Мифтахов приводит и совсем другую версию смерти князя Василько Константиновича, которого он, правда, по ошибке называет рязанским князем. «Через несколько дней после этого [битвы на реке Сити. — А.Ш.] произошло неожиданное событие. На новгородской дороге встретились два конных разъезда: разъезд Кул Бурата и разъезд князя Ярослава Всеволодовича. Этой встрече предшествовали следующие события.
Прежде чем оставить г. Владимир и свою семью на произвол судьбы, великий князь отправил в Новгород на 50 возах государственную казну. Обоз сопровождали младший брат великого князя Ярослав Всеволодович, рязанский князь Василько Константинович и его сын Борис. Когда конный разъезд князя Ярослава столкнулся с разъездом отряда Кул Бурата, обоз повернули на юг. Однако, спасти государственную казну не удалось: неожиданно обоз наткнулся на разъезд отряда Гуюка. Встреча была столь неожиданной, что возникла сумятица. Этим воспользовался Борис, ехавший в конце обоза. Ему удалось развернуть десять возов и незаметно уехать с места встречи. Борис прибыл в расположение отряда Кул Бурата и был препровожден к Гази Бараджу. [Гази-Барадж. Летопись Гази-Бараджа. Т. 1.С. 178–179].
По свидетельству участника этих событий Гази Бараджа, князь Ярослав передал 40 возов с ценностями казны Гуюку и при этом сообщил, что князь Василько Константинович отправил своего сына Бориса с 10 возами к Гази Бараджу [Гази-Барадж. Летопись Гази-Бараджа. Т. 1. С. 179].
Историк С.М. Соловьев писал о том, что будто бы "татарам очень хотелось, чтоб Василько принял их обычаи и воевал вместе с ними; но ростовский князь не ел, не пил, чтоб не оскверниться пищею поганых" [Соловьев С.М. Об истории Древней России, М., 1992. С. 159]. По свидетельству Гази Бараджа, дело было вовсе не в "пище поганых", а в том, что князь Ярослав "оклеветал бедного Васыла, сказав Гуюку, что тот нарочно направил своего сына ко мне с десятью возами из пятидесяти. Это была ложь. Но напрасно Васыл говорил, что ничего не знал о содержании возов и не склонял Борыса к побегу. Гуюк мучил его страшными пытками и, не заставив бека оболгать сына и меня, в ярости убил" [Гази-Барадж. Летопись Гази-Бараджа. Т.1.С. 179].
Споры и раздоры по поводу десяти возов привели к ухудшению отношений между Гази Бараджем и царевичами Гую-ком и Бату. Гуюк в категоричной форме потребовал от эмира выдачи Бориса (по-булгарски Борыс). К тому времени Гази Барадж уже отправил Бориса под охраной отряда Нарыка в Волжскую Булгарию. От беды Гази Бараджа спасло лишь заступничество царевича Мунке и полководца Субетая. Субетай сказал царевичам, что нельзя тратить время на споры и раздоры, а необходимо "поскорее выполнить указ великого хана" [Гази-Барадж. Летопись Гази-Бараджа. Т. 1. С. 179]. Лишь после этого стали готовиться к продолжению похода»[27].
В версии Мифтахова и, соответственно, в булгарской летописи есть несколько ошибок. Младший брат великого князя владимирского Ярослав Всеволодович был далеко — в Киеве или в районе Киева. Его Гази перепутал, видимо, с Ярославом Всеволодовичем, шестым сыном Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. У Василько Константиновича, галицкого князя, действительно был сын Борис, но тому тогда исполнилось лишь 7 лет[28]. В остальном же булгарская версия весьма похожа на правду.
Пока часть татарских (булгарских) войск шла к реке Сить, другая часть осадила город Торжок. В Торжке не оказалось ни князя, ни княжеской дружины, и оборону возглавил «Иванко посадник Новоторжскыи, Яким Влункович, Глеб Борисович, Михаило Моисеевич», то есть верхушка купеческого посадского населения. Жители Торжка заблаговременно обратились за помощью к Господину Великому Новгороду, который периодически бывал сюзереном Торжка. Замечу, что в Новгороде в 1237–1238 гг. князем[29] был молодой Александр Ярославич, будущий Невский. Новгородские власти и Александр могли вместе или порознь (в этом вопросе они были независимы друг от друга) оказать помощь Торжку, но они и пальцем не пошевелили.
Как говорит Тверская летопись, татары окружили весь город тыном, «также как и другие города брали, и осаждали окаянные город две недели. Изнемогли люди в городе, а из Новгорода им не было помощи, потому что все были в недоумении и в страхе. И так поганые взяли город, убив всех — и мужчин и женщин, всех священников и монахов. Все разграблено и поругано, и в горькой и несчастной смерти предали свои души в руки господа месяца марта в пятый день, на память святого Конона, в среду четвертой недели поста. И были здесь убиты: Иванко, посадник новоторжский, Аким Влункович, Глеб Борисович, Михаил Моисеевич. А за прочими людьми гнались безбожные татары Селигерским путем до Игнатьева креста и секли всех людей, как траву, и не дошли до Новгорода всего сто верст. Новгород же сохранил бог, и святая и великая соборная и апостольская церковь Софии, и святой преподобный Кирилл, и молитвы святых правоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных монахов иерейского чина»[30].
Забавно, что сейчас вновь объявились сторонники «небесной версии». Так, Ю.В. Кривошеев пишет: «…вмешательство божественных сил (самого Творца, святой Софии, Кирилла и других святых православной церкви) свидетельствует о каких-то неведомых и самим этим силам причинах божественного происхождения не появления монголов под стенами волховской столицы»[31].
Сей пассаж я оставлю без комментариев, лишь замечу, что труд Кривошеева редактировал профессор и рецензировали еще два профессора, да и вообще он напечатан по постановлению Редакционного совета Санкт-Петербургского университета.
А более прагматически настроенные историки вот уже 200 лет спорят, кто помимо сил небесных спас Новгород. Так, С.М. Соловьев пишет, что татары, «не дошедши ста верст до Новгорода, остановились, боясь, по некоторым известиям, приближения весеннего времени, разлива рек, таяния болот, и пошли к юго-востоку на степь».[32] И эта осторожная фраза вскоре превратилась в каноническую версию и вошла в наши школьные учебники. Кто-то говорит, что в боях с русскими татары были обескровлены и побоялись идти на Новгород.
Историк В.В. Каргалов утверждает, что татары вообще не собирались брать Новгорода, а до Игнатьева креста дошел лишь небольшой татарский отряд, преследовавший беглецов из Торжка.
Булгарские же летописи дают весьма четкое и недвусмысленное объяснение. Дело в том, что еще в конце 1237 г. в Новгород была прислана грамота с печатью великого хана с обещанием не разорять город, если новгородцы не будут помогать великому князю владимирскому. Князь Александр Ярославич, городские и церковные власти (три независимые силы Новгорода) дали согласие и действительно держали строгий нейтралитет, пока татары громили северо-восточные русские земли.
Нравится нам или нет, но рано или поздно придется признать, что часть русских князей и городов вступила в добровольно-принудительный союз с татарами. Отряды русских воинов, вступившие в армию Бату-хана, были сравнительно невелики, зато именно русские коллаборационисты кормили орду Батыя.
Сомневающимся я предлагаю вспомнить судьбы армий Карла XII в 1709 г. и Наполеона в 1812 г. Карл XII был в нескольких верстах от Смоленска, но не пошел на Москву — цель своего похода, а повернул на юг, исключительно из-за отсутствия продовольствия, которое ему обещал гетман Мазепа. Да и Великая армия в 1812 г. погибла в основном от голода.
Наших историков почему-то совсем не интересует проблема снабжения огромной татарской армии зимой 1237/38 г. Ну, пусть татар и их союзников было не 500 тысяч, а всего 150 тысяч. Что они ели? Что ели их лошади? Только не надо сказочек, что татарские лошади сами добывали себе корм копытами в февральскую стужу из-под двухметрового сугроба где-нибудь у Костромы или Устюга.
Есть версия, что татарские фуражиры по 10–20 человек ездили по деревням и отбирали продовольствие у крестьян. Такой способ добычи продовольствия татарами, несомненно, имел место, но он не давал и десятой доли общего объема провианта и фуража, необходимого Орде. Риторический вопрос, что делали крестьяне при приближении татар? Было только два варианта. Первый — идти в город в осаду, предварительно спрятав все, что нельзя унести с собой. Вариант второй — уход в леса или в отдаленные лесные деревни, в том числе на север.
Опять же, продовольствие уносилось с собой, пряталось или уничтожалось.
Уничтожить десяток-два татар тоже не представляло труда. Достаточно было местному тиуну или даже попу собрать полсотни вооруженных крестьян и устроить засаду на лесной дороге. Вспомним 1812 год, а ведь у татар не было огнестрельного оружия.
Но летописи молчат об охоте крестьян на татар, равно как и о наездах малых отрядов татар на деревни. Да и откуда татарам знать все местные тропинки?
