Тенденция к импорту моды наблюдалась и ранее, но более тесные отношения с иностранными государствами, давление, оказываемое на захват рынков странами-производителями, и концессии, предоставленные после Реставрации иностранным торговым агентам, способствовали усилению импорта промышленной продукции. Португальцы стремились одеваться по-европейски, жить по-европейски. Однако европеизация вкуса не повлияла на изменение техники производства. Производство португальских товаров сохраняло свои процессы и архаические способы. Продукция направлялась для поставок в сельскохозяйственные районы в глубине страны. Дифференциация между стилем жизни крестьянина и горожанина постоянно увеличивалась.
Экономическая отсталость страны становилась слишком очевидной, особенно для португальцев, которые видели другие страны и могли сравнивать.
Таким образом получил распространение меркантилизм — экономическая теория, которая видела в равновесии платежного баланса главную цель экономической политики: золото является богатством государств, и поэтому политика должна проводиться таким образом, чтобы объем ввозимого золота был выше объема вывозимого золота. Эта цель достигается при помощи увеличения производства товаров, которые ранее ввозились, для того, чтобы устранить необходимость импорта и, как следствие, сократить вывоз золота в качестве оплаты. Именно эти идеи прослеживаются в работе, написанной в 1675 г. Дуарте Рибейру ди Маседу, который хорошо знал Францию, поскольку провел в этой стране годы на дипломатической службе. Он пишет в труде «Рассуждение о введении искусств в Королевстве»: «Деньги в королевствах играют ту же роль, что и кровь, питающая все части тела. Для питания тела кровь беспрерывно циркулирует, и таким образом циркуляция продолжается до полного разрушения тела. То же самое делают и деньги: от бедных истекает необходимость, от богатых аппетит и тщеславие. Через искусство [то есть посредством промышленности] они перетекают в руки купцов. От купцов — к различным ремеслам и в руки, которые превращают материал в шедевры, из этих рук — к пахарям через цены на плоды земли к питанию всех людей, через налоги — в королевскую казну. Из казны деньги перетекают в жалованье, пенсии, поддержание солдат, вооружение, производство судов, строительство зданий и укреплений и т. д. Когда деньги циркулируют в королевстве, то они питают королевство, но, как только они покидают королевство, происходит та же нехватка, когда тело теряет кровь».
Во избежание постоянного «кровотечения», которое представлял импорт, Рибейру ди Маседу рекомендовал «введение искусств», что означало создание промышленности. Особенно он настаивал на создании производства шерстяных изделий и шелковых тканей, поскольку именно их импорт являл собой одну из наиболее серьезных причин нарушения платежного баланса.
Идеи «Рассуждения...» имели в Португалии многочисленных сторонников. Страна значительно отставала в отношении развития европейского капитализма. Осознание этой экономической реальности примешивалось к патриотическому чувству, поскольку в создании промышленности виделся путь освобождения от иностранной экономической колонизации, которая была навязана стране. По этой причине проект «Рассуждения...» незамедлительно был трансформирован в государственный план. Луиш ди Менезиш, третий граф Эрисеира, начал его энергичную реализацию. При поддержке государства он смог инициировать производство отечественных тканей, стекла, изделий из дубленой кожи, выплавку железа и запретил импорт этих товаров. Особое внимание уделялось прядению из шелка и развитию плантаций тутового дерева, поскольку шелк был одним из товаров, импорт которых являлся основной причиной утечки денег. Именно в это время наблюдается рост промышленности по производству шерстяных изделий в Ковильяне. Для этой цели на работу были взяты английские рабочие, специализирующиеся на прядении и ткачестве.
Попытка Рибейру ди Маседу провести экономическую реформу длилась недолго и не достигла своих целей. Направленные на это усилия столкнулись с нехваткой средств, сырья и были плохо организованы. Качество португальских товаров было ниже качества иностранных, и поэтому, несмотря на запрет, импорт продолжал осуществляться. Накануне вступления Португалии в войну за испанское наследство английская дипломатия заставила португальцев отменить протекционистскую политику в отношении шерстяных изделий. В то время в Англии наблюдалось значительное развитие производства льняных и хлопчатобумажных тканей, а перспектива войны с Францией вынуждала англичан искать новые рынки. В Португалии наблюдался большой рост производства вина. Оно значительно превышало внутреннее потребление. Экономическое значение вина, а вместе с тем и положение собственников зависели от возможности его экспортировать; в то же время португальским ограничениям на импорт английских товаров напрямую отвечали английские ограничения на импорт португальских товаров. Согласно договору Метуэна, Португалия разрешила ввоз английских шерстяных изделий, а Англия облагала португальские вина налогами по крайней мере на треть меньше, чем вина другого происхождения.
Либерализация ввоза тканей также вскоре распространилась и на ввоз голландских и французских тканей. Этот факт не стал причиной полного исчезновения португальского производства, однако он замедлил развитие отрасли, поскольку обусловил производство тканей более низкого качества. Простой народ продолжал носить то, что производилось в Ковильяне и Порталегри и доставлялось на ярмарки уличными торговцами. Но высшие слои общества носили английские саржу и фланель, купленные в городских магазинах.
Договор Метуэна имел очень важное последствие — рост производства вин в районе Порту (портвейн). Производство увеличилось с семи тысяч бочек в начале XVIII в. до сорока четырех тысяч в конце того же столетия. Увеличение числа виноградников было обусловлено расчетом на экспорт, что привело к практической монополии на реализацию портвейна английскими компаниями. Импорт английских товаров зависел от объема экспортируемого вина, поскольку Англия платила не деньгами, а товарами.
Те же самые корабли, что привозили в Португалию английские ткани, возвращались груженными вином, и поэтому доход как от экспорта, так и от импорта шел иностранным торговым агентам. В 1754 г. производители жаловались, что бочка вина, за которую англичане заплатили в Порту десять тысяч реалов, продавалась в Англии за семьдесят семь тысяч. Такое положение сохранялось в течение длительного времени, и именно эта ситуация описывается в книге Жулиу Диниша «Английская семья» и в альманахе Рамалью Ортигана «Занозы» («Farpas»).
В это время в Бразилии происходит очень важное событие — найдено золото. После более чем вековых изысканий и поисков в последние годы XVII в. были обнаружены богатые золотые жилы в глубине страны, примерно в четырестах километрах от побережья, в регионе, который в то время назывался Риу-даж-Вельяш (сегодня это штат Минас-Жерайс). Речь шла о наносном золоте, которое практически всегда залегает близко от поверхности земли и извлечение которого могло осуществляться при помощи самых примитивных способов добычи.
Это известие привлекло людей со всей Бразилии, Португалии и многочисленных искателей приключений из многих стран. Регион, до того момента практически пустынный, стремительно развивался. В это время появляются так называемые исторические города (Оуру-Прету, Сабара, Мариана, Сан-Жуан-дел-Рей). Изыскания продолжались в других регионах Бразилии и привели к открытию крупных золотоносных регионов в провинции Гояс (недалеко от современного Бразилиа) и в Мату-Гроссу, уже на границе в Боливией. В этих регионах возникли новые города и новые административные центры, которые положили начали двум новым капитанствам[116]. Территория страны, занятая колонизаторами, сильно разрослась. Одновременно экономическая ось страны смещалась от побережья в глубь Бразилии и с севера на юг. Прежние занятия сельским хозяйством и рыболовством пришли в упадок, поскольку капиталы были переброшены на эксплуатацию новых богатств. Рио-де-Жанейро, порт, куда стекалось золото из Минас-Жерайс, сильно разросся в ущерб бывшей столице Сан-Салвадор-да-Баия. Во второй половине XVIII в. истинной столицей Бразилии был Рио.
В 1699 г. в Лиссабон пришел первый груз золота — 500 килограммов. Количество золота росло в последующие годы, и в 1720 г. достигло самой высокой отметки — 25 тыс. килограммов. Нехватка статистических данных породила большую разницу в оценках, которые историки дают общему объему золота, вывезенного в метрополию. Они варьируются от 1000 до 3000 тонн. В любом случае это был вывоз золота, который длился полвека и достиг таких размеров, что отразился на стоимости золота в Европе. Начиная с 1730 г. были открыты и разрабатывались алмазные копи, которые до конца века произвели более двух миллионов карат алмазов. Также и в этом случае быстрый рост производства вызвал понижение цен в Европе практически на 75%. Доходы короны от добычи алмазов были значительно ниже доходов от добычи золота.
