Ознакомительная версия.
То, что ситуация сможет повториться при вступлении на Киевский стол Владимира, было весьма вероятно, но новый князь постоянно действует на опережение, громя своих врагов поодиночке. Мы не знаем, увеличил ли он после этого похода дань для своих подданных-смутьянов, но то, что не отменил, это уж точно, недаром в «Памяти и похвале князю Русскому Владимиру» говорится об этом событии не двусмысленно – «вятичей победил и дань на них положил». Скорее всего, именно во время этого похода у князя и созрел замысел войны против Волжской Болгарии. Сын Святослава отдавал себе отчет в том, что борьба с болгарами будет трудной, но у него перед глазами стоял пример великого отца, который сумел сокрушить Хазарский каганат, государство гораздо более сильное как в военном, так и в политическом отношении.
А шансы на победу у молодого князя были изначально, поскольку в его распоряжении имелись все силы Киевской державы, да и войска поверили в своего полководца. В случае успеха перед Владимиром открывались заманчивые перспективы, поскольку, закрепившись на Волге, он мог дать новый импульс Волжско-Каспийскому торговому пути. Правда, начало войны против Волжской Болгарии пришлось отложить.
В 983 году Владимир громит ятвягов и покоряет их земли. Понятно, что не просто так пошел на это беспокойное племя походом киевский князь, ведь бороться с их набегами придется даже Даниилу Галицкому.
На следующий год забузили радимичи, и вновь молодой киевский князь ведет полки не на Волжскую Болгарию, а на славянскую землю. Очевидно, радимичи тоже вдоволь нахлебались от своих «освободителей» из Киева, а потому решили избавиться от докучливой опеки и дать бой княжеским полкам.
Но боя не получилось.
Происходившее дальше больше напоминало анекдот: командующий передовым полком воевода Волчий Хвост опрокинул на реке Пещане мятежную рать и разогнал воинство восставших. Молниеносный разгром радимичей настолько поразил современников, что породил в народной среде поговорку, которую не без удовольствия зафиксировал летописец: «Пещаньци волъчья хвоста бегають». В итоге бунтовщики вновь склонились перед Киевом, а храбрый воевода получил свое место в истории.
Лишь в 985 году Владимир начал наступление на Волжскую Болгарию, планируя поступить с ней так же, как Святослав с Хазарией. Сын, как под копирку срисовав действия отца, отправил пешую рать на ладьях по воде, а конницу пустил берегом. Правда, вместо печенегов в этот раз на Восток шли торки. «В лето 6493 (985). Иде Володимиръ на Болгары съ Добрынею, уемъ своимъ, в лодьях, а Торкы берегомъ приведе на конехъ» (Новгородская I летопись младшего извода). Скорее всего, князь шел на Волжскую Болгарию тем же путем, что и Святослав, – сначала по Днепру, затем по Десне и Сейму в район современного Курска, а там уж по Оке до Волги. Но самое главное было в том, что теперь он шел по своим землям и ему не надо заигрывать с вятичами, как это делал его отец.
Однако здесь неожиданную смуту в умы вносит сообщение В.Н. Татищева. Ведь если данной информации следовать буквально, то получается, что Владимир ходил в поход на Болгарию Дунайскую, а не на Волжскую. «6493 (985) год. Владимир, собрав воинство великое и Добрыню, вуя своего, призвав с новгородцами, пошел на болгар и сербов в ладьях по Днепру, а конные войска русские, торков, волынян и червенских послал прямо в землю Болгарскую, объявив им многие их нарушения прежних отца его и брата договоров и причиненные подданным его обиды, требуя от них награждения. Болгары же, не желая платить оного, но совокупившись с сербами, вооружились против него».
И действительно, откуда на Волге сербы? Вот тут появляется один момент, на который стоит обратить внимание. Дело в том, что, как уже упоминалось выше, волжских болгар часто называли «серебряными болгарами», о чем нам и сообщает «Память и похвала князю Русскому Владимиру». А потому можно предположить, что историк мог просто напутать и вместо «серебряных болгар» написать «болгары и сербы». Но это версия, и не более того. С другой стороны, ни в отечественных, ни в зарубежных источниках сведений о том, что сын Святослава, как и отец, ходил на Дунай, нет. Зато в Пискаревском летописце сказано конкретно: «О победе на Болгары, иде по Волзе».
Война с Волжской Болгарией закончилась убедительной победой великокняжеской рати – «и тако победи Болгары» (Новгородская I летопись младшего извода). Та же самая информация содержится и в других летописях – «И победи болгары» (Пискаревский летописец), «И после жестокого сражения победил Владимир болгар и сербов и попленил земли их» (В.Н. Татищев), «и серебряных болгар победил» («Память и похвала князю Русскому Владимиру»). Цитировать можно еще долго, но факт остается фактом – победа Руси налицо.
Казалось, что у князя есть все шансы сотворить с волжскими болгарами то, что его отец проделал с хазарами, но внезапно дело застопорилось. В своей предыдущей книге мы отмечали, что Владимир мог отказаться от покорения Волжской Болгарии только в одном случае – если увидел, что война становится затяжной. Враг разбит, но не уничтожен, ослаблен, но не сокрушен окончательно. А на южных границах Руси уже неспокойно, «поскольку печенеги часто страну сию, набегая, разоряли» (В.Н. Татищев). Волны кочевников начинают накатываться на порубежье, и трудно сказать, что может произойти, если князь со своим войском завязнет на Востоке. С другой стороны, война на два фронта всегда самоубийственна для любого государства, и Владимир это прекрасно понимает.
Именно в этом контексте и следует рассматривать тот примечательный диалог, который произошел между князем и его дядей: «Сказал Добрыня Владимиру: «Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не давать – пойдем, поищем себе лапотников» («Повесть временных лет»). Трудно сказать, на каких условиях произошло замирение между Русью и Волжской Болгарией, но, по логике вещей, именно последние были в нем очень заинтересованы. Победитель-то Владимир!
Об этом же конкретно говорит и Татищев, отмечая, что князь киевский «попленил земли их, но по просьбе их учинил мир с ними». Понятно, что, когда земли твои «попленены», невольно мира запросишь!
Теперь вернемся к фразе про «лапотников». С ними не все так просто. Из текста летописей мы не узнаем, нашли их Владимир с Добрыней или нет, потому что как в летописных сводах, так и в труде Татищева сведения об этом отсутствуют. Василий Никитич пишет, что после заключения мира князь «возвратился со славою в Киев, взятое же разделил на войско и отпустил в дома их». Остальные летописцы так же дружно отметили возвращение победоносной рати на Русь сразу же после заключения мира. И тоже ни слова о том, нашел сын Святослава «лапотников» или нет.
Зато из других источников мы узнаем о том, что дядя с племянником такую разновидность человеческой общности все же нашли. И даже можем узнать, кого же подразумевали летописцы под столь презрительным прозвищем – «лапотники». Как это ни парадоксально прозвучит, но под ними подразумевали хазар.
Вновь на помощь приходит «Память и похвала князю Русскому Владимиру», в которой сообщается, что князь «и серебряных болгар победил; и хазар, пойдя на них, победил, и дань на них положил». Заметим, что хазар князь именно победил, а не просто пришел и обложил данью. Значит, было сопротивление с их стороны, причем вряд ли противники встречались в чистом поле, скорее всего хазары просто закрылись в городах и сели в осаду. Итог такой тактики был печален, поскольку В.Н. Татищев, рассуждая о хазарах, обронил, «что Святослав и после него другие, грады их разорив, в Русь перевели и поселили».
От Волжской Болгарии до Хазарии путь удобен, достаточно по течению спуститься вниз по Волге – и все, вот оно, «логово прогресса», как именует каганат Лев Рудольфович Ворон. Чем занимались наши предки на захваченных территориях, мы уже знаем, а потому повторяться не будем. Что же касается возвращения домой, то, скорее всего, Владимир вернулся тем же путем, что и пришел – лишний раз продемонстрировав болгарам и вятичам свою силу. Это, конечно, лишь предположение, но довольно логичное.
Так государство хазар вновь подверглось тотальному разгрому со стороны киевских князей. Мало того, как мы видим, Владимир не ограничился лишь разгромом городов, а решил проблему более радикально, чем его отец, – он просто решил переселить этот народ и тем самым закрыть вопрос с хазарами навсегда. Ибо, если будет кому вернуться на пепелище, то все порушенное и сожженное будет восстановлено. А вот если возвращаться будет некому…
Но хазарской способности к выживанию можно было только позавидовать: «однако ж оставшиеся снова грады устроили и отдельною областию содержались» (В.Н. Татищев). Жалкий осколок некогда могучей державы, вопреки всему, продолжал цепляться за свое существование, удивляя жизнестойкостью своих соседей. Но это уже была агония. А потому невольно напрашивается вывод о том, что Хазария не была окончательно и бесповоротно уничтожена Святославом, поскольку добил некогда грозный каганат именно его сын Владимир.
Ознакомительная версия.
