Ознакомительная версия.
Глава 13
КОНТРАБАНДА РАБОВ СТОЛЕТИЕ НАЗАД
«Раздавленный и отчаявшийся, с промотанным последним долларом своего нечестно нажитого богатства, я обратил свой взор на Африку как место, где можно поправить свое положение. В Гаване мне делать было нечего, и я воспользовался первой же представившейся возможностью – наличием вакантного места медика или врача на испанской шхуне «Диана», отправлявшейся к реке Бонни. В заливе мы присоединились к четырем другим судам и занимались приемом живого товара в африканском поселении на берегу Бонни, когда нас атаковал британский военный корабль. Располагая отвагой и порохом, мы храбро защищались, пока не были вынуждены бежать. Многие из наших рабов попрыгали за борт в пасти акул, мне же с частью команды удалось сесть в одну из лодок и бежать в джунгли за поселением. Здесь нам помог укрываться некоторое время знакомый мне прежде вождь Калабара, пока британский крейсер не ушел со своими трофеями и не прибыл испанский бриг, взявший нас на борт. Это был «Боа Морте», в прошлом американский торговый корабль, которым командовал капитан Пьер Леклерк, креол из Санта-Доминго. Через десять дней после ухода крейсера «Боа Морте» загрузил товар и отправился в Пенсаколу во Флориде с девятьюстами рабами на борту. Я находился там в качестве внештатного врача.
Капитан Леклерк был вспыльчивым коротышкой, старым работорговцем, который имел долю участия во фрахте. Моя койка находилась в кормовой рубке, так как все помещения были забиты черными. Каюта и трюм были превращены в палубы для содержания рабов и плотно забиты ими. Леклерк рассчитывал на солидную прибыль и располагал неплохим товаром. У него была сотня отборных негров и всего двадцать женщин. Всех их заклеймили его именем по-испански, и, по его оценке, предприятие должно было принести ему чистую прибыль в восемь тысяч долларов – вполне допустимый вариант.
В первые несколько дней все шло хорошо, имелось всего три случая заболеваний – слабых проявлений лихорадки. Хинин снова поставил больных на ноги, однако акулы упорно следовали за нами, словно предчувствуя эпидемию. На седьмой день Педро, мой помощник, сообщил, что один из пациентов ослеп. Мы выгнали на палубу для физических упражнений половину партии рабов. Они танцевали и пели под ударами хлыста надсмотрщика, но были далеки от обычной живости. Капитан Леклерк жаловался, что еще не видел такой медлительной партии негров, тем не менее они все оказались здоровыми. На следующий день офтальмия, кажется, стала распространяться среди рабов, поскольку восемь из них ослепли, а еще через день число ослепших достигло девятнадцати. Капитан тоже заболел и слег в койку.
Болезнью капитана оказалась оспа, настоящий бич разорения. Вскоре с этой болезнью слегли еще два члена команды. Отвратить болезнь от рабов было невозможно, и она овладела кораблем. Вскоре мы стали кормить трупами преследовавших нас акул и однажды извлекли из трюма шестьдесят тел. Команда воспротивилась этой работе, и нам пришлось полагаться на партии рабов, оттаскивавших груды мертвых тел от живых. Капитан Леклерк вскоре избавился от смертельной опасности, но оставался слепым.
В течение первой недели я спал в общей сложности всего десять часов, а у помощника имелось лишь шесть работоспособных матросов в команде. Нам приходилось взбадривать черных ромом, чтобы добиться их помощи в избавлении от трупов. Я тоже счел необходимым поддерживать себя настойкой опия и ликером, чтобы продолжать работу в этой ужасной обстановке. Помощник говорил, что если бы мы знали заранее, то могли бы спасти наш живой товар, отравив первых больных. Но кто мог предвидеть быстрое распространение мора. Некоторые из черных сходили с ума и ревели, как дикие звери. Вскоре те, которых мы поили спиртным, почти взяли контроль над кораблем. Помощнику пришлось застрелить одного из них, иначе этот парень мог бы задушить его.
17 ноября сильно штормило, и крышки люков были задраены, в то время как смерть собирала свою жатву внизу. Здоровье капитана Леклерка улучшилось, и он стал немного видеть. Ураган был страшным. Наш корабль бросало, как мячик, шторм гнал его всю ночь, но остались паруса целыми. Через три дня мы благополучно бросили якорь в заливе Пенсакола. Оставшихся в живых негров высадили на одной из отмелей близ устья реки Эскамбии, и здесь с помощью рабочих соседнего городка мы соорудили навесы для больных и приняли меры для чистки корабля гашеной известью и окуриванием. Как ни странно, мы спасли пятьсот девятнадцать из девятисот рабов.
После подведенных итогов мне предоставили возможность сопровождать одного из грузополучателей в поездке на суше, в ходе которой следовало продать негров. Караван под присмотром черных надсмотрщиков должен был выступить от реки Эскамбии и пересечь границу Джорджии, где часть наших диких африканцев смешалась бы с различными группами местных черных, и двинуться дальше, пока по дороге негров не распродадут поодиночке или по двое. В то время Соединенные Штаты ввели законы, объявляющие торговлю африканскими рабами нелегальной, но испанские владения процветали за счет обмена негров и мулатов. Флорида была колыбелью рабовладельцев, многие американские граждане богатели за счет покупки рабов в Гвинее и постоянной контрабанды их небольшими партиями в южные штаты.
Благодаря влиянию моего партнера я был гостем на многих плантациях по пути, что дало мне возможность изучить практику рабовладения в цивилизованной и демократической стране по сравнению с Кубой и Бразильской империей. Я имел также возможность оценить влияние цивилизации на африканцев Конго и Ашанти после их контактов с Америкой на протяжении одного-двух поколений и сравнить их положение на американских плантациях с туземной жизнью в африканских джунглях.
Мы провели ночь на плантации у берега реки Окмалги в Джорджии. Наш хозяин мистер Олдс высказывался весьма откровенно по вопросу содержания рабов и особенно о местной практике обращения с «черными парнями», как их называли соседи. Недавно произошел случай, когда «парня» подвесили за запястья к дереву, привязав к ногам отрезок деревянных перил. Хозяин бил его до тех пор, пока бедняга не умер в мучениях. Негр подвергся наказанию по подозрению в мелкой краже, которую на самом деле совершил младший сын хозяина. Он впоследствии сознался в содеянном. Свидетельские показания раба против белого человека не были приняты.
В Каролине торговец неграми гнал свой караван по основным дорогам партиями. У него были загоны для рабов во всех крупных деревнях, где проводились аукционы. Количество мулатов было поразительно. Я видел на аукционах подлинно прекрасных квартеронок. Рабы выглядели хорошо ухоженными и сытыми, хотя были в рваной одежде или почти голыми. Мужчины носили рубашки из грубой полушерстяной ткани и брюки, а женщины – юбочки из льняной или хлопчатобумажной ткани. Все ходили без обуви. В их работе терялось много сил. Я видел, как группа черных все утро тащила при помощи двух волов бревно из реки, которое было необходимо для постройки дома неподалеку. В Рио-Бассо с такой рабсилой мы бы спилили десять деревьев и перенесли их куда надо.
В Виргинии находились самые старые плантации, и они были хорошо обеспечены рабами. Уважаемый господин во Фридериксберге на реке Раппаханнок говорил мне, что разведение рабов стало наиболее прибыльным бизнесом в этой части штата. Все фермы использовались как питомники для поставки на рынок молодых мулатов. За партиями негров обычно смотрели ирландские и шотландские надсмотрщики. В Виргинии, казалось, было такое же обилие негров, как и в Африке. На ферме возле Александрии я насчитал тридцать рабынь, готовых стать матерями, а хижины кишели негритятами различных оттенков.
В Филадельфии мы застали бриг, готовый отбыть к островам Зеленого Мыса с торговым рейсом. Это была «Аделаида», владельцем которой являлся старый шкипер по имени Блэкмор. Поскольку наш бизнес был завершен, я сделал ходку на этом судне. Мы произвели короткие остановки в Санта-Крусе, на острове Тенерифе и через несколько дней провели переговоры с английским судном, нуждавшимся в воде, которой его снабдили. Судно шло к побережью Африки, и, поскольку у меня не было большого багажа, я смог получить себе должность на его борту и таким образом обеспечить себе прямой переход к побережью. Нуждавшийся бриг назывался «Чарльз», а его капитана звали Грэхем.
Когда мы приблизились к африканскому побережью, подул шквалистый ветер, который вызвал сильный шторм. У нас сорвало стеньги, а старый бриг дал течь, поэтому я должен был нести, в свою очередь, вахту у помпы. Поздно ночью мы с ужасным треском напоролись на риф, а штормящее море заставило нас заняться такелажем. К счастью, корабль не раскололся, и, когда наступило утро, мы обнаружили, что бриг перескочил границу рифов и быстро двигался к внутренней кромке мелководной лагуны. Вскоре поднялось солнце, и туземцы племени мандинго отчалили на нескольких каноэ от берега, чтобы подняться к нам на борт. Пока они растаскивали вещи на разбитом корабле, несколько человек и я сели в баркас и отправились к берегу. Когда мы его достигли, мое знание диалектов туземцев сослужило хорошую службу. Нам позволили отправить курьера на остров Горе, расположенный неподалеку, и через три дня к рифам прибыл шлюп с британскими солдатами. К берегу послали лодку за нами. По прибытии на Горе я обнаружил каботажную шхуну и отправился в ней к реке Бонни.
Ознакомительная версия.
