Александр Волков - Музыка в камне

Взор английских баронов тем временем обратился к Франции. Королевство по ту сторону Ла-Манша вступило в период наивысшего расцвета. Капетинги переняли лучшие норманнские традиции, которыми пренебрегли Плантагенеты. Отныне Франция становилась законодательницей мод средневековой Европы, а ее рыцари, чье достоинство не попиралось королевскими чиновниками, являлись союзниками Короны в деле завоевания новых территорий. Авантюра принца Людовика (будущего Людовика VIII), попытавшегося в 1217 г. обосноваться в Англии, не удалась, но не столько из-за сопротивления англичан, сколько из-за осторожного отношения к ней Филиппа Августа.

Наступала эпоха рыцарства и в Англии, нуждавшейся в сильном государе и надежной элите. Однако король Генрих III (1207–1272), сын Иоанна Безземельного, после ряда попыток состязаться с Францией был посрамлен Людовиком Святым. Пример отца ничему не научил Генриха, который заявлял, обращаясь к баронам: «Слуги не судят своего хозяина. Они должны предоставлять себя в его распоряжение и быть покорными его воле». Согласно абсолютистскому настрою Плантагенетов, так оно и есть, согласно заветам норманнов, «хозяин» наделен не меньшими обязанностями по отношению к «слугам».

Французское окружение Генриха искало для себя лидера. Таковым при определенном раскладе мог стать Симон де Монфор, грозный покоритель альбигойцев, но он погиб на юге Франции, и бароны возложили свои надежды на его сына, также Симона (1208–1265). Последний с радостью использовал преимущества, которые давала административная система Плантагенетов. Соратники ждали от Монфора возрождения старых феодальных вольностей, а получили «Сообщество рыцарей-вассалов Англии», объединившее мелких землевладельцев. В самом названии таился соблазн — на место сюзерена ставилась какая-то «Англия», понимаемая каждым по-своему. Простолюдины были довольны, а те, кто начал ощущать свою силу, потихоньку приобретали земли и поместья. В ответ на возмущение должников королевские чиновники лишь разводили руками: таков закон.

Монфор лицемерно заявлял, что «нигде не видел столько вероломства и лживости, как в Англии», но когда его земляк Людовик Святой на третейском суде объявил незаконными Оксфордские провизии (1258), навязанные Генриху III баронами, Симон не согласился с этим решением и перешел к активным действиям. В битве при Льюисе (14 мая 1264 г.) королевское войско оказалось разбито валлийцами Монфора. Собранный им в январе следующего года совет, в котором преобладали мелкопоместные дворяне и горожане, прежде считался первым английским парламентом (великая честь!), но нынешние историки разобрались, что Монфор использовал его членов как марионеток.

Водя за нос баронов, Симон, как всякий диктатор, опирался на симпатии плебса. В народе он пользовался популярностью спустя долгие годы после гибели. Плененного короля произвели в «свадебные генералы», но как поступить с принцем Эдуардом (1239–1307), Симон так и не решил. Эдуард же, осознавший ошибки своего отца, вошел в сговор с баронами, чьим потомкам суждено было прославить Англию на полях сражений. 4 августа 1265 г. Монфор пал при Ившеме. Присутствовавшего тут же старичка государя чуть было не закололи, но он вовремя крикнул: «Не убивайте меня! Я Генрих, ваш король!»

Его сын, однако, не сумел повернуть историю вспять. Система ленного землевладения оказалась сломана раз и навсегда. Эдуард I мог надеяться лишь на солидарность в рамках рыцарского сословия — сословия воинов, а не крупных помещиков. Действовать же он мог лишь посредством законотворчества, так как слово чести было лишено силы.

Вестминстерские статуты Эдуарда частично ликвидировали приобретения эпохи Монфора. Вводился майорат, а обязанности по отношению к Короне закреплялись за владельцем поместья, даже если оно было куплено им у прежних хозяев. Король желал бы полностью избавиться от таких покупателей, но столь явный передел не получил бы поддержки в низших слоях общества, с настроениями которых приходилось теперь считаться. Удалось приструнить лишь раздражающих всех кредиторов, скупивших солидную долю английской земли, и в 1290 г. евреи были изгнаны из Англии.

Многие английские священнослужители поддержали Монфора, а Джон Пекхем, архиепископ Кентерберийский, выступил против самого Эдуарда. Его никак нельзя считать продолжателем дела Бекета. Томас защищал интересы Рима, поставленного и над королем, и над феодалами, Пекхем же заботился о местечковых привилегиях собственного клира. Недаром апеллировал он не к постановлениям главы своей Церкви, а к Великой хартии вольностей.

Ко времени правления Эдуарда I относится созыв парламента (1275), одобрившего введение таможенных пошлин. Зачем королю потребовалось одобрение лордов? Дело в том, что традиционные земельные налоги являлись прерогативой короля в границах государства, равно как и каждого отдельного феодала в границах его ленных владений. Но торговцев самостоятельно облагать пошлинами король не мог, поскольку те ликвидировали бы свои убытки на местах — за счет налогоплательщиков. Вот и пришлось влиятельным людям королевства собираться для решения столь животрепещущей проблемы. Так родился английский парламент. Теперь короли, создавшие административно-конституционную систему, становились охранителями старинных традиций, а богатеющая вместе с купцами аристократия превратилась в двигатель прогресса. Первую парламентскую оппозицию Эдуарду составили представители древних родов. Решив вопрос о пошлинах, они запретили государю применять феодальное право призыва, окончательно похоронив долг служения.

Между тем политические реалии требовали от короля создания идейно сплоченного воинства, которого не было у англичан со времен Львиного Сердца, и новых завоеваний, не уступающих достижениям создателя английского государства. За двести лет скопилась куча бумажек и народилась масса чиновников, а Франция ушла далеко вперед. В 1293 г. французский король Филипп Красивый в очередной раз унизил англичан, заняв замки в Аквитании, и Эдуард понял — пора действовать. Теперь он мог опереться лишь на рыцарскую преданность, изрядно приправленную контрактными обязательствами. Покорители Уэльса и Шотландии сражались не только за короля, но и за денежное вознаграждение. А добывать средства Плантагенеты могли только с помощью парламентских дотаций. Как следствие, возросла роль этого института в истории Англии.

Завоевание Уэльса, начатое когда-то Вильгельмом I, успешно завершилось[14] в 1282 г. за счет «норманнской» политики Эдуарда, заключавшейся в первую очередь в строительстве мощных замков на занятой территории (при этом были успешно использованы и старые надежные крепости). После смерти шотландского короля Александра III и его внучки и наследницы Эдуард попытался провозгласить себя верховным правителем Шотландии. Общенародное сопротивление английской экспансии успехом не увенчалось, его лидер Уильям Уоллес был казнен в 1305 г., но затем против англичан выступил Роберт Брюс, сформировавший сильную феодальную оппозицию. Дав отпор англичанам, он с помощью своего брата Эдуарда расширил шотландское влияние на Ирландию. На волне успешных боевых действий шотландцев в 1316 г. Эдуард Брюс был провозглашен верховным правителем Ирландии. При этом ни один английский король не посетил Ирландию начиная с 1210 г.! Вот только Роберт опоздал родиться на два-три столетия, поэтому мощного государства ему создать не удалось. После его смерти Англия отказалась признать независимую Шотландию. Шотландские бароны вновь разбрелись по своим замкам, и в 1346 г. Давид II, сын Брюса, был пленен англичанами.

На полях сражений значение аристократической конницы резко упало, но вовсе не потому, что рыцарские способы ведения боевых действий устарели, просто пехотинцам можно было меньше платить.

Пехота своей массой задавила конницу. Это прежний норманнский рыцарь, чьи интересы совпадали с интересами феодальной по сути Короны, своим энтузиазмом мог решить исход сражения. Новое же рыцарство стимулировалось деньгами, подобно простым лучникам. И лишь романтические идеалы, впитанные феодалами с молоком матери и прославленные куртуазной поэзией, облагораживали войны эпохи последних Плантагенетов. В XV в. и от них ничего не осталось.

Эдуард II (1284–1327) едва не свел на нет достижения своего отца. Вопреки распространенному мнению, следует отметить, что разгром англичан в битве при Баннокберне (24 июня 1314 г.) обеспечили не шотландские копейщики — те лишь остановили рыцарей противника, а конница Брюса, атаковавшая левый фланг Эдуарда II и вызвавшая панику в английских рядах. В то же время из-за напряженной ситуации в Англии в битве не участвовали многие представители знати, и поле Баннокберна отнюдь не стало могилой для «цвета английского рыцарства».