Ознакомительная версия.
Едва ли не самый существенный недостаток ее декларированного девства состоял в отсутствии понимания со стороны народа. В самом деле, вычурные и надуманные идеалы, которые избрала для себя Елизавета-женщина, подошли бы католической монашке, но уж никак не первой невесте Англии. В глазах людей королева была не только королевой, правительницей, но и женщиной, причем абсолютно непостижимой с точки зрения здравого смысла: отказывающейся выходить замуж и рожать детей. Народ по своему разумению пытался разгадать эту загадку: о Елизавете ходило множество самых разных, зачастую нелицеприятных слухов. Ее безмужие объяснялось двояко: она либо «распутница», либо с ней «что-то не в порядке». Первая версия подрывала авторитет королевы и порождала активное неуважение и нездоровые фантазии: королеве приписывалось неуемное сластолюбие и множество незаконнорожденных детей. Второе утверждение тоже было весьма нелестным для престижа короны: самые фантастические слухи о физическом уродстве Елизаветы берут истоки именно оттуда. Наконец, само понятие «Virgin Queen» («королева-девственница») заводило иные горячие головы совсем уж в запредельные дебри: в 1587 году к изумленному Сесилу был доставлен выловленный тайными агентами прямо на лондонских улицах некто Эммануэль Плантагенет – «сын королевы Елизаветы от непорочного зачатия».
Елизавета вполне отдавала себе отчет, что ее положение королевы-девственницы приносит Англии слишком много проблем, самой очевидной из которых была абсолютно неразрешимая проблема наследника. И она завещала трон Англии своему ближайшему родственнику по крови, сыну Марии Стюарт и Генриха Стюарта, лорда Дарнли – Якову VI Шотландскому Стюарту. История взаимоотношения и многолетней вражды двух королев представляет собой отдельную и весьма интересную тему, но выходит за рамки нашего повествования.
Король Англии Яков I (правивший до этого в Шотландии под именем Якова VI) унаследовал английский трон в 1603 году. Сын Марии Стюарт, опальной королевы Шотландии, казненной в 1582 году по личному приказу Елизаветы I, получил очень неспокойное наследство.
Мария Стюарт была внучатой племянницей Генриха VII – ее бабка была старшей сестрой Генриха VIII, отца Елизаветы – и на этом основании считала себя законной наследницей английской короны в противовес Елизавете, которую сам Генрих объявил незаконнорожденной. Окружение Марии Стюарт внушало гордой шотландской принцессе, что у нее гораздо больше прав, нежели у «бастарда» – Елизаветы, однако в завещании Генриха
VIII Мария Стюарт не значилась в качестве возможного претендента. Несмотря на это, Мария всячески подчеркивала свой приоритет и не отказалась от этой мысли, даже находясь под следствием. Отцом Якова, сына Марии, был Генрих Стюарт, лорд Дарнли, который по отцу вел свое происхождение от королей Шотландии из той же династии Стюартов, а по матери был правнуком английского короля Генриха VII Тюдора.
Таким образом, Яков VI Шотландский действительно был наиболее вероятным претендентом на английский престол. Однако, чтобы стать им, Якова все же должна была назначить своим преемником сама Елизавета. И она это сделала.
Даже если новый государь не был тем горбатым и слюнявым уродцем, каким изображали его враги, к народным кумирам его трудно причислить. Яков I воспринимался в Алглии как враг даже министрами, не говоря уже о лордах парламента. В Лондоне постоянно раздавались гневные возгласы в адрес «негодяя Стюарта и его шотландцев». Усугубила его положение и популярность покойной Елизаветы I: Яков смотрелся на ее фоне весьма бледно. К тому же из-за притеснений католиков, которые проводило правительство королевы, страна была на грани религиозной войны и короля со всех сторон осаждали влиятельные лоббисты обоих верований, требующие примкнуть к их лагерю.
Не получивший английского воспитания, далекий от страны, которой ему предстояло править, Яков I считал себя Божьим помазанником, обладающим властью над жизнью и имуществом подданных. Игнорируя английские политические традиции, он попытался внедрить в стране самовластье на шотландский манер. Однако палата общин со всей почтительностью напомнила королю, «во-первых, что наши привилегии и вольности являются нашим правом и законным наследием не в меньшей степени, чем наши земли и наше имущество. Во-вторых, что их нельзя у нас отнять, отрицать или подвергать какому-либо умалению иначе, как с явным вредом для состояния государства».
Политические проблемы тесно переплетались с религиозными. Священники ожидали, что новый король подтвердит их право вступать в брак, даст больше свободы в богослужебных делах, а главное – запретит совмещать по несколько церковных должностей, что обрекало массу «безработных» священников на полуголодное существование. Однако король видел решение всех проблем в одном – в укреплении позиций официальной англиканской церкви. С особым ожесточением он обрушился на диссидентов-пуритан, не признававших епископской власти; около трехсот священников лишились приходов. Пуританам запрещали проводить собрания общин, их принуждали не реже одного раза в год посещать службы в англиканской церкви. Наиболее непримиримые диссидентские общины были загнаны в подполье или эмигрировали. Одна из них, действовавшая в селении Скруби (графство Ноттингем), в 1608 году в полном составе перебралась в Нидерланды, а впоследствии – в Америку.
Если правление Якова I принесло пуританам одни неприятности, то и для католиков оно стало тяжким разочарованием. Тем более что они возлагали на короля большие надежды. После смерти королевы Елизаветы I в 1603 году английские католики были полны чаяний, что Яков I будет более терпимым к их вероисповеданию и отменит наложенные Елизаветой штрафы и ограничения. От сына Марии Стюарт они ожидали уравнения в правах с приверженцами англиканской церкви. Но стало ясно, что эти надежды тщетны.
Многие историки считают, что, несмотря на недостатки, Якова I можно считать человеком прогрессивным, и это доказывает его религиозная политика.
Вначале кружок организаторов преступного замысла насчитывала пять человек – Роберт Кейтсби, Томас Винтер, Томас Перси, Джон Райт и Гай Фокс. Позже к ним присоединились еще по крайней мере восемь человек, среди них Роберт Кейс и Фрэнсис Трэшем. Известный исследователь Ефим Черняк в книге «Пять столетий тайной войны» рисует их выразительные портреты. Впрочем, как это часто бывает, при всяком масштабном и организованном заговоре (а пороховой был именно таким) круг заговорщиков не ограничивался мужским братством, всегда – не на главных ролях и не на виду – нужно было искать женщину. Как часто нити заговора плелись прелестными ручками: всегда были задачи непосильные для мужчин, но легкие для изобретательного ума очаровательных авантюристок и любительниц приключений. Надо отдать должное изворотливости этих особ, часто их деятельность была настолько искусно замаскирована, что оставалась незамеченной большинством историков. Такая же дама оказалась рядом с заговором против Якова I – это леди Маргарет Милдмэйн, жена представителя католического английского рода. Впрочем, сам лорд Милдмэйн, как это часто бывает, о делах супруги узнал едва ли не последним, уже после поражения мятежников. Итак, леди Милдмэйн была загадочной особой и называла себя вдовой Сидни, виконтессой де ла Марш, Жанной де Керуак, Анной Мари де Режи-Лекомб. Впрочем, полный список ее имен до сих пор одна из неразгаданных тайн этой истории. Но о ней мы поговорим позже.
Идеологическую часть заговора представлял Генри Гарнет, префект английских иезуитов. Его подчиненные не находили нужным скрывать, что отец Гарнет весьма неравнодушен к женщинам и вину. Он был хорошим лингвистом, искусным богословом, но, прежде всего, английская жизнь сделала его великолепным артистом и конспиратором. Этот дородный человек средних лет, с лицом, выдающим приверженность к вину, на самом деле держал в своих руках нити многих заговоров и шпионских дел. Он был известен под несколькими именами: во Фландрии его называли отцом Грином, отцом Вэйтли и отцом Робертсом, в Англии – отцом Гарнетом, отцом Дарси, мистером Фармером и мистером Мизом. У него было столько же жилищ, сколько и имен. Большую часть жизни он скрывался от королевских шпионов, меняя личины. Сегодня он был богатым торговцем, завтра бедным солдатом, возвратившимся из похода, послезавтра разудалым прожигателем жизни или пастором, преданным Ее Величеству. Осторожный иезуит предпочитал всегда оставаться в тени.
Поэтому официальным лидером Порохового заговора был Роберт Кейтсби – непримиримый борец с королевской властью. Родом из знатного католического семейства, Кейтсби бурно провел юношеские годы в компании других представителей «золотой молодежи», весьма мало интересуясь религиозными вопросами и только скрывая от протестантских собутыльников, что он был католиком.
Ознакомительная версия.
