что «государство – живой организм» и как все живое требует для своего развития жизненного пространства (Lebensraum). По Ратцелю, рост государств является «всеобщей универсальной тенденцией.
Развитие контактов людей, обмен, торговля – это прелюдия к установлению политического контроля государства над новыми колонизируемыми территориями» [204]. Для нас интересен еще один вывод Ратцеля, что государство – это живой пространственный, укорененный в почве организм, а
пространственная экспансия – естественный процесс, подобный росту живого организма. И именно геобиосреда жизненного пространства дает народу жизненную энергию. Похоже, Гитлер усвоил этот вывод Ф. Ратцеля достаточно прочно. Рудольф Челлен, ученик Ратцеля, развивал воззрения учителя, утверждая, что государства, подобно людям, являются мыслящими и чувствующими существами, и они как
«наиболее импозантные формы жизни» также должны развиваться в соответствии с правилами «борьбы за существование» [205].
Важна и позиция Челлена, ставшая поводом для осуждения немецкой геополитики на Нюрнбергском трибунале, – это то, что «власть не должна напрасно носить меч». Т. е. если вооруженные силы есть, то они должны воевать. В отношении расширения «жизненного пространства» и в борьбе за существование Р. Челлен применял принцип естественного отбора по Дарвину – наиболее сильные государства расширяют свой lebensraum за счет слабых и малых стран путем колонизации, объединения или завоевания. Что и пытался реализовать на практике Гитлер. Германия имела перед войной Институт геополитики во главе с генералом К. Хаусхофером, издавался единственный в мире (на то время) журнал «Геополитика» (Zeitschrift für Geopolitik), активным корреспондентом которого был наш выдающийся разведчик Рихард Зорге. Можно полагать, что Гитлер зазубрил некоторые выводы и тезисы ведущих германских геополитиков, но трактовал их по-своему и все сводил к военной силе.
Интернационально-классовый подход в русле ставки на мировую революцию со стороны молодой Советской республики в первые годы ее существования также способствовал обострению настороженности к возрождающейся новой России. Социалистическая революция, произошедшая в Германии в ноябре 1918 года (естественно, при поддержке большевиков и Коминтерна) и подавленная правительственными силами, а также революционные попытки свержения властей в других странах, не добавляли авторитета и безопасности молодой Советской республике. Социалистических революций правящие в Европе и Америке классы опасались гораздо больше, чем войны или немецкого реванша. Более того, с укреплением советской власти в России стали формироваться группировки антисоветских стран и правительств. Англия, Франция, США, Польша, Италия делали все возможное, чтобы направить Германию против СССР. 29 сентября 1938 года европейский квартет (Англия, Франция, Германия и Италия) подписывают Мюнхенское соглашение о передаче Германии Судетской области Чехословакии. А на следующий день подписывается Декларация о ненападении между Англией и Германией, 1 декабря аналогичная Декларация была подписана с Францией. А еще в марте 1938 года Англия и Франция дали гарантии Польше, Румынии и Греции, что Германия на них не нападет. Но в это же время советская дипломатия активно предлагает Англии и Франции подписать антигитлеровский пакт, а точнее тройственный пакт о ненападении и взаимной помощи в случае агрессии на любую из трех стран. Однако британское и французское правительства на этот шаг не идут. Даже из этого краткого обзора проглядывается некий антисоветский сговор между Англией, Францией и Германией. И поэтому, когда 1 сентября 1939 года Германия атаковала Польшу, ни Англия, ни Франция полякам не помогли. Потому что правительства этих стран с нетерпением ждали нападения Гитлера на СССР: социализм им был более страшен, чем национал-фашизм. И только один У. Черчилль, став премьер-министром Великобритании, заявил советскому послу И. Майскому, что для него Гитлер гораздо опаснее советского коммунизма. Да, эти факты, с одной стороны, показывают отход от классической геополитики: опять континентальная Германия главным своим противником избирает континентальную Россию, повторяя вариации Первой мировой войны. Но с другой, – а почему бы англосаксам и французам не использовать успешный опыт еще раз, но не в его точном повторении, а в модернизированном виде? Об этом и говорится в самом начале главы.
Обозначим сразу, что в Советской республике и в СССР отношение к геополитике было неоднозначным. В нынешней РФ то же самое. Упоминание о геополитике мы находим в первой Большой советской энциклопедии 1929 г. Статья была написана Шандором Радо, будущим руководителем советской разведывательной сети в Швейцарии и Германии «Красная капелла» в годы Великой Отечественной войны. Большая советская энциклопедия 1929 года подавала геополитику как «учение о географической обусловленности политических явлений». Вместе с тем подчеркивался «империалистический и специфически немецкий характер геополитического направления» и переоценка этим направлением «обусловленных природой факторов исторических явлений» [206].
Второе издание БСЭ уже по-иному смотрело на геополитику, утверждая, что геополитика – это «лженаучная, реакционная теория, получившая распространение в агрессивных империалистических государствах».
Появление геополитики рассматривалось как свидетельство «глубокого упадка и гниения буржуазной идеологии в эпоху империализма».
Шандор радо (1899–1981), советский разведчик-антифашист, венгерский географ, картограф, доктор наук
Классовые и геополитические противоречия
Первый руководитель Советского государства В. И. Ленин утверждал, что внешняя политика определяется не интересами стран и народов, а политикой только определенных классовых групп, той главенствующей ныне во всем мире международной политикой финансового капитала, «которая неизбежно порождает новые империалистические войны» [207]. Победа социалистической революции, приход к власти пролетариата должны были в соответствии с теорией марксизма исключить соперничество. Ленин подчеркивал: «…из империалистической войны и из порождающего ее империалистического мира… нельзя вырваться иначе, как большевистской борьбой и большевистской революцией» [208]. Да, о геополитике в 1917 году еще никто не слышал, да и самого термина «геополитика» в расхожем политическом обиходе не существовало. Но сама геополитика, как теоретическая сущность и как политическая практика, являлась реальностью, базирующейся на соответствующих закономерностях. А они таковы:
– поступательное движение в развитии государства во времени и пространстве;
– возникновение, формулирование, коррекция и реализация национальных интересов (при этом национальные имеют приоритет перед классовыми, если они не совпадают);
– обязательное формирование концепции и стратегии национальной безопасности (понятия «классовая безопасность» не существует);
– функционирование и взаимозависимость (единство) систем национальной, региональной и глобальной безопасности;
– сохранение баланса сил и интересов в обеспечении международной стабильности и безопасности.
Ниже мы увидим взаимоотношение геополитики и классового подхода и как разрешались противоречия между ними.
Казалось бы, что отрицательный ответ напрашивается сам
