15 июня через границу была переброшена первая группа диверсантов в количестве 7 человек (командир – А. Асовский), с целью выполнения диверсий на участке железной дороги Барановичи – Столбцы. Однако выполнить свое задание им не удалось. После высадки, диверсанты были обнаружены советскими пограничниками и после короткой стычки захвачены в плен. Следующая группа в количестве 20 человек вышла на задание 19 июня. Накануне переброски ее разделили на две группы по 10 человек, которые получили самостоятельные цели. Одна из групп, которую возглавил А. Кочан, в ночь с 21 на 22 июня была выкинута на парашютах западнее Минска. Здесь они успешно выполнили диверсию на железной дороге, после чего отошли навстречу наступающим немецким войскам. Судьба третей группы диверсантов неизвестна[519].
После нападения Германии на СССР и быстрого продвижения немцев на восток, боевое применение штурмового взвода согласно его функциям разведывательно-диверсионного характера стало бессмысленным и нецелесообразным. В связи с этим, его личный состав был направлен на оккупированную территорию Белоруссии для выполнения мероприятий полицейского характера. Так, в сентябре 1941 г. белорусы-диверсанты пополнили ряды минской полиции порядка[520].
Следует сказать, что 1-й штурмовой взвод был не единственным специальным формированием, который организовали немцы накануне вторжения в СССР. Например, по линии того же представительства в Бялой-Подляске было сформировано еще несколько групп (по 20-30 чел. в каждой). Из них наибольшую известность получила группа бывшего капитана Польской армии Ю. Вежана, в составе которой было 32 человека. В отличие от группы Кочана, эти диверсанты проходили подготовку в Силезии. В июне 1941 г. они были десантированы на территорию БССР в районе Сувалок. Однако почти сразу эту группу обнаружили и захватили советские пограничники. Вежан и его люди были помещены в тюрьму в Ломже, откуда их вскоре освободили наступающие немецкие войска[521].
Установление на большей части Белоруссии гражданской оккупационной администрации означало, по сути, окончание существования белорусских частей специального назначения в составе Абвера. Фронт проходил далеко на востоке, и необходимость в проведении диверсионно-разведывательных акций отпала. Однако, из-за подъема движения Сопротивления, возникла необходимость проведения специальных акций в рамках антипартизанской войны.
В декабре 1942 г. начальник полиции безопасности и СД генерального округа «Белоруссия» СС-оберштурмбаннфюрером Э. Штраух и руководство БНС договорились о создании отдельного белорусского батальона СД. Цель создания: проведение специальных операций против партизанского движения. В ходе последующих встреч лидеры белорусских коллаборационистов выдвинули ряд условий, на основе которых они брались оказать содействие в деле создания батальона:
1. Командиром батальона назначался немец, а все остальные командные должности занимались белорусами;
2. Командный и служебный язык в батальоне – исключительно белорусский;
3. Кандидатов на командные должности представляет главный референт БНС по военным вопросам;
4. За моральным состоянием личного состава батальона наблюдает чиновник, специально назначенный для этого руководством БНС. Он же отвечает и за пропаганду в батальоне;
5. Вооружение, обмундирование и снабжение в батальоне – немецкое и по немецким нормам;
6. Знаки различия на мундирах должны быть белорусскими: в качестве кокард «Погоня», а на левом рукаве – бело-красно-белый национальный щиток;
7. Батальон может использоваться только на территории Белоруссии и только «против врагов белорусского народа – советских партизан»[522].
На следующий день после последнего совещания, в конце декабря 1942 г., главный военный референт БНС Ф. Кушель выехал в округа. В ходе поездки он провел ряд встреч с местными руководителями БНС, на которых обсудил вопросы, связанные с набором добровольцев в батальон. В начале февраля 1943 г. из округов стали прибывать первые добровольцы, которых сразу же отправляли на переподготовку. В результате, в первой половине марта батальон был уже сформирован. Организационно он состоял из двух рот, в каждой и которых проходило службу по 200 человек. Командирами рот были назначены старшие лейтенанты Орсич и Мазур. В начале апреля в батальоне ввели должность пропагандиста. По предложению Кушеля им стал лейтенант В. Чеботаревич[523].
Осенью 1943 г. батальон пополнили ротой, созданной при отделении СД в Вилейке. Ее командиром был назначен уже упоминавшийся лейтенант А. Кочан. Несколько позднее из Глубокого прибыло еще 150 человек во главе с лейтенантом Якубенком. Позднее в структуру батальона было введено еще несколько подразделений, созданных при отделениях СД в других районах генерального округа. Таким образом, к зиме 1943 г. батальон был развернут в сильное спецподразделение, в рядах которого насчитывалось примерно 1000 добровольцев. После этого он получил порядковый номер и стал официально именоваться 13-й Белорусский полицейский батальон при СД (13. Weissruthenische-Polizei(SD)-Bataillon). Немецким командиром батальона назначили офицера из аппарата Штрауха – СС-штурмбаннфюрера Юнкера[524].
Кандидаты в 13-й батальон проходили очень строгую селекцию, и поэтому был полностью изолирован как от советского, так и от польского влияния. Эта часть по праву считалась наиболее боеспособным белорусским формированием. Личный состав батальона был очень хорошо обмундирован, вооружен и находился на полном материальном довольствии. Подготовка бойцов и командиров проходила на очень высоком уровне. Со стороны белорусского населения и представителей интеллигенции для них устраивались концерты и творческие вечера. По словам Кушеля, «это было образцовое воинское формирование – любимец белорусской общественности»[525].
В мае 1943 г. подразделения батальона были впервые использованы в антипартизанской операции в районе Минска. В ходе нее, как командиры, так и бойцы показали себя с наилучшей стороны. После окончания операции немецкий командир батальона очень хвалил белорусских солдат и офицеров. Во время боев погибло несколько десятков добровольцев. В Минске им устроили торжественные похороны, на которых присутствовала практически вся белорусская общественность города и представители немецких властей[526].
Все лето 1943 г. батальон провел в антипартизанских операциях в Минском округе. Однако уже осенью он был переведен в Вилейку. Здесь, после небольшого отдыха, батальон был разбит на небольшие группы, по численности не больше взвода, чтобы вновь использоваться в боях. Большая часть этих групп осталась в Вилейке, тогда как остальные были распределены по окружным отделениям СД, где несли охранную службу. Командиром одного такого взвода, который нес службу в Лиде, был лейтенант И. Мелешко. По словам его сослуживцев, он был очень толковым офицером, который погиб при очень трагических обстоятельствах. В январе 1944 г. фюрер СС и полиции округа «Лида» решил провести операцию против местных партизан. С этой целью он создал боевую группу, в которую, помимо взвода Мелешко, вошли другие формирования с более низкими боевыми качествами. В целом, в операции должны были участвовать: взвод 13-го Белорусского полицейского батальона при СД, рота военно-строительной Организации Тодта, отряд местной вспомогательной полиции и сводный отряд служащих окружного комиссариата. Командиром этой, на первый взгляд, довольно внушительной группы, был назначен лейтенант Мелешко. Кроме того, в 10 км от Лиды стояла немецкая пехотная рота, которая также должна была принимать участие в операции. При этом инициатор акции – фюрер СС и полиции – не известил немецкого командира, с какого направления прибудет группа Мелешко. В результате, тот получил от своего дозора донесение, что к району их расположения приближается подозрительный отряд. Когда командир роты посмотрел в бинокль, то увидел вооруженных людей в разной униформе. Солдаты Организации Тодта носили мундиры, по цвету похожие на польское обмундирование. А так как под Лидой действовало много польских партизан, то не удивительно, что командир немецкой роты приказал открыть огонь. Во главе отряда шел лейтенант Мелешко, и он же первым был тяжело ранен. Солдат, который бросился на помощь своему командиру, был сразу же убит. Недоразумение быстро выяснилось, однако Мелешко тут же на месте скончался от ран[527].
Несмотря на то, что батальон был одним из самых лучших коллаборационистских формирований в генеральном округе «Белоруссия», его офицеры и солдаты также не избежали конфликтов с немецким кадровым персоналом. Причин для таких конфликтов было, главным образом, три. Во-первых, немецкое руководство направило в каждую роту немецких унтер-офицеров, которые назывались шефами рот, и формально считались инструкторами. Однако, вместо инструктажа, эти унтер-офицеры стали вмешиваться в обязанности командиров рот и взводов. Естественно, белорусские офицеры не хотели отказываться от своих прав в пользу немецких унтер-офицеров. Командир же батальона – немец – всегда принимал сторону своих соотечественников и налагал взыскания на офицеров-белорусов, даже если они были правы[528].
