не входил.
А вот как описывает те же события Новгородская первая летопись:
«…Томь же лете [6736/1228] князь Ярославъ, преже сеи рати, поиде въ Пльсковъ съ посадникомь Иванкомь и тысячьскыи Вячеслав. И слышавше пльсковици, яко идеть к нимъ князь, и затворишася въ городе, не пустиша к собе; князь же, постоявъ на Дубровне, въспятися в Новъгород: промъкла бо ся весть бяше си въ Пльскове, яко везеть оковы, хотя ковати вяцьшее мужи. И пришьдъ, створи вече въ владычьни дворе и рече, яко «не мыслилъ есмь до пльсковичь груба ничегоже; нъ везлъ есмь былъ въ коробьяхъ дары: паволокы и овощь, а они мя обьщьствовали»; и положи на нихъ жалобу велику. Тъгда же приведе пълкы ис Переяславля, а рекя: «хочю ити на Ригу»; и сташа около Городища шатры, а инии въ Славне по дворомъ. И въздорожиша все по търгу: и хлебъ, и мяса, и рыбы; и оттоле ста дороговь: купляху хлебъ по 2 куне, а кадь ржи по 3 гривне, а пшеницю по 5 гривенъ, а пшена по 7 гривенъ; и тако ста по 3 лета.
То же слышавъше пльсковици, яко приведе Ярослав пълкы, убоявшеся того, възяша миръ съ рижаны, Новгородъ выложивъше, а рекуче: «то вы, а то новгородьци; а намъ ненадобе; нъ оже поидуть на насъ, тъ вы намъ помозите»; и они рекоша: «тако буди»; и пояша у нихъ 40 муж въ талбу. Новгородци же, уведавъше, рекоша: «князь насъ зоветь на Ригу, а хотя ити на Пльсковъ». Тъгда же князь посла Мишю въ Пльсковъ, река: «поидите съ мною на путь, а зла до васъ есмь не мыслилъ никотораго же; а техъ ми выдаите, кто мя обадилъ къ вамъ». И рекоша пльсковици, приславъше Грьчина: «тобе ся, княже, кланяемъ и братьи новгородьцемъ; на путь не идемъ, а братьи своеи не выдаемъ; а с рижаны есме миръ взяли. Къ Колываню есте ходивъше, серебро поимали, а сами поидосте в Новъгородъ, а правды не створися, города не взясте, а у Кеси такоже, а у Медвеже голове такоже; а за то нашю братью избиша на озере, а инии поведени, а вы, роздравше, та прочь; или есте на нас удумали, тъ мы противу васъ съ святою богородицею и съ поклономъ; то вы луче насъ исечите, а жены и дети поемлете собе, а не луче погании; тъ вамъ ся кланяемъ». Новгородьци же князю рекоша: «мы бе- своея братья бес пльсковиць не имаемъся на Ригу; а тобе ся, княже, кланяемъ». Много же князь нудивъ, и не яшася по путь. Тъгда же князь Ярославъ пълкы своя домовь посла. Пльсковици же тъгда бяху подъвегли Немьци и Чюдь, Лотыголу и Либь, и отпустиша я опять; а техъ, кто ималъ придатъкъ у Ярослава, выгнаша исъ Пльскова: «поидите по князи своемь, намъ есте не братья». Тъгда же Ярослав поиде съ княгынею из Новагорода Переяславлю, а Новегороде остави 2 сына своя, Феодора и Альксандра, съ Федоромь Даниловицемь, съ тиуномь Якимомь»[407].
Легко убедиться, что в освещении летописца отказ псковичей выступать против Ордена вовсе не выглядит изменой. Напротив, он очень хорошо обоснован: Псков (и, прежде всего, его рядовые жители) неоднократно страдал от последствий грабительских походов великого князя в земли, подданные Риге. Выступление в набег псковичи считают равносильным самоубийству: «Вы луче нас исечите, а жены и дети поемлите собе, а не луче погании», — говорят они князю. Отказывать псковичам в патриотизме только на основании их нежелания потерпеть за то, что великий князь в очередной раз изволил немцев пограбить (точнее, не их самих, а все те же прибалтийские племена), видимо, нет достаточных оснований.
Летописец подчеркнул к тому же немаловажную деталь: одно присутствие великокняжеских полков под Новгородом вызвало здесь то, что сейчас принято называть гуманитарной катастрофой, небывалую дороговизну основных продуктов питания. Немудрено, что, спасаясь от подобного сомнительного удовольствия, псковичи готовы были заключить договор о взаимопомощи с крестоносцами. Да и новгородцев, поддержавших своих братьев пльсковичеи в противостоянии великому князю, можно понять. Называть за это новгородцев и псковичей изменниками, предавшими русские интересы, вряд ли стоит.
К тому же, самого понятия русских интересов как интересов, общих для всех людей того времени, населявших русские земли, видимо, не существовало (тем более, что представление о Русской земле, как мы помним, существенно отличалось от современного). Отчиной, или отчизной, тогда называли унаследованное сыном владение отца, удел (удельное княжество) или место рождения: так сказать, малую родину свой город, село[408]. Несколько ближе к нашему пониманию древнерусское отечество, отечествие[409]. Современное понимание Отечества (как Русской земли в целом) начнет формироваться значительно позднее по мнению А. Л. Юрганова, не ранее последней четверти XIV в.:
«Слово…отечьство многозначное: это и состояние отца, родовитость, отцовство, и родина, и происхождение, и владение, полученное от предков (т. е. вотчинная земля). В средние века, как видно, слово…отечество употреблялось порой в значениях, необычных для современного человека. Говорили, например, так:…А женятся не на лепоту зря, токмо по отечеству, что означало…зря на родовитость и достоинство. Или:…Тягался в отечестве кравчей Борис Федорович Годунов с боярином со князем Васильем Андреевичем Сицким. Тягаться в отечестве значило местничаться. В начале XIV в…отечьство еще не воспринималось как вся…Русская земля, ибо значило лишь вотчину, т. е. собственное владение князя. Шире этого геополитического понятия было представление о…многом роде христианском… Тверская летопись так описала смерть Михаила Ярославича:…Приать нужную (насильственную. А. Ю.) смерть за христианы и за отчину свою. Когда же ордынский карательный отряд, разгромив Тверь в 1327 г., не тронул Москву, та же летопись отметила с удовлетворением:…Человеколюбивый Бог, своею милостию заступил (защитил. А. Ю.) благовернаго великого князя… его град Москву и всю его отчину от иноплеменник поганыхъ…
