Избавиться от плена Любава Дмитриевна с невесткой смогли только в следующем году, когда из Венгрии вернулся Владимир Мстиславич и попросил помощь у Юрия Долгорукого.[562]
После вокняжения в Киеве пасынка Ростислава Мстиславича в 1158 г. Любава Дмитриевна, видимо, вернулась в столицу на свой двор. Она надеялась, что после смерти Ростислава престол достанется ее сыну, и вновь стала привлекать киевлян на свою сторону. С сыном она поддерживала постоянную связь, чтобы вовремя предупредить его о важных переменах. Однако осторожный Владимир Мстиславич решил, что для него выгоднее поддержать притязания племянника Мстислава Изяславича на великокняжеский престол и за это получить от него прибавку к своим владениям. Поэтому, узнав от матери о смерти Ростислава в 1169 г., он тут же отправил весть Мстиславу. Сам же с женой и детьми отправился в Киев. По дороге в Вышгороде он встретился с матерью, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию.[563] Возможно, Любава Дмитриевна посоветовала ему самому начать борьбу за престол и поискать союзников в этом деле, а не довольствоваться небольшим прибавлением к своим владениям. При этом она пообещала снова зорко следить за ситуацией в Киеве. Владимир по ее совету попытался склонить на свою сторону степняков и отправился к ним на переговоры. Но его миссия не имела успеха. Пришлось ему с женой и детьми бежать во Владимир-на-Клязьме к Андрею Боголюбскому. Когда о его происках стало известно Мстиславу Изяславичу, он отправился к Любаве Дмитриевне и заявил ей: «Иди в Городок, а оттуда камо тебе годно; не могу с тобою жити одином месте, зане сын твой ловит головы моея всегда». Княгиня не стала с ним спорить и отправилась к внуку в Чернигов.[564]
Высылка Любавы Дмитриевны из Киева свидетельствовала о том, что Мстислав Изяславич боялся ее влияния на киевлян, опасался козней с ее стороны, поскольку видел в ней сильного политического противника.
Серебряный сосуд XII в. работа мастера Константина. Заказчик – новгородский боярин Петрила
В летописях нет сведений о том, как княгине удалось создать сильную коалицию князей против своего главного недруга Мстислава Изяславича. Вероятно, она лично отправилась к наиболее могущественному князю Андрею Боголюбскому и рассказала ему о том, как ее сын был изгнан из своего Владимиро-Волынского княжества, как она с невесткой оказалась в плену, как было разграблено все ее имущество, включая подарки зятя, и как в довершение всего на старости лет ее выгнали из собственного княжеского двора в Киеве. Несомненно, рассказ Любавы Дмитриевны возмутил Андрея Боголюбского. Было ясно, что обидчика следует наказать. В итоге в 1169 г. одиннадцать князей во главе с Мстиславом Андреевичем отправились к Киеву. В их составе были и внуки княгини. Мстислав Изяславич с позором был изгнан из столицы. Но на престол Андрей Боголюбский посадил не Владимира Мстиславича, а своего брата Глеба Юрьевича. Сыну Любавы Дмитриевны пришлось довольствоваться Дорогобужем.[565]
Нам неизвестно, дожила ли Любава Дмитриевна до главной цели своей жизни – триумфа своего горячо любимого сына. В 1174 г. ему все же удалось на несколько месяцев стать великим князем Киевским. После этого он тяжело заболел и умер.[566]
По-разному сложились судьбы дочерей Любавы Дмитриевны. После смерти в 1161 г. мужа, короля Гезы II, положение Евфросинии Мстиславны ухудшилось. Между ее сыновьями разгорелась борьба за престол. Мать поддержала старшего, как более законного наследника, но победил младший, став королем Белой III. Евфросинии пришлось покинуть Венгрию и отправиться с паломнической поездкой в Иерусалим. После возвращения на родину она вскоре умерла.[567]
Мария Мстиславна, рано овдовев, основала в Киеве в конце 40-х гг. XII в. Кириллов монастырь. В нем она построила каменный храм. На графити Софийского собора в Киеве зафиксирован факт покупки княгиней для монастыря «земли Бояновой». За нее она заплатила 700 собольих гривен. В 1179 г. Мария умерла, завещав похоронить себя в своем монастыре. В 1194 г. здесь же был похоронен ее сын Святослав Всеволодович,[568] успешно правивший в Киеве с 1176 г. до кончины.
В храме дочери могла обрести покой и Любава Дмитриевна, но более вероятно, что она захотела быть похороненной рядом с мужем в Федоровской церкви.
Необходимо отметить, что уже после кончины Марии Мстиславны ее родственник, племянник Рюрик Ростиславич, заказал роспись Кирилловского храма. Они сохранились до наших дней. В 1198 г. в память об умерших сыновьях и великих женщинах своего рода внук Любавы Дмитриевны новгородский князь Ярослав Владимирович построил церковь Спаса-Нередицы, в которой на фресках были изображены не только св. Ирина и Христина, но и еще 10 женщин, в том числе Анастасия и Евфросиния. Исследователи предположили, что Анастасия – это крестильное имя Любавы, а Евфросинией, возможно, звали мать, великую княжну, или жену-осетинку Ярослава Владимировича.[569] Если это предположение верно, то можно считать, что на фресках Нередицы представлены портреты сразу нескольких знаменитых женщин XII в. Хотя о жене Владимира Мстиславича, венгерской княжне, известно не так уж много, из скупых летописных заметок становится ясно, что она мужественно переносила все невзгоды, обрушившиеся на супруга, растила детей, хранила по возможности домашний очаг, никогда не предавалась унынию и не помышляла об отъезде на родину или об уходе в монастырь для обретения покоя.
Подводя итог жизни и деятельности Любавы Дмитриевны, следует отметить, что она стала активной продолжательницей Гертруды, боровшейся за права мужа и сыновей на киевский великий престол. Фактически именно она становится главной героиней междоусобной борьбы князей в 40-60-е гг. XII в. Хотя ее имя в летописях отсутствует, сама она многократно упоминается и как вдова Мстислава Великого, и как мать Владимира Мстиславича. Можно предположить, что благодаря ее энергичной деятельности в качестве тонкого и умного политика великокняжеский престол достался сначала брату ее мужа Ярополку, не имевшему наследника, потом ее зятю Всеволоду Ольговичу, за ним – пасынку Изяславу Мстиславичу, второму пасынку Ростиславу Мстиславичу и в конце концов даже ее родному сыну Владимиру. Не смогли надолго удержаться у власти ни Юрий Долгорукий, ни главный враг княгини Мстислав Изяславич.
Данных о церковном строительстве Любавы Дмитриевны нет, она, видимо, была занята торговлей и хозяйственной деятельностью. Посещая дочь в Венгрии, возможно, отвезла туда много различных товаров. В ответ зять одарил ее всевозможными ценностями. Их было так много, что летописец зафиксировал данный факт.
Анализируя летописные статьи о Любаве Дмитриевне, можно заметить, что их писал не только современник, но и очевидец всего происходящего. Поэтому можно предположить, что в это время летописные записи велись по заказу княгини. С их помощью она, очевидно, хотела доказать законность притязаний на великокняжеский престол своих ближайших родственников и, в первую очередь, сына. Ведь каждый из ее ставленников брал власть, минуя порядок престолонаследия. Потом эти записи попали в общерусский свод.
Большие выгоды, полученные Мстиславом Великим от брака со знатной новгородкой, были очевидны для современников. Поэтому Юрий Долгорукий, желая укрепить позиции сына Мстислава в Новгороде, всячески содействовал его женитьбе на дочери знатного и богатого новгородского боярина Петра Михайловича. Из недавно найденных берестяных грамот известно, что невесту звали Анастасией, а ее мать – Марией или Мореной. Свадьба состоялась в 1155 г., и для нее, по мнению исследователей, была написана икона «Знамение» и изготовлена местным мастером Костой серебряная чаша, ныне являющая одну из главных новгородских реликвий.[570] Правда, Мстиславу не удалось закрепиться в Новгороде – в 1158 г. он бы изгнан, а в 1162 г. вместе с матерью, византийской царевной, и братьями Василием и Всеволодом отправился в Византию. Там он получил в управление Аксалинскую область.[571] Анастасия, вероятно, разделила судьбу мужа, но их сын Ярослав, прозванный Красным, вернулся на родину и княжил в разных городах по указанию дяди, Всеволода Большое Гнездо. Несколько позднее примеру родственников последовал Мстислав Ростиславович, внук Юрия Долгорукого. Его женой стала дочь знатного новгородца Якуна Мирославича.[572]
Все это говорит о том, что с середины XII в. князья все чаще женились на местных девушках, чтобы с помощью их родственников укрепить свое положение и расширить земельные владения.
Глава 6. Женщины удельных княжеств
Процесс распада единого Древнерусского государства начался уже при наследниках Ярослава Мудрого. Правда, Владимиру Мономаху и его сыновьям, Мстиславу Великому и Ярополку, еще удавалось держать под своей властью большую часть земель и диктовать многочисленным князьям Рюриковичам свою волю. Но после смерти в 1139 г. Ярополка Владимировича процесс выделения из состава Руси самостоятельных княжеств приобрел массовый характер. Их правители уже не желали подчиняться великому князю Киевскому и вели самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику. При этом столицу своего княжества они стремились отстроить не хуже, чем Киев или Новгород. Это способствовало расцвету сразу нескольких древнерусских городов: Чернигова, Переяславля Южного, Полоцка, Владимира-Волынского, Галича, Смоленска, Владимира-на-Клязьме и др.
