В продолжение этих событий, два искателя приключений, каких мало найдется в истории, приготовлялись к достижению удивительнейшего счастья, какому нет примеров в новейшей истории.
В царствование Баязета II, в 860 году хиджры (1482 нашей эры), родились на острове Митилене, древнем Лесбосе, четверо детей, из которых последние двое были одарены гением, порождающим великие судьбы. Вследствие завоевания этого острова Мухаммедом II, один румелийский спаг, Якуб Ениджевардар, поселился в городе Бонаве и женился на вдове греческого священника. От этого брака имел он сперва двух дочерей, которые были воспитаны в христианской религии и одна из них вступила в монастырь, потом четырех сыновей, Илью, Исаака, Харуджа и Хеир-Эддина. Отец их, занимавший прежде значительное место во флоте Баязета, покинул отечество, вероятно, для избежания наказания за какой-нибудь проступок, и купил в Митилене барку, чтобы производить небольшую торговлю в Архипелаге. После смерти его, сыновья, не получившие никакого наследства, избрали разные состояния. Илья решился изучать Коран, чтобы сделаться марабутом, Исаак сделался плотником, Харуджи — матросом, а Хеир-Эддин — горшечником.
Харуджи, наделенный пылким воображением, легко переносил свою бедность и отправился в Константинополь, где нашел место надзирателя за каторжными на одной турецкой галере. При встрече с родосскими рыцарями он был взят в плен на широте острова Кандии. Брат его Илья, которого он уговорил ехать с ним, был убит. Прикованный около двух лет к скамье гребцов Харуджи разыгрывал роль немого, и христиане, не зная его имени, прозвали его Рыжей Бородой по цвету его бороды и волос. Во время переезда из Родоса в Саталью на корабле, везшем сорок знатных мусульман, выкупленных Хаир-Ханом, губернатором Карамании и братом Селима, завоевателя Египта, он нашел случай бежать. Раз, при наступлении ночи, христианская галера бросила якорь у острова Кастелло-Россо, и капитан отправил шлюпку на рыбную ловлю. Вдруг небо омрачилось, и яростный ветер начал вздымать валы, якори не удержали галеры, и буря бросила ее на подводные камни. Харуджи воспользовался смущением экипажа, разбил свои цепи и бросился в море. После двухчасовых усилий он достиг берега и укрылся в хижине христианских земледельцев, которые приняли его радушно. Когда галера уехала, он вышел из своего убежища и несколько дней спустя отправился с рыболовами в Саталию. Приехав в этот мусульманский город, он явился к Хаир-Хану, красноречиво описал свои бедствия и до того сумел заинтересовать губернатора в свою пользу, что последний, видя в нем человека смышленого и храброго, доверил ему небольшое военное судно для крейсерования в окрестностях Родоса. Но в первой же поездке Харуджи был захвачен на уединенной якорной стоянке несколькими галерами рыцарей. Экипаж его, вышедший на землю, чтобы запастись водой, рассеялся без сопротивления и пират-новичок, лишенный своего судна, в отчаянии возвратился в Саталию, откуда был со стыдом прогнан прежним покровителем. Тогда он пошел в Константинополь, где нищета принудила его сделаться носильщиком.
Несколько времени спустя, ему удалось занять место кормчего на бригантине, сооруженной двумя купцами для морских разбоев. Воспользовавшись этим случаем, чтобы внушить своим товарищам планы обогащения, о которых замечтал снова, он привлек на свою сторону большинство экипажа, выждал удобную минуту для возмущения, раздробил командиру бригантины голову топором и занял его место. Но так как после этого убийства он не мог уже возвратиться в столицу Турции, то направил путь к берегам Африки, заехал дорогой в Митилен, для свидания с матерью, жившей в крайней бедности. При виде пригоршней золота, которые оставлял ей Харуджи с обещанием скоро обогатить ее, Исаак — плотник и Хеир-Эддин — горшечник бросили свои ремесла, чтобы следовать за ним. Первого он сделал своим лейтенантом, и обещал второму, энергия которого понравилась ему, начальство над первым призом своим. Едва снялся он с якоря, как бригантина его встретилась у Негропонта с турецким галиотом, командир которого сдался без сопротивления. Хеир-Эддин поднял на призе свой флаг, и два брата подошли к берегам Сицилии, где после кровавой борьбы взяли большой корабль, перевозивший в Неаполь трехсот испанцев, между которыми находились шестьдесят дворян.
Владея тремя кораблями и богатой добычей, счастливый Харуджи пошел в Тунис и с торжеством вошел в гулеттскую рейду под возгласы народа. Первой заботой его было выбрать богатый подарок для приобретения милости и покровительства султана Мулей-Ахмеда. У тунисских пиратов было в обыкновении одевать в богатые платья пленных, которых дарили султану после каждого приза. Харуджи выбрал 50 самых сильных, и велел им вести на привязи тридцать догов и двадцать легавых собак, которых нашел на испанском корабле, а равно 80 соколов, приученных к охоте. С одним пленным были две дочери редкой красоты, их посадили на богато убранных арабских коней и отправили в сераль Мулей-Ахмеда. Четыре молодые замужние женщины, не столько ценные, были проданы за высокую цену на тунисском рынке.
Шествие это проходило через весь город при звуках воинственной музыки. Впереди шли невольники попарно, за ними несли дорогие материи, ящички с золотом и алмазами. Мулей-Ахмед с чрезвычайным удовольствием встретил Харуджи и Хеир-Эддина, и чтобы доказать им свою благодарность, принял их в службу и отдал им в пользование лучшие корабли свои. В то же время он приказал дать каждому пирату по красному плащу и выдать на всех 2000 червонцев.
После двух месяцев, проведенных в неге и пирах, Харуджи снова принялся за свои экспедиции, но по возвращении в Тунис поссорился с султаном, который хотел присвоить себе львиную часть в добыче. Решившись действовать впредь самостоятельно, он заключил союз на острове Желве с независимыми корсарами и, разъезжая по берегам Италии, где флаг его сделался уже страшным, с одной только бригантиной прошел до самого Рима. Вдруг на него бросились две испанские галеры. Партия была слишком неравна, и Харуджи уже бежал на всех парусах, когда заметил, что одна из галер замедлила ход. Оборотившись тотчас, он возвратился к той, которая продолжала преследовать его, и начал бой. Но когда абордажные сетки его были брошены, он заметил, что уже поздно, противник его слишком силен. Половина пиратов, после чудес храбрости, была перебита, и он сам, опрокинутый и схваченный капитаном Паоло Витторио, очутился скованным на папской галере. В этом критическом положении, смелый корсар не переставал верить в свою счастливую звезду. Он заметил, что христиане, уверившись в своей победе и пренебрегая небольшим числом побежденных, по большей части перешли на бригантину для грабежа. Рукой, оставшейся свободной, Харуджи вынимает спрятанный кинжал, вонзает его в горло Паоло и, перерезав ремни, которыми связаны его товарищи, бросается с ними на оружие, оставленное неосторожными солдатами. На палубе возобновляется смертоносная борьба. Пираты, мужество которых удваивается яростью и отчаянием, наносят одни смертельные удары, они овладевают галерой, долженствовавшей служить им тюрьмой, обращают пушки ее против бригантины, громят христиан и, наученные собственным опытом, бросают за борт всех просящих пощады. Пользуясь этой почти баснословной победой, Харуджи приказывает пиратам переодеться в платье итальянцев и идет к другой галере, остановившейся на большом расстоянии, чтобы узнать результат битвы. Видя бригантину на буксире галеры, она подпускает ее без подозрения и узнает ошибку свою только тогда, когда уже не в силах сопротивляться.
Такой успех доставил Харуджи колоссальную знаменитость. Он понимал, каким блеском озарит имя его это происшествие, сделавшись гласным, и, чтобы вернее достигнуть этого результата, решился пощадить экипаж второго приза, который высадил на разных пунктах Италии и Испании. Подойдя к берегам Андалусии, он узнал, что эскадра под начальством Беранжела Домса готовилась преследовать его. Не имея возможности померяться с такими превосходными силами, он пустился в открытое море, держась близ Алжира и Бужии, положение которых изучал тщательно, как будто предчувствовал, что на африканском берегу ожидает его трон.
Необходимость укомплектовать свой экипаж заставила его на время помириться с тунисским султаном. Подъехав к самому городу, он написал к Мулей-Ахмеду, предлагая возвратить Бужию, некогда ему подчиненную и отнятую в 1510 году испанцами. Предложение это очень понравилось легковерному султану и было принято с радостью. В распоряжение Харуджи тотчас отданы два тунисских корабля и конвой со съестными припасами. Смелый пират явился в виду Бужии в начале 1514 года и высадился с 50 отборными турками для отыскания выгоднейшей точки атаки. Но испанцы направили на них пушку малого калибра, и судьбе угодно было, чтобы первое ядро попало в Харуджи и раздробило ему руку. Принужденный отказаться на время от своего намерения, он передал начальство Хеир-Эддину и едва не умер от ампутации. Впав в расслабление, заставлявшее опасаться за его жизнь, он не хотел возвратиться в Тунис и попросил своего брата отвезти его на берега Испании, где надеялся умереть в шуме последней битвы.
