Ознакомительная версия.
Бывшие солдаты австрийской армии, галичане, освобожденные революцией из русского плена и вознамерившиеся с оружием в руках бороться за построение украинского государства под верховенством Центральной рады, сформировались в Киеве осенью 1917 года в отдельную воинскую часть — Галицко-Буковинский курень сечевых стрельцов.
В январе 1934 года по приказу германского инспектора полиции Дильгена и полковника Райхенау берлинская центральная организация ОУН, руководимая Коновальцем, влилась в штат гестапо на правах особого отдела. В предместьях Вильгельмсдорфе на средства немецкой разведки были построены казармы для украинских националистов и велось обучение сформированных по военному образцу отрядов.
Следует отметить, что памятным событием в жизни Коновальца была встреча с Гитлером в 1931 году. Будущий фюрер великой Германии обещал своему «союзнику» всяческую помощь, если тот направит деятельность своей организации только против Советского Союза и прекратит агрессивные действия против Польши. Последнее условие Коновалец воспринял как указание к прекращению террора против политических и государственных деятелей Польши, благосклонно относившихся к фашистскому движению. Каково же было возмущение гитлеровского руководства, а заодно и Коновальца, когда в 1934 году после подписания договора «о дружбе» между гитлеровской Германией и панской Польшей с участием Бандеры в Варшаве был убит министр внутренних дел Польши Перацкий. Непосредственный исполнитель этого теракта Мыкола Лебидь, изобличенный с помощью Коновальца, был арестован и выдан гитлеровцами польским властям.
Розенберг свёл Коновальца с офицерами Абвера Фоссом, Гроскуртом и Пруном. С этого времени ОУН установил тесный контакт с германской военной разведкой.
Прекращение оуновского террора против власть предержащих в Польше, как писал Войцеховский А.А., отнюдь не облегчало положенине трудящихся. Напротив, заглаживая свои грехи перед польскими властями, фашиствующие молодчики Коновальца при поддержке польской полиции, реакционной прессы и церкви развернули, что называется, бешенный террор против революционных сил, особенно на исконно украинских землях.
Они чинили вооруженные нападения на митинги, собрания и демонстрации трудящихся, организовывали настоящую охоту на коммунистов, которых разыскивала полиция, громили прогрессивные органы печати, истязали и убивали неугодных людей.
Не с лучшей стороны «коновальщина» зарекомендовала себя и в других странах, где имелись большие скопления украинских поселенцев, — в Канаде, США, Бразилии, Аргентине и в других странах.
Коновалец становился кровью повязанным с Абвером — диктатором ОУН, а поэтому был противником коллегиального управления. Полной нелепостью было бы «вождю партии» и резиденту Абвера отчитываться о проделанной работе перед подчиненными. Он же единолично распоряжался денежными средствами, получаемыми из казны «третьего рейха», и довольно прямолинейно использовал эту возможность в целях упрочения своего положения в ОУН.
Он ещё больше сблизился с Канарисом. Они вместе разрабатывали некоторые пункты плана «Вайс» с розыгрышем украинской националистической карты, о которой уже говорилось выше. Планировалось отколоть Галицию от Польши и создать независимое государство во главе с Мельником.
Кстати с Мельником его связывали не только служебные, но и родственные узы: жена Коновальца была сестрой жены Мельника.
После того как в 1938 году знаменитый советский разведчик Павел Судоплатов, внедренный в оуновское подполье, в уютном ресторанчике Роттердама вручил сладкоежке Коновальцу коробку конфет с вмонтированной адской машиной, и того через некоторое время разнесло в куски, руководителем ОУН стал Андрей Мельник.
За Украину надо было драться — и Сталин дрался, потому что, наверное, хорошо знал слова, сказанные некогда Бисмарком: «Для огромного тела Российской империи смертельна лишь одна операция — ампутация Украины».
***
Под руководством Канариса из оуновцев начинают формироваться подразделения, проходившие обучение в специальных лагерях Абвера. По состоянию на конец 1939 года численность националистических формирований, которые должны были участвовать в операции «Вайс», достигла более 12 000 человек с офицерским корпусом в 1500 единиц.
А к середине 1939 года немцы навербовали уже более 20 тысячное войско с более чем 4000 офицеров. По количеству это уже почти две дивизии личного состава.
Их надо было накормить, одеть, обуть и переправить скрытно в восточные районы Польши. Но возникла проблема — на складах Абвера не оказалось такого большого количества польской формы.
И тогда Канарис приказал своим тыловикам немедленно сшить в Германии нужное число её комплектов по польским образцам и фотографиям. Вид у украинских бойцов получился неважный, как отмечал Канарис, но согласился, потому что другого выхода не было.
Вот как описывает этот момент Смирнов:
«Отряды украинских националистов уже постепенно просачивались в Восточную Галицию, когда в августе 1939 года был заключен договор о ненападении между СССР и Германией. Первого сентября дивизии вермахта открыли боевые действия против Польши, а уже десятого вожди ОУН появились в берлинской штаб-квартире Абвера и сообщили Канарису, что они приступили к диверсиям и готовы в любой момент поднять восстание.
Спустя несколько дней после этого фюрер дал «добро». Тысячи украинцев, обученных в лагерях, хлынули в Галицию. Однако уже после начала кампании между Германией и СССР была достигнута договоренность о разделе территории, по которой эта провинция Польского государства отходила к Советскому Союзу.
Гитлер понял, что восстание в Галиции ему не выгодно, оно просто ему в то время было не нужно, ведь боестолкновения легко могли перекинуться на Советскую Украину, а ссориться со Сталиным в тот момент он не решился.
В результате бунт не состоялся, дело ограничилось лишь мелкими стычками оуновцев с частями Красной Армии, в результате которых почти все украинцы-абверовцы оказались в советском плену…».
Как уже упоминалось, согласно достигнутой договоренности польские военнопленные делились между Германией и СССР. Немцы возвращали нам тех польских военных, части которых изначально дислоцировались на территориях, отошедших к СССР, а также 30 000 украинцев, призванных в польскую армию.
Советский Союз отправил в Германию тех поляков, части и подразделения которых располагались на территориях, попавших в зону немецкой оккупации. Естественно, для сотрудников НКВД не составляло труда определить, что часть пленных не поляки, а германская пятая колонна, и их в числе прочих по всей вероятности предложили выдать немцам.
Согласно документом при обмене Германия отказалась принять более 20 000 поляков, ссылаясь на то, что они по договору не попадают под немецкую юрисдикцию. По всей видимости, это были люди Канариса.
А Гитлер, не желая портить отношения со Сталиным, элементарно проигнорировал своих украинских союзников. В результате этого предательства в руках у советского руководства оказалось 20 000 хорошо вышколенных немецких диверсантов украинского происхождения.
Встал вопрос — что с ними делать? Думается, было принято решение отделить рядовой состав и отправить его в глубь страны вместе с пленными поляками, а командный состав уничтожить.
Вот и вся версия Смирнова.
Правда, он где-то нашел информацию о том, что в официальном протоколе эксгумации, проведенной после войны, указывается, что «жертвы были умерщвлены выстрелами в затылок из немецких пистолетов марки Р-38 «Вальтер».
Однако застреленных поляков из «Вальтера» и захороненных было немного. Большинство же, как это видно на фотографиях, убиты штыками или пулеметными пулями крупного калибра».
Мне такой информации в руки не попадало. А вот подозрение, что в некоторых могилах лежат не поляки, а оуновцы, воевавшие против поляков, может иметь под собой основу правдоподобности. И их могли расстрелять немцы, так как в это время Гитлер негодовал по случаю провозглашения во Львове без согласия с ним Украинской державы и переарестовал всё руководство ОУН во главе со Степаном Бандерой.
Об этом говорят факты — и фальшивая форма на трупах, и число убитых, почти точно совпадающее с количеством офицеров диверсионной армии.
***
Представлю ещё одну находку. Её сообщила читательница «Военно-исторического журнала» Н.Ф. Фелисова.
Как известно, — писала она, — «с 28 декабря 1945 года по 4 января 1946 года в Ленинграде военный трибунал судил немецко — фашистских карателей…Судили 11 человек, 8 из них были приговорены к ВМН — смертной казне через повешение, 3 — осуждены на различные сроки, сосланы на каторгу.
Я была делегирована на суд, как представитель молодежи… Особенно мне врезался в память допрос подсудимого немца Арно Дюре, 1920 года рождения.
Ознакомительная версия.
