Незнание «бездн непостижимого», незнание того, чем и как живет индийское население, и отсутствие интереса к этой сфере было признаком «элитарной исключительности» — по крайней мере в среде благопристойной и самодовольной буржуазии.
Страх имперских британцев перед демонически-экстатической тьмой Индии сродни страху «фёлькише» бюргеров перед ужасающей беспредельностью «восточного пространства». Тот ужас, который испытывали бюргеры, как бы принял эстафету давнего страха перед беспредельностью душевных глубин героев Достоевского (которого когда-то в Германии понимали лучше, чем в любой другой стране, — лучше, чем в самой России до 1905 г.). Это был страх перед «болезненной», «парализующей жизненную силу галереей идиотов» с якобы «антигероическим» морализмом, связанным с осознанием человеческой вины и представлением об искуплении в духе Христа. Надо было раз и навсегда покончить с бормотанием об общечеловеческой гуманности «с испорченной кровью», с бормотанием об «общечеловеческой любови», со всем столь же «противоестественным… как египетско-африканский мазохизм», со всей этой «русской болезненной привычкой представлять уголовника несчастным, а обветшалое и прогнившее —…"человечностью"», — заявлял Альфред Розенберг. [906] Позже Генрих Гиммлер также уверял, что «часть этих русских может отличаться пылкой набожностью… что <русский> может очень усердно работать… и притом… он отчаянно ленив… разнузданная бестия… сам черт бы не выдумал… тех извращений, к которым склонен русский… Это <все> входит в… систему ценностей этих славян». [907] Альфред Розенберг считал, что «во всех <социальных> потрясениях замешана кровь с монгольской примесью… <Она> толкала русских на действия… которые кажутся непостижимыми». Воистину непостижимой Россия оставалась и для Гитлера: «зловещей… как корабль-призрак Летучего голландца». [908] Еженедельная газета «Шварце корпс», являвшаяся официальным органом СС, а фактически бывшая персональным рупором Генриха Гиммлера, так отреагировала на непреклонное, несмотря на безнадежное положение, сопротивление «восточных людей» (принадлежавших, согласно Розенбергу, к больным в расовом отношении группам народов): «Мы не можем понять этого противника… Мысли и действия этого врага порождены совершенно чуждым для нас миром». [909] С этим миром, миром непостижимого, вызывающего ужас, с «русской болезнью» надо было «покончить раз и навсегда». Навеки.
Русских следовало изгнать из немецкой «Индии» и переместить за Урал. Недочеловеков, живущих за этим пределом, Генрих Гиммлер покорять не собирался. Видимо, для немецкой Индии Гитлерa, для «восточного пространства», Урал должен был стать тем же, чем для Британской Индии была северо-западная граница. Эта граница, согласно английскому вице-королю лорду Керзону, давала Британии «физическую и моральную территорию, необходимую для расы экспансивной и имперской». [910]
(Ссылаясь на наличие такой территории, в 1932 г. Великобритания отказалась выполнить требование Лиги наций и снять с вооружения свои бомбардировщики, якобы необходимые для защиты от «диких» туземцев на границах Индии. [911] Я не располагаю сведениями о том, что британский парламент когда-либо принимал резолюцию, требовавшую распространения Женевской конвенции и на колониальные войны (как это сделал немецкий рейхстаг в 1896 г. [912]). Мало известно, что, к примеру, в 1928 г. доля расходов на военные нужды в бюджете Британской Индии вдвое превышала военные расходы фашистской Италии и составляла две трети от соответствующей доли расходов милитаристской Японии. [913])
Необходимость постоянно бороться с «недочеловеками», живущими вдоль Урала, будет «сохранять молодость» немцам Генриха Гиммлера, — обещал этот рейхсфюрер СС. И «поскольку естественного заслона от этих людских масс не существует, то нам необходим восточный вал, и делать его придется из живых людей. Длительная пограничная война на востоке создаст суровое племя и не позволит нам впасть… в мягкотелость», [914] — заявлял Гитлер.
Когда же ситуация, немыслимая с точки зрения расовой доктрины, все-таки сделалась политической реальностью, когда «восточное пространство» стало брать верх над «арийской кровью», — Гиммлер продолжал утверждать (27 июля 1944 г.): «Мы не усомнимся в своей победе… <Ведь> ценность духа нашего народа, ценность нашей расы, ценность нашей крови выше… чем у наших противников… Тогда снова подтвердится, что наша раса и наша кровь ценнее, чем у прочих». [915] Это заявление было сделано Гиммлером менее чем за десять месяцев до капитуляции всех войск СС.
Реакция англичан на вторжение японцев в Малайю (всего лишь за два месяца до капитуляции британцев в Сингапуре, явившейся прелюдией к краху всей Британской империи) была выражена несравненно менее резко, но объяснялась теми же причинами — представлениями если не о сверхчеловеке, то о «расе господ», сходными (пусть и не столь патологическими) идеями расового превосходства. Когда британский командующий в Малайе разбудил до зари сэра Шентона Томаса, губернатора Стрейтс-Сеттлментс, сообщив, что на восточном побережье полуострова высадились части японских оккупантов, губернатор заявил: «Ну, я думаю, вы вышвырнете этих малорослых человечков вон». Это замечание «лучше любых других дурацких высказываний того же периода… характеризует британские установки». [916]
Таким образом, и «завоеватели Востока» из Третьего рейха, и (хотя и в меньшей степени) колониальные британцы оказались жертвами собственных представлений о людях (не о человечности). «На скованное предрассудками национальное сознание <англичан> повлияла убежденность в собственном превосходстве — не основанная ни на чем, кроме поразительного… отсутствия знаний». Ведь «презрение англичан к японцам, к «джапсам», этим непристойным, надутым, слюнявым человечкам в очках, словно бы сошедших с политических карикатур, было результатом как расового, так и национального британского высокомерия», [917] «полного нежелания знать… абсолютного отказа признавать что-либо, что могло поставить под сомнение богоподобную роль, для исполнения которой якобы были избраны британцы». [918] «В конечном счете это была ужасная расплата, следствие упадка, алчности и чванства, следствие ситуации, когда абсурдный церемониал считали мощью, когда ритуалы заменяли умения, украшенные строения имитировали авторитет, а за фальшивым великолепием флагов и труб скрывалось почти полное бессилие». [919] Такова была та империя, сохранению которой в мире должно было способствовать влияние расистского Третьего рейха. Такова была империя, на которую ориентировался Третий рейх. Гитлеры, альфреды розенберги и гиммлеры переняли мировоззрение, господствовавшее в этой империи, переняли присущую ей мистику силы, расы, ее отношение к мышлению и чувствам, намереваясь даже превзойти своих учителей.
Именно английское «воспитание вождей» послужило источником нацистского антиинтеллектуализма, укрепившегося благодаря невежеству. Ведь как раз невежество повышает уверенность в себе — повышает настолько, что в 1941 г. не вызвало сомнений даже решение воевать на два фронта, принятое вопреки элементарнейшему инстинкту самосохранения. При этом, правда, считалось и считается (так полагали и английские кумиры Гитлера), что лозунг «Ignorance is Strengths («Незнание — сила») справедлив лишь до тех пор, пока он сочетается с реальной властью. Слабеющая власть с ее нежеланием знать реальность, возведенным в систему, еще быстрее изобличает свое бессилие. Крылатые слова «Ignorance is Strength» принадлежат Джорджу Оруэллу, который на протяжении четырех с половиной лет «наслаждался» воспитанием в Итоне, самой знаменитой из паблик-скул. Английские «питомцы Итона поневоле бы покраснели, если бы им довелось прочесть, какую роль национал-социалисты приписывали их предшественникам в истории Британской империи», — полагал один британский биограф Альфреда Розенберга. [920] В действительности типичные итонцы даже не думали краснеть, сознавая, что именно на них ориентируются нацисты при «селекции расы мужей, которые железной рукой будут править новым миром — миром, что вермахт завоюет для них. Нетерпение Гитлера <достичь поставленных целей> привело к гипертрофии тех пунктов его программы, которые имели отношение к милитаризму и геноциду». [921] (Как известно, слово «гипертрофия» означает чрезмерное преувеличение. Следовательно, из формулировки этого британского историка можно понять, что ряд пунктов программы предусматривал некий умеренный геноцид, впоследствии ставший чрезмерным…)
