Во время персидской кампании 1387 года он занял Исфахан и поначалу обошелся с городом довольно милостиво, поскольку гарнизон капитулировал без сопротивления. Однако вскоре жители восстали, недовольные слишком обременительной данью, и убили сборщиков налогов. Летописец Гийасаддин Али цветисто пишет: «Они перебили отряд войска его величества, что был вне города, крепко заперли ворота, высунули руки из рукава бунта, а ноги поставили на арену сопротивления его величеству». Тогда Тимур приказал перебить всё население. «Столько пролилось крови, что воды реки Зиндаруда, на которой стоит Исфахан, вышли из берегов, – сказано далее в хронике. – Из тучи сабель столько шло дождя крови, что потоки ее запрудили улицы. Поверхность воды блистала от крови отраженным красным цветом, как заря в небе, похожая на чистое красное вино в зеркальной чаше. В городе из трупов нагромоздили целые горы, а за городом сложили из голов убитых высокие башни, которые превосходили высотою большие здания». Всего таких башен получилось двадцать восемь, в каждой по полторы тысячи голов, а общее число погибших составило не то сто, не то двести тысяч человек.
Во время индийского похода (1398) «Меч Ислама» и вовсе не церемонился, поскольку имел дело с «неверными». Около ста тысяч индийских воинов, сдавших- ся Тимуру в плен, были перебиты. В Дели резня продолжалась три дня и три ночи. Здесь победители тоже воздвигли множество башен из мертвых голов. Лишь век спустя население города достигло численности, какую имело до нашествия.
Той же участи в 1401 году Хромец подверг Багдад. Каждый воин получил приказ принести по две отрубленных головы – и выполнил его.
Вот какая судьба ожидала Русь и русских.
В июле 1395 года полчища Тамерлана добрались до Рязанской земли. Без труда взяли Елец, убив тамошнего удельного князя и умертвив либо угнав в плен поголовно всех обитателей.
Василий Московский собрал кого мог, выступил в поход, но остановился на Оке, перед рязанской границей. Стал ждать. Он не двинулся навстречу неприятельской армии, как это сделал пятнадцать лет назад его отец, но и без боя пускать татар на московскую территорию не собирался.
На силу оружия великий князь не надеялся и уповал лишь на божье заступничество.
Из владимирского собора с великой церемонией вынесли старинную реликвию – образ Богоматери. Когда-то эту икону, считавшуюся чудотворной, привез из Киева основатель Владимиро-Суздальского государства Андрей Боголюбский (правил в 1157–1174 гг.). С тех пор она пользовалась в северо-восточной Руси особым почтением. И вот святыню решили перенести в Москву, под защиту каменных стен тамошнего Кремля.
В тот самый день, когда москвичи вышли встречать икону, вдруг пришла весть, что ужасный «Темирь-Аксак-царь» (так летописи именуют Тамерлана) по непонятной причине повернул вспять и ушел прочь, оставил русскую землю в покое.
Впечатление, которое это совпадение произвело на русских людей, не поддается описанию. «Оле преславное чюдо! О превеликое удивление! О многое милосердие к роду крестьяньскому [христианскому]!» – восклицает летописец.
Распространился слух, что татарскому царю во сне явилась Богоматерь в пурпурном одеянии с неисчислимой небесной ратью, и «вниде страх в сердце его и ужас в душю его, вниде трепет в кости его, и скоро отвержеся и охаби [передумал] воевати Руские земли».
Вне зависимости от того, приснилась Богоматерь «царю Темирь-Аксаку» или нет, Руси несказанно повезло. Если оставить в стороне сверхъестественную версию случившегося, остается предположить, что Тамерлан узнал какую-то тревожную весть, заставившую его отказаться от дальнейшего похода. Скорее всего, причиной был всё тот же непотопляемый Тохтамыш, который умел с невероятной быстротой оправляться от поражений. Уйдя из волжских сте- пей, бывший золотоордынский хан переместился на восток и принялся там сколачивать себе новое царство. Должно быть, гонец принес Тимуру известие об очередном наступлении Тохтамыша – это единственное правдоподобное предположение.
Тогда получается, что сначала Тамерлан спас Русь от Тохтамыша, а потом Тохтамыш спас Русь от Тамерлана.
Одно великое чудо наложилось на другое. Как и надлежит всяким истинным чудесам, оба, можно сказать, достались даром. И блага для Руси от них вышло больше, чем от кровавой Куликовской битвы.
По дороге домой Тимур совершил еще одно благодеяние – стер с лица земли великий город Сарай-Берке, долгое время высасывавший из Руси соки. Заново отстроить свою столицу ордынские ханы уже не смогут.
Но чудеса на этом не закончились. Вскоре произошло еще одно. И снова надвинувшуюся грозу отогнала внешняя сила, без каких-либо усилий с русской стороны.
На сей раз опасность шла не с востока, а с запада. В Орде-то для Руси обстоятельства складывались неплохо. Там утвердился новый хан Тимур-Кутлуг, из людей Тамерлана. Этот правитель русским пока не докучал, поскольку его положение было шатким.
Он испортил отношения со своим сюзереном. Тимур-Кутлуг и уже знакомый нам Едигей (они были в союзе), больше не желая служить Хромцу, ушли от него со своими воинами. Едигей, хоть формально звался беклербеком при Тимур-Кутлуге, фактически основал в восточных золотоордынских землях собственную державу; сам же Тимур-Кутлуг взял себе западную половину бывших земель Тохтамыша, к которым примыкала Русь.
Стоило Тамерлану уйти из Поволжья, как там немедленно объявился Тохтамыш и вступил с Тимур-Кутлугом в борьбу за власть. Потерпел поражение, но, как обычно, не угомонился, а отправился в Литву к Витовту, который к этому времени вошел в большую силу и был непрочь расширить свои владения за счет ослабевших татар.
Великий князь литовский охотно взял Тохтамыша под свое покровительство и пообещал помощь. Если б свергнутый хан вернул себе престол, Золотая Орда стала бы литовским протекторатом и вся Восточная Европа попала бы под контроль Витовта. Русь оказалась бы зажата между его владениями с запада, юга и востока. Ослабевшая Москва была бы вынуждена уступить Литве роль собирательницы русских земель, и вся история нашей страны пошла бы совсем по другому вектору. При этом завоевание скорее всего совершилось бы бескровно и выглядело бы родственным воссоединением. Литовцы не воспринимались русскими как чужаки. Они были той же веры, большинство из них говорили на том же языке, а Витовт приходился Василию Дмитриевичу тестем.
Пожалуй, эта угроза была еще более серьезной, чем нашествие Тамерлана, – если не для Руси, то для Москвы. Азиатский завоеватель разорил бы страну и в конце концов ушел бы; Витовту уходить было незачем. Государство, ведущее свою генеалогию от Владимиро-Суздальского княжества и затем переориентировавшееся на Москву, могло закончить свое существование в 1399 году. Это казалось неизбежным.
Витовт был намного сильнее Тимур-Кутлуга. Он собрал большую армию, в которую кроме русских и литовских полков вошли польские и немецкие рыцарские отряды. Одних лишь князей было около полусотни. Часть прежнего войска сохранил и Тохтамыш. Общая численность союзной армии – не по преувеличенным летописным сведениям, а по реконструкции современных историков – составляла 25–30 тысяч человек. У ордынского хана таких сил не было.
Поэтому Тимур-Кутлуг попробовал договориться миром. С. Соловьев излагает историю этих переговоров следующим образом: «Тимур-Кутлуг послал сказать Витовту: «Зачем ты на меня пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Витовт велел отвечать: «Бог покорил мне все земли, покорись и ты мне, будь мне сыном, а я тебе буду отцом, и давай мне всякий год дани и оброки; если же не хочешь быть сыном, так будешь рабом, и вся орда твоя будет предана мечу». Испуганный хан согласился на все требования Витовта, который, видя такую уступчивость, начал требовать, чтоб на деньгах ордынских чеканилось клеймо литовского князя; хан просил три дня срока подумать».
Очень возможно, что Тимур-Кутлуг хотел просто выиграть время. Ему на подмогу спешил Едигей.
Витовт тоже не торопился начинать сражение – возможно, уверенный в своем превосходстве, он хотел разгромить всех противников разом. В результате ему пришлось иметь дело с объединенным татарским войском.
Сражение на Ворскле
Битва, произошедшая 12 августа 1399 года, своими масштабами и историческими последствиями не уступала Куликовской.
Началось всё точно так же – с поединка двух витязей. Литовский православный рыцарь по имени Сырокомля сразил в схватке татарского мурзу. Воодушевленное этой победой, войско Витовта начало форсировать реку Ворсклу. Оно было хорошо оснащено, даже имело на вооружении пушки, а для обороны от татарской конницы главный лагерь отгородился кольцом из повозок.
