Вильгельм Дом призывал всякое государство в Европе – для собственного блага – уравнять евреев в гражданских правах‚ чтобы получить «верных и благодарных подданных». «Евреи нравственны‚ прилежны‚ преданы делу‚ – писал он. – Домашняя жизнь их отличается большой простотой. Они‚ по большей части‚ хорошие мужья и добрые отцы семейств. Брачная жизнь их чиста, и преступления против целомудрия встречаются среди них гораздо реже‚ чем у других народов. Их бедные не являются тягостью для государства‚ так как община поддерживает их своими средствами. Они повсюду преданы государству и в минуты опасности обнаруживают такое рвение‚ какого даже невозможно ожидать от столь мало благоприятствуемых членов общества».
Казалось бы‚ что может быть лучше? Но примерно в то же время папа Пий VI обнародовал «Эдикт о евреях»‚ в который вошли ограничительные законы прежних времен. Евреям в Риме запрещали жить вне гетто‚ даже оставаться в городе на одну ночь – под страхом телесного наказания и штрафа. Их обязали носить повсюду – «для отличия от других» – кусок желтой материи‚ пришитый к шляпе. Еврей не мог продавать христианам мясо и молоко‚ нанимать их в слуги и кормилицы‚ приглашать акушерку из христиан‚ есть‚ пить, даже беседовать с христианами в домах‚ трактирах и на улицах. Любую еврейскую книгу‚ купленную или полученную в подарок‚ следовало отдавать в особую цензуру‚ за непослушание полагалось наказание – семь лет тюрьмы. Не разрешали хоронить евреев с церемониями – чтением псалмов и зажженными свечами, ставить на могилах памятники с надписями. Запрещали строить новые синагоги и ремонтировать старые‚ а в дни христианских праздников жители гетто должны были работать в своих домах при закрытых дверях.
Этот эдикт расклеили на улицах и площадях Рима‚ толпы собирались возле плакатов‚ и вскоре уличные нападения на евреев стали обычным явлением. Французский писатель отметил тогда‚ что в Риме евреям живется хуже‚ чем где бы то ни было в Европе. «Спрашивают‚ – писал он‚ – когда же евреи обратятся в христианство? Я же спрашиваю: когда христиане обратятся к терпимости?»
2
Императрица Елизавета Петровна умерла в конце декабря 1761 года; на престол вступил Петр III, сын ее старшей сестры Анны, внук Петра I. Он царствовал лишь полгода, был свергнут в результате дворцового переворота и вскоре умер при невыясненных обстоятельствах. Говорили о том, что его отравили или удушили, но в официальном документе указано иное: Петр III, страдая «геморроидическими» припадками, «впал в прежестокую колику» и умер. В июле 1762 года на престол взошла Екатерина II и сразу же столкнулась с еврейским вопросом.
Она отметила в «Записках»‚ упоминая себя в третьем лице: «На пятый или шестой день по восшествии своем на престол Екатерина II прибыла в Сенат… Случилось так, что на этом заседании подошла очередь обсуждать вопрос о допущении евреев в Россию. Все единогласно признали полезным это допущение. Но Екатерина‚ по тогдашним обстоятельствам‚ затруднялась изъявить свое согласие… Не прошло еще недели‚ как Екатерина II вступила на престол; она возведена была на него, чтобы защитить православную веру… Умы были сильно возбуждены‚ как это всегда бывает после столь важного события; начать царствование таким проектом не могло быть средством для успокоения; признать проект вредным – было невозможно».
Екатерина потребовала‚ чтобы «дело это было отложено до другого раза», и записала в дневнике: «И вот как часто недостаточно быть просвещенным‚ иметь лучшие намерения и даже власть‚ чтобы привести их в исполнение». Этим же соображением Екатерина руководствовалась в своем манифесте от 4 декабря 1762 года‚ который разрешал любому иностранцу беспрепятственно селиться на территории Российской империи. В нем было одно только ограничение – «кроме жидов».
В то время Екатерина II стремилась заселить недавно завоеванные степи Новороссии‚ к северу от Черного моря; для развития пустующего края она решила привлечь и евреев. Императрица не могла действовать открыто, а потому изыскивала пути в обход собственного закона. Она обязала генерал-губернатора Риги выдать паспорта нескольким евреям из Митавы‚ «не упоминая их вероисповедания»‚ чтобы они на время приехали в Петербург. Письмо генерал-губернатору было написано завуалированно‚ и Екатерина сделала к нему приписку: «Если вы меня не поймете‚ то я не буду виновата… Держите всё в тайне».
Вскоре в столицу приехали евреи из Митавы: раввин Исраэль Хаим с помощником‚ трое купцов‚ резник и слуга. Из Петербурга они рассылали письма в еврейские общины других стран‚ приглашая селиться в Новороссии‚ и вскоре приехали в Ригу «двадцать человек из польского города Полоцка». В их документах не было указано вероисповедание‚ но так как их не впустили в город в ожидании решения генерал-губернатора‚ можно предположить‚ что это были – как писали для конспирации – лица «известной нации». Даже у духовника императрицы жили в Петербурге несколько евреев‚ которых терпели в столице‚ «делая вид‚ что не знают об их пребывании». «Впрочем‚ – писала Екатерина‚ – впуск евреев в Россию мог бы принести большой убыток нашим мелким торговцам‚ так как эти люди всё притягивают к себе‚ и может статься‚ что при их возвращении было бы больше жалоб‚ чем пользы».
В то время евреи острова Менорка в Средиземном море попросили права поселиться в Херсоне и его окрестностях, обязываясь за свой счет привезти в Россию торговцев‚ ремесленников‚ земледельцев‚ шелководов и мастеров для изготовления цветных стекол. Русский консул в Италии поддержал их просьбу и добавил от себя‚ что город Ливорно обязан поселившимся там евреям «цветущим своим состоянием». В ответ ему сообщили решение императрицы ограничиться лишь переселением в Россию греков‚ корсиканцев «и примыкающих к ним», но не евреев.
Прошло еще несколько лет‚ и исторические обстоятельства прекратили всякие споры на эту тему – впускать или не впускать евреев на территорию Российской империи.
3
В 1772 году Екатерина II‚ прусский король Фридрих II и наследник австрийского престола Иосиф II пришли к соглашению о разделе окраинных земель Польши. По этому договору к России отошла восточная часть Белоруссии – Могилевская и Полоцкая (впоследствии Витебская) губернии‚ к Австрии – Галиция‚ а к Пруссии – Померания и часть Познанской провинции. Таким образом на территории России оказались десятки тысяч евреев Белоруссии‚ которые неожиданно стали российскими подданными и вызывали удивление пришлых чиновников, впервые столкнувшихся с незнакомым народом. «Вся Белоруссия кишит ими»‚ – отметила Екатерина в письме к французскому философу Д. Дидро‚ но не было уже никакой возможности изгнать евреев из России на основании прежних законов. Cлишком велика была их роль в хозяйственной жизни‚ и выселение евреев подорвало бы экономику присоединенного края.
Царский манифест о присоединении Белоруссии к России торжественно зачитывали в церквах и заносили в городские книги. Он провозглашал‚ что все жители‚ «какого бы рода и звания ни были»‚ переходят в русское подданство и наравне с прежними подданными пользуются «всеми правами‚ вольностями и преимуществами… по всему пространству Империи Российской». Тот же манифест особо упомянул евреев, впервые в официальном документе применив наименование «еврейский» взамен «жидовский». За ними сохранялись прежние права‚ которыми евреи пользовались в Польше: свобода вероисповедания и право на собственность‚ «ибо человеколюбие Ея Императорского Величества не позволяет их одних исключить из общей всем милости и будущего благосостояния под благословенною Ея державою».
Прежде всего власти позаботились о взимании налогов с новых подданных. Три группы населения подлежали подушному сбору податей: крестьяне‚ купцы и евреи. С крестьян брали по семь гривен‚ с купцов – рубль двадцать копеек‚ а с «жидов‚ – гласило распоряжение‚ – сбор положить также поголовный‚ по одному рублю с каждой души‚ и приписать их к кагалам». По примеру поляков русское правительство воспользовалось уже существовавшей формой еврейского общинного самоуправления‚ чтобы обеспечить бесперебойное поступление налогов. Кагал собирал деньги со всех членов общины и вносил их в «провинциальную канцелярию». Никто не мог уклониться от уплаты своей доли: кагал выдавал членам общины особые паспорта‚ и переменить место жительства или отлучиться по делу нельзя было без разрешения кагала.
Для поощрения торговли и промышленности Екатерина II ввела разделение купцов‚ ремесленников и лиц прочих профессий на два разряда: владевшие капиталом до 500 рублей считались теперь мещанами‚ а обладавшие большей суммой назывались купцами первой‚ второй или третьей гильдии в зависимости от размера капитала. Почти все евреи стали мещанами‚ только малая их часть вошла в купеческое сословие. Купцы платили в магистраты и ратуши по одному проценту с «объявленного ими по совести капитала»; евреи-мещане по-прежнему выплачивали подати кагалам «с каждой души», а в дополнение к этому каждый еврей-налогоплательщик вносил в казну по 12 копеек почтового сбора.
