Ранним утром 6 апреля 1722 года, в первый день большого христианского праздника — дня Святой Пасхи, флотилия голландцев обнаружила небольшой остров. Адмирал Роггевен решил, что сам Бог повелел ему дать этому острову имя “Пассерос”, то есть “остров Пасхи”.
Из-за непогоды парусники простояли на якоре с 6 по 9 апреля, и только 10 апреля моряки решили высадиться на берег острова. В этот момент они заметили плывший им навстречу небольшой челн, в котором находился местный житель. Этот островитянин отважился подняться на борт одного из голландских кораблей. Абориген оказался довольно высоким и сильным, имел достаточно бодрый вид и недурные черты лица. Держался он с большим достоинством и был приятен в общении. Пришелец был щедро одарен кораллами и всяческими другими безделушками. После этого посещения примеру “первооткрывателя” последовало множество других островитян.
Когда голландцы впервые сошли на берег острова, их приветливо встретили туземцы — рослые, смуглые, чем-то похожие на полинезийцев, но они все же производили какое-то странное впечатление...
Даже внешне они казались необычными: одни были белокожими, как европейцы, другие — с темной, даже черной кожей, а кожа третьих была красноватой. Все аборигены были высокими, худыми, их тела украшали татуировки или росписи, изображавшие экзотических птиц или диковинных зверей. Прически их украшали то ли пучки, то ли венцы из ярких птичьих перьев. Все местные женщины носили белые и красные покрывала, а также маленькие шляпки из соломы или камыша.
В мочках ушей у некоторых туземцев находились белые клубни какого-то местного растения величиной с кулак, из-за чего их уши казались довольно длинными. В тех местах острова, куда удалось проникнуть голландским морякам, не было никаких животных. Правда, в лесу обитало огромное количество птиц. Для пропитания аборигены, по-видимому, обрабатывали землю, поскольку все вокруг было засеяно и находилось в цвету.
К сожалению, первая же встреча с европейской цивилизацией открыла трагическую страницу в истории острова Пасхи. Голландцы за какие-то мелкие кражи решили наказать аборигенов. Произошло это таким образом... После полудня на остров была направлена рота вооруженных солдат, после высадки которых вскоре совершенно неожиданно для островитян прозвучала команда:
— Пли!
Раздался залп, и несколько туземцев мертвыми упали на землю. Среди них был тот, кто первым взошел на прибывшее к острову голландское судно. В данном случае, как и повсюду, первые шаги колонизации были отмечены кровью.
Но кое-что произвело на голландцев такое впечатление, что они буквально потеряли дар речи — это окружавшие их практически со всех сторон и стоявшие, как вкопанные (они и на самом деле были вкопаны наполовину!), гигантские статуи. Часть из них возвышалась вдоль берега, а другие были повержены и валялись как попало тут и там. Еще одна их часть, как выяснилось позже, находилась в заброшенных каменоломнях. Головы изваяний венчали массивные короны, и они имели длинные уши.
Я. Роггевен, называя статуи идолами, записал в бортовом журнале судна:
“ Что касается их богослужения... мы только замети-ли, что они разводили огонь перед очень высокими каменными статуями и садились на корточки перед ними, склонив головы. А затем складывали руки и раскачивали таковые вверх вниз... На голове каждой статуи стояло по корзине, наполненной выкрашенными в белый цвет булыжниками”.
А дальше адмирал Я. Роггевен с удивлением записал, что ни он, ни его спутники не могли понять одного:
“Как люди, у которых не было ни тяжелых, толстых бревен, чтобы сделать орудия, ни достаточно прочных канатов, смогли воздвигнуть статуи, обладающие высотой по крайней мере в тридцать футов и соответствующей тому шириной”.
Яков Роггевен попытался решить эту загадку. Так как голландцам удалось легко отделить кусок камня от тела одной статуи, то адмирал решил, что камень является лишь “оболочкой” идолов, а сами же изваяния вылеплены из глины. Впрочем, последующие экспедиции, посетившие остров Пасхи, показали, что голландский адмирал ошибся. Статуи острова Пасхи оказались каменными, а не глиняными. Легкость, с которой кусок был отделен от тела статуи, говорила лишь о большой древноЪти изваяния...
Однако ошеломляющее впечатление на голландцев произвели не только статуи — жуткий вид острову придавали тысячи разбросанных на поверхности земли человеческих черепов. Казалось, что весь остров Пасхи — это какая-то огромная братская могила.
Отрезанное океаном от всего остального мира, небольшое количество островитян (а их было около четырех тысяч) жило, как оказалось, в условиях раннеклассового общества. Но предметы обихода и скульптурные “украшения”, окружавшие их, свидетельствовали о высокой и самобытной культуре жителей Pana-Нуи (таково полинезийское название острова Пасхи).
12 апреля 1722 года корабли Я. Роггевена покинули остров Пасхи.
ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
В 1770 году вице-король Перу, решив овладеть островом Пасхи, отправил туда военный корабль под командованием Фелипе Гонсалеса-де-Аздо. В торжественной обстановке на островных холмах плато Понке были водружены три креста. Островитяне, разумеется, не знавшие испанского языка, представили на подпись “надлежащим” образом оформленный акт о передаче территории острова во владение Перу. Эту бумагу “подписал” один из островитян, который поставил на ней знак, изображавший птицу. В соответствии с этим соглашением вице-король Перу в последующие 1771 и 1772 годы послал еще две экспедиции, которые в итоге составили подробную карту острова, названного перуанцами “Сан-Карлос”.
И поэтому через два года, 15 марта 1774-го, островитяне восторженно и безбоязненно встретили корабли знаменитого английского капитана Джеймса Кука, возвращавшегося из своего второго кругосветного путешествия. Его корабли остановились здесь всего на два дня. Поскольку сам Кук был очень слаб после заболевания цингой и на берег сойти не мог, то остров посетили участники его
экспедиции: ботаник Р. Форстер с сыном и несколько офицеров.
На англичан остров Пасхи произвел, скажем прямо, удручающее впечатление. Если первая экспедиция голландцев сообщала о жизнерадостном этнически смешанном населении острова численностью в несколько тысяч, то в этот раз европейцы насчитали там всего лишь 600—700 человек, из которых треть были женщины. Все островитяне внешне походили на полинезийцев — малорослых, тощих, скучных и просто жалких.
Следует особо отметить, что в последующие годы корабли, заходившие на остров Пасхи, часто несли горе и слезы его обитателям. Вот несколько примеров...
В 1805 году на остров Пасхи с целью завербовать рабочую силу для охоты на тюленей из Нью-Йорка прибыл капитан американской шхуны “Нэнси”. Ему удалось похитить двенадцать мужчин и десять женщин... На третий день пребывания в море закованных пленников вывели на палубу шхуны. Каково же было удивление американцев, когда все пленники тут же бросились в море. Капитан приказал остановить шхуну и спустить на воду шлюпки, чтобы переловить беглецов, но те ныряли и ускользали от захватчиков. В официальном отчете этот капитан, которого справедливо можно назвать убийцей, цинично писал, что одни туземцы поплыли по направлению к острову Пасхи, а другие — в сторону, на север.
Через шесть лет у острова Пасхи вновь бросил якорь американский китобой “Пиндос”. На остров были посланы шлюпки за пресной водой, свежими овощами и... женщинами. На корабль было доставлено столько же девушек, сколько там находилось моряков... Наутро островитянок посадили на шлюпки и отправили на остров. При подходе к нему все они были выброшены в воду. Моряки, остававшиеся в шлюпках, помирали со смеху, наблюдая, как их жертвы добирались до берега. А когда лейтенант Уодэн, взяв ружье, стал стрелять по плывущим девушкам, весь экипаж судна восторженно зааплодировал стрелку... - • .
2*
Однако ничто не может сравниться с трагедией, которая произошла на острове через примерно пятьдесят лет... 12 декабря 1862 года в пасхальной бухте Ханга-Роа появилась флотилия из шести перуанских кораблей. Цель этой экспедиции заключалась в том, чтобы захватить островитян в рабство и отправить их в Перу на процветавшие в ту пору разработки “гуано”, то есть добычу удобрений из отходов рыбного и зверобойного промыслов.
Приманив население острова различными побрякушками, капитан флотилии Агире с помощью своих восьмидесяти головорезов, организовавших там настоящую “кровавую бойню”, захватил около тысячи человек. Среди попавших в плен были последние “ученые”, хранившие древние тайны острова, и его вождь Маурата со своей семьей. Из поколения в поколение передают островитяне друг другу информацию об этих, жутких событиях: о горьких стенаниях связанных пленников, о предсмертных криках женщин и детей, о бегстве обезумевших островитян к вулкану Рао-Као, где их настигали и добивали преследователи.
