Сталин стремился превратить Гоминьдан в антиимпериалистический таран и выжать из него все, что можно, в пользу КПК. Поэтому коммунисты должны были вести себя осторожно. 26 октября 1926 г. Политбюро ВКП(б) указало дальневосточному бюро Исполкома Коминтерна настаивать на сдерживании классовой борьбы в деревне, поскольку «немедленное развязывание гражданской войны в деревне, в обстановке разгара войны с империализмом и их агентами в Китае может ослабить боеспособность Гоминьдана»[12].
Суть новой коммунистической стратегии в Китае, отвечавшей бюрократическому характеру коммунистического руководства, выразил Сталин: «и вот задача коммунистов и вообще революционеров Китая состоит в том, чтобы проникать в аппарат новой власти, сближать этот аппарат с крестьянскими массами и помогать крестьянским массам через этот аппарат удовлетворять свои насущные требования»[13]. Не разжигание революции, как в былые времена в России, а захват аппарата власти становится основой коммунистической политики на десятилетия вперед. «Руководство эпигонов в Китае означало попрание всех традиций большевизма. Китайская коммунистическая партия была, против ее воли, введена в состав буржуазной партии Гоминдан и подчинена ее военной дисциплине. Создание Советов было запрещено. Коммунистам рекомендовалось сдерживать аграрную революцию и не вооружать рабочих без разрешения буржуазии»,[14] — впоследствии комментировал этот подход лидер левой оппозиции в ВКП(б) Л. Троцкий. Троцкий настаивал на большей самостоятельности китайских коммунистов, выходе КПК из Гоминьдана, на развязывании более радикальной революции в Китае, создании крестьянских советов и конфискациях земли в пользу крестьян. Левая оппозиция в СССР активно использовала «оппортунизм» Коминтерна в Китае для критики руководителей ВКП(б). Это сковывало Сталина, поскольку переход к более радикальной позиции в Китае означал бы уступку «троцкистам», признание их правоты. Сталин предпочитал действовать аппаратным путем, наращивая позиции коммунистов и их союзников в государственном аппарате Китая и командовании НРА.
Проанализировав документы этого периода, А. Панцов пришел к выводу: «Хорошо подготовленный „тихий“ коммунистический переворот внутри Гоминьдана стал к тому времени настоящей сталинской идеей фикс»[15]. Официально Коминтерн настаивал на подчинении Чан Кайши левому руководству Гоминьдана, но по некоторым данным коммунисты и левые гоминьдановцы стали готовить арест Чан Кайши[16].
Сколько раз потом Сталин будет действовать так, как планировал в Китае. Тщательно и тихо готовить удар, и затем молниеносно его наносить. Важно, чтобы противник ничего не заподозрил, не опередил. Мы увидим, что так Сталин затем будет действовать в Испании. А еще позднее — в Восточной Европе в 40-е гг. Сейчас он начал опробовать новый метод, так соответствующий его складу характера и настроениям советской и китайской бюрократий.
И тут левая оппозиция в СССР начинает кричать о реальных опасностях, «демаскировать» переворот. Уступить ей нельзя — Чан Кайши все поймет. Тем более, что троцкисты продолжают мыслить в категориях революций 1905 и 1917 гг. — поднимать народ, разжигать классовую борьбу, а не занимать посты, тихо договариваться с силовыми структурами. Под давлением развернутой троцкистами кампании Сталин вынужден был разрешить более решительную революционную активность КПК в проведении революционных действий — организации профсоюзов, стачек, вооруженных рабочих отрядов, захвата земли крестьянами. 21–22 марта 1927 г. коммунистические отряды захватили Шанхай. В это время была предпринята первая попытка арестовать Чана по дороге к его армии, стоявшей под Шанхаем. «Арест не состоялся. Чан Кайши, не сходя на берег в Нанкине, проследовал в Шанхай»[17].
На этот раз «империалистам» удалось найти решающий козырь, который сорвал планы Сталина. 6 апреля тесно связанный с японцами военачальник Чжан Цзолинь отдал приказ провести обыск в советском посольстве в Пекине. Там были найдены документы, из которых можно было заключить, что коммунистическое руководство СССР и Коминтерна стремится к устранению Чан Кайши. Эти бумаги были срочно переданы военному лидеру Гоминьдана[18]. 12 апреля 1927 г. Чан Кайши учинил разгром коммунистических организаций и профсоюзов в Нанкине и Шанхае, взял власть в свои руки в этих районах, исключил коммунистов из армии и Гоминьдана. Кровавая чистка от коммунистов охватила несколько провинций.
Освобожденная территория раскололась. Приморские районы поддержали Чан Кайши, а центральные — уханьское правительство левых гоминьдановцев и коммунистов во главе с Ван Цзинвенем, которому СССР продолжал оказывать финансовую и военную помощь. Сталин оказался заложником собственной политики и пытался извлечь пользу из союза хотя бы с осколками Гоминьдана. Но и к Уханьскому правительству Сталин относился, как прежде к Чан Кайши, тем более, что в Ухани то и дело вспыхивали столкновения между коммунистами и гоминьдановцами. В начале июля Сталин пришел к выводу: «Мы использовали уханскую верхушку как только можно было ее использовать. Теперь надо ее отбросить»[19]. Но публично Коминтерн призывал: «Ухань должен быть центром за другой путь развития Китая…», и в то же время, наученный горьким опытом союза с Чан Кайши, давал указание коммунистам: «стройте свои вооруженные силы»[20]. КПК настаивала на чистке армии от «контрреволюционного офицерства». Эта противоречивая политика неотвратимо шла к краху. Представитель Коминтерна М. Рой посвятил Ван Цзинвея в террористические планы коммунистов, считая, что «нам нечего скрывать от левых гоминьдановцев»[21]. 19 июля уханьское правительство поставило КПК вне закона. Поскольку Ухань автоматически потерял советскую помощь, а своих ресурсов у него было мало, левые гоминьдановцы воссоединились с Чан Кайши. Провал Коминтерна в Китае стал очевидным.
В отчаянии КПК попыталась в августе поднять восстания в нескольких городах Китая. В Кантон для этого прибыли эмиссары Коминтерна, в том числе видный деятель ВКП(б) В. Ломинадзе. Но население не поддержало коммунистов, и выступления были подавлены.
Китайская катастрофа потрясла коммунистов всего мира. Последние надежды на мировую революцию рухнули, тысячи китайских товарищей погибли. Сталинская политика потерпела полный крах. Эти события стали для Сталина личным поражением, и оказали двоякое воздействие на его международную стратегию. Во-первых, он согласился на переход Коминтерна к более радикальному курсу. На многие годы Сталин стал противником политических союзов, где коммунисты оказываются младшими партнерами. Прежде всего речь идет о союзах с социал-демократами. Как мы увидим, эта стратегия будет иметь наибольшие последствия для судеб мира не в Азии, а в Европе. Во-вторых, делом чести для Сталина станет осуществление его стратегии прихода коммунистов к власти не через разрушительные восстания, а через управляемую бюрократическую революцию-переворот. Интересно, что уже в новых условиях в 30-е гг. Сталин переступит через прежние обиды и санкционирует новый союз между Чан Кайши и коммунистами против японцев. И Чан Кайши тогда не поймет, что это — начало его конца. А пока первый раунд битвы за Азию Сталин проиграл, и это наложило глубокий отпечаток на его внешнеполитический стиль.
Разгром коммунистов в Китае вел к постепенному переходу страны из стана «варваров» в капиталистическую «ойкумену». По условиям соглашения между фракциями Гоминьдана разгром левых экстремистов — коммунистов, должен быть уравновешен ослаблением и правого крыла, спровоцировавшего кровопролитие в революционном лагере. В августе 1927 г. Чан Кайши сложил с себя полномочия главнокомандующего и отправился на отдых. Это время он использовал для поездки в Японию, где убедил представителей политической элиты, что он вполне лоялен мировому сообществу. К этому времени лидерам Гоминьдана стало ясно, что у них нет второго такого полководца, как Чан Кайши, и его попросили вернуться. Поддержка стран Запада сыграла в этом не последнюю роль — китайское правительство остро нуждалось в преодолении международной изоляции, кредитах, возрождении торговли. Все это теперь мог гарантировать Чан Кайши. В декабре 1927 г. из Китая выслали оставшихся советских военных советников. 14 декабря гоминьдановский Китай разорвал дипломатические отношения с СССР. В заявлении Чан Кайши по этому поводу говорилось: «Советские консульства в разных городах Китая на самом деле — филиалы Коминтерна, и в то же самое время — рассадники интриг, осуществляемых китайскими коммунистами»[22].
