Третий момент, фундаментально препятствующий модернизации, заключается в том, что в России, в отличие от всех стран, которые успешно модернизировались, существует неразделенность власти и бизнеса. Те, в чьих руках сосредоточены власть и собственность, заинтересованы в сохранении своего привилегированного положения на рынках и в распределении бюджетных средств, а модернизация прямо наступает на их интересы.
Задача российской модернизации — это всегда крупный политический проект. Во времена Петра это был проект похода в Европу, во времена Александра II это был проект воссоздания военного могущества на основе комплексных реформ, во времена большевиков это был идеологически мощный проект мировой революции и построения нового общества. Сегодня в России нет такого идеологического и политического проекта. Власть сегодня в России — это всего лишь самый высокодоходный вид бизнеса, и нет никаких поводов считать, что находящиеся у власти люди откажутся от своего бизнеса, который в основном заключается в распиле доходов от энергетической экономики. Мотива что-то менять и модернизировать по большому счету нет у всей нашей политической элиты. И чтобы сломать эту политическую элиту, необходимо усилий гораздо больше, чем предполагает президент, если предположить, что он на самом деле этого хочет. И, как уже было отмечено, нет широкой общественной поддержки реформам, потому что для того, чтобы народ пошел в сторону модернизации, он должен категорически — если не сказать «ненавидеть», то, по крайней мере, резко сомневаться в полезности того, что было в прошлом и того, что есть в настоящем.
Настоящую глубокую модернизацию можно строить только от противного — например, от поражения в войне, от боярской Руси, которая неконкурентоспособна с Западом, от японской колонизации Кореи, от британского прошлого Малайзии. В России же сейчас, наоборот, буквально пестуется ощущение того, что все идет хорошо и что все будет идти еще лучше. Кроме того, идет настойчивая идеализация советского прошлого, в котором никакой модели для современной модернизации России обнаружить решительно невозможно.
Кто в ответе за модернизацию?
• Государство — 66 %
• Бизнес — 24 %
• Затрудняюсь ответить — 10 %
(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»)
Институт социологии РАН Михаила Горшкова провел исследование об отношении россиян к модернизации. Опрос проводился всероссийский, квалифицированными социологами, выборка была 1700 человек. Один из главных вопросов был сформулирован очень просто: «Вы за модернизацию?» И выяснилось, что три четверти народа сказали — да. Но дальше их начали спрашивать, что именно они понимают под модернизацией, и оказалось, что разные люди под этим определением понимают совершенно разное, или не понимают, что это такое, вовсе.
«Государство должно заставить олигархов, которые захапали народные блага, вернуть деньги в оборот страны».
«Главная задача государства в модернизации — меньше воровать у страны, и тогда она сама модернизуется».
«Государство должно заниматься защитой страны и граждан, а граждане сами все, что надо, модернизируют».
«В данный момент модернизацией должен заниматься бизнес, но при всяческой господдержке».
«Какая разница, кто в ответе за модернизацию? Деньги на нее все равно возьмут у простых людей».
(Из комментариев к опросу о модернизации на сайте «SuperJob»)
Конечно, при проведении модернизации основные затраты должно понести государство, потому что именно государство должно определять основные направления и приоритеты модернизации, которые и должно финансировать и поддерживать. Можно вспомнить, например, как происходило становление южнокорейской промышленности — в том числе за счет прямого государственного субсидирования крупнейших машиностроительных компаний, а также за счет очень резких, высоких пошлин на ввоз такой же продукции.
В Китае до середины 90-х годов средние импортные пошлины тоже достигали 30–35 %. При этом государственные деньги через государственные банки шли в передовые отрасли промышленности, которые были нужны стране в тот момент.
В Японии существовали даже специальные выгодные валютные курсы, по которым продавалась валюта из банка Японии для компаний, готовых закупать иностранное оборудование и технологии и развивать тем самым современное производство.
В случае с Восточной Европой ситуация была существенно иной — там очень сильно в модернизацию вкладывался бизнес. Но это было связано в первую очередь с тем, что Восточная Европа была инкорпорирована в юридическую и политическую орбиту и систему Западной Европы.
Государство может не напрямую финансировать модернизацию, но в этом случае оно обязано привести в страну необходимые финансы. То есть в любом случае оно должно нести на себе основное бремя обеспечения финансирования модернизации.
В России в этой связи есть большая проблема — маленький бюджет. Можно извлечь на модернизацию 10 % расходов бюджета, но эти тридцать миллиардов долларов — сумма в два с лишним раза меньшая, чем в Китае, тратится на одну только программу дорожного строительства. В России сегодня невозможно вложение государственных средств в таких масштабах, какие необходимы, поэтому нужно придумывать особые схемы инвестиций, поддержанные государством — нужны, к примеру, механизмы госгарантий для западных инвестиций, механизмы концессий, например, на строительство дорог и так далее.
В Китае в модернизацию были вложены гигантские прямые иностранные инвестиции, много сотен миллиардов долларов. Но они пришли не сами, а потому, что государство сознательно пошло на очень большие уступки западному бизнесу — давало огромные налоговые и иные льготы сначала в прибрежных городах, а потом уже по всей стране.
Для того чтобы были средства на модернизацию, государство должно быть и основным финансистом, и основным «зазывальщиком» инвесторов. Один российский частный бизнес своими силами выполнить эту грандиозную задачу не сможет. Что же касается пресловутого российского «олигархата» — этот бизнес точно не может быть организатором модернизации, поскольку он получает свои доходы в основном от сырьевого бизнеса, крайне мало вкладывает в технологическую модернизацию и по большому счету совершенно не заинтересован в развитии страны как места для ведения бизнеса.
Если почитать воспоминания Дэн Сяо Пина или реформатора Сингапура Ли Куан Ю — они оба очень активно ездили по всему миру, выступали на бизнес-конференциях, рассказывали, какие условия в Китае и Сингапуре созданы для бизнеса, персонально встречались с руководителями ведущих западных корпораций и приглашали их в страну.
«Какая модернизация? Я закрываю свою IT-компанию с 2011 года — если мне социальные налоги поднимут в два с половиной раза. В Сколково не хочу. Хочу в индийский Бангалор — там пять лет компании налоги не платят».
(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»)
Сколько всего денег потребуется на модернизацию — на современную инфраструктуру, промышленность, коммуникации, современную систему образования, здравоохранения, аэропорты, мосты и так далее — официальных оценок нет. Существуют только очень скромные оценки стоимости тех мероприятий, которые утвердила президентская Комиссия по модернизации. Это восемьсот миллиардов рублей (менее 30 млрд долларов США). Деньги в масштабах государства небольшие, но там ничего радикального пока и не предложено. Сколково и «нанотехнологии» госкорпорации «Роснано» уже профинансированы отдельно. И не только Сколково — целый ряд инфраструктурных проектов, крупных федеральных целевых программ развития науки, некоторые космические и компьютерные разработки. Но в любом случае эти отдельные проекты радикально не изменят ситуацию в стране. Для того чтобы в России ситуация изменилась существенным образом, нужно порядка триллиона долларов. Особенно если строить все по тем ценам, что сложились сегодня в России. Потому что если брать именно цены, то они совершенно несопоставимы на сегодняшний день с другими странами. Например, новый аэропорт Шереметьево в среднем построен по цене в три раза выше, чем аэропорт такой же пропускной способности в Европе.
В России сложились чудовищные издержки на все — здесь играют роль и воровство, и «откаты» чиновникам, и просто неэффективность. По бухгалтерским отчетам видно, что за последние пять-шесть лет средние производственные издержки в металлургии, химической промышленности, машиностроении и так далее выросли приблизительно в четыре — шесть раз. Это невиданные для мира цифры, и в условиях модернизации такой рост издержек невозможен, он ставит на самой модернизации жирный крест.
