- Надеюсь, я не опоздал?
- Нет, Колин. Церемония еще не началась, - отозвался
Джеймс. Спустя минуту в комнате откуда-то появились еще двое.
- Родерик! Колонел! Ну, наконец-то вы объявились! - воскликнул
Кеннет. - Рассаживайтесь, и мы начнем церемонию посвящения.
- А где же он?
- Тут, притаился за дверью, слушает. У Генри перехватило дыхание. Он понял, что его обнаружили, однако преждевременно выходить из своего укрытия он не хотел.
- Долго ты будешь там скрываться, Генри? - спросил Родерик.
- Этого не может быть. - услышав свое имя, изумленно прошептал юноша.
- Ну же, смелей! Мы встретим тебя радушно в нашем кругу. "И ты пойдешь туда? - спросил Генри у себя. - Да, а что я теряю от этого?. Ты не боишься?. Страх - повелитель слабоумных смельчаков.. И ты, повидимому, тоже скуден умишком", - осудила юношу его осторожность. Набравшись смелости, Росса вышел из укрытия. Перешагнул через порог и очутился в темной комнате, где единственным освещением была серебряная, узенькая дорожка от луны. В полутьме он разглядел неясные силуэты людей в креслах, расположенных спиной к окну. Сколько он не старался, лиц присутствующих ему не удалось разглядеть. Подошел поближе, и все равно видимость не улучшилась. Лунный свет часто терялся за бегущими облаками, и гостиная то и дело погружалась во мрак.
- Да-а, беспокойная что-то сегодня лунная ночь, - произнес Генри, и
в ответ услышал смех незнакомых людей.
- Оригинальное приветствие, - послышался чей-то голос из темноты.
Думаю, молодой человек прав, все тайны открываются во время лунной ночи.
- По-моему, ночь прелестна, идеальна для свершения намеченного
обряда, - промолвил другой мужчина.
- Какого еще обряда? - настороженно поинтересовался Росса.
- Ты станешь одним из нас!. При этих словах юноша попятился назад.
- С чего это вы так решили? Я вас не знаю. да и хозяева, повидимому,
тоже, так что уходите отсюда, пока я не вызвал службу безопасности. Они-то живо разберутся, что за обряд вы решили здесь устроить.
Угроза Генри рассмешила собравшихся.
- Вряд ли они смогут причинить вред тем, кого здесь нет, - ответил
за всех Кеннет.
- Как это нет? И вы думаете, я попадусь на эту уловку? Вы здесь, я
вижу. знаю. Вам меня не провести. Росса подбежал к выключателю и осветил комнату. Пять кресел, в которых только что сидели незнакомцы, оказались пустыми. Юноша протер глаза и для пущей убедительности приблизился к одному из кресел и провел рукой по его красной бархатной поверхности. Ткань была холодной! Простояв некоторое время в ошеломленном состоянии, Росса решил вернуться в постель. Отключил освещение и был уже у порога, как вдруг услышал те же голоса незнакомцев. Они доносились из тех же кресел!
- Куда же ты так спешишь, Генри? Церемония посвящения еще не
закончилась. Юношу словно окатило холодной волной. Он стоял как вкопанный, не имея сил ни уйти, ни остаться. Бесспорно, убежать, покинув это жуткое и странное место, было наилучшим и легким спасением. Однако Генри Росса был не из тех, кто при малейших трудностях пускается наутек. С раннего детства он привык бороться за жизнь и право первенства. "Стоит ли бояться тех, кого нет в комнате, - задумался он. - Я познакомился с хозяевами дома, так почему же не узнать и призраков замка Леод?" Отбросив все сомнения, он вернулся в гостиную к камину. Встал напротив кресел, с выражением обреченного перед трибуналом.
- Для начала, полагаю, вам следует представиться. Вы знаете мое имя.
- Мы - Макензи, - перебил его голос из мрака.
- Ясно, призраки-родственники, - серьезно произнес Росса. - Только не
пойму, при чем тут я?
- Скоро ты станешь одним из нас.
- Не думал я, что мой конец настолько близок.
- Нет, это лишь начало, - возразил Кеннет-провидец[12]. - Тебя ждет
блестящее будущее - ты избранный!
- Избранный? Для чего?
- Узнаешь в свое время, - ответил ему провидец. - Прежде чем ты
вступишь на долгий и праведный жизненный путь, тебе надлежит стать Макензи.
- А-а, так вот о какой церемонии вы говорили, - протянул Генри
с улыбкой. - Не хочу вас огорчать, господа призраки, но у меня, как и у вас, есть свои принципы. Я поклялся никогда не признавать фамильное имя приемных родителей. Я Росса, и останусь им до тех пор, пока не найду своих родителей.
- Жаль тебя огорчать, мальчик, но правда в том, что ты никогда больше
не увидишься с родными, - в голосе браханского провидца послышались нотки сочувствия. - Твои родители погибли.
- Нет, этого не может быть! Я вам не верю!
- Поверь ему, сынок, браханский провидец никогда не ошибается,
вставил свое слово Колонел[13].
- Это ложь! Они живы! Живы! И ни вы, ни кто другой на свете не сможет
переубедить меня.
- Он не верит нам. Какие будут предложения? - спросил сэр Джеймс[14].
- Если он не верит нам, пускай увидит все своими глазами, - решил сэр
Родерик[15]. Все вокруг осветилось на мгновенье трепетным светом, стены комнаты испарились, и на смену им выросли новые. От гостиной Леода не осталось и следа. Генри очутился в огромном безлюдном помещении с белыми стенами. Откуда-то издалека доносилась тихая, непривычная слуху музыка. Она была звучной и мягкой, приковывала к себе внимание слушателя и манила его. Юноша, не осознавая своих действий, зашагал в направлении божественной музыки. Звуки ее стали более различимы, и Росса понял, что он на верном пути. Пройдя до конца длинного зала, он очутился в саду - самом чудесном из всех, что доводилось ему видеть в своей жизни. Высокие, ветвистые и широколиственные деревья оттеняли дорожки, выложенные из белого камня. По краям дорожки росли яркие, пестрые цветы необыкновенной красоты. Их чудеснейший аромат дурманил рассудок. Следуя по каменной дорожке, юноша добрался до большого, не засаженного деревьями участка, где собрались миллионы мужчин и женщин в белых одеяниях. Оказалось, что источником мелодии, заливающей всю округу, являлись люди. Хор голосов, сливаясь воедино, образовывал мелодичную линию. Взявшись за руки, поющие смотрели на голубой небосклон, где помимо солнечного диска находился красный шарообразный объект. Он стремительно приближался к планете, неся в себе семена смерти и разрушения. Заметив в небе это жуткое явление, Генри понял, что собравшиеся пели прощальную песнь, оплакивая конец их мира. Встретившись лицом к лицу со смертью и сознавая неминуемую гибель, отважные сердцем люди не сломились духом. Они не впали в панику, не искали убежища, а, дружно сплотившись, ожидали свою гибель.
- Среди них и твои родители, - услышал Росса голос браханского
провидца.
- Нет, это невозможно! - не желал юноша верить. - Если бы это
было правдой, то и я не смог бы выжить.
- Твои родители спасли тебя, отправив в другое измерение, - загадочно
промолвил провидец. - Теперь, когда ты узнал истину, готов ли ты, "сын праведного", стать "сыном справедливого"[16]? Генри поднял глаза к небу, где все еще несся к ним смертоносный объект.
- Да, - ответил он на вопрос.
- Отныне у тебя есть новый мир, новый день и новая жизнь. Отныне ты
один из нас, - заключил сэр Родерик.
- Мы еще встретимся? - растерянно спросил новый член семьи.
- Нам незачем больше встречаться, - заявил браханский провидец. - Я
все сказал.
- Мы все сказали. - подхватили остальные на прощание. Яркая вспышка света ослепила глаза Генри, и он прикрыл их ладонью. Последнее, что он услышал в своем сновиденье, был грохот от взрыва, некогда потрясшего и уничтожившего его мир. Встрепенувшись, Росса присел в кровати. По лицу его стекал холодный пот. Протер глаза тыльной стороной ладони и, окинув мутным взором округу, узнал стены своего нового жилища. Вздохнул с облегчением и улегся обратно на подушку.
- Это был сон. всего лишь виденье, не больше, - убеждал он себя. - Сны
- это враки.. В полуночном небе вспыхнула нить яркого света, и раскаты грома пронеслись над землей. Громовой удар был такой силы, что походил на грохот от сильного взрыва. Ливень хлынул также внезапно, как и воспоминания Генри об увиденном сне. Огненная плеть раскраивала тучу, и раскаты потрясали сферу все громче и сильнее, словно пытались не только напомнить молодому человеку о его жутком прошлом, но и вселить в его сердце страх и ужас. Прикрыв уши ладонями и сильно зажмурив глаза, Генри пытался отречься от реального мира, забыться в сне. Но жестокая действительность не желала его отпускать. Чем больше он пытался внушить себе, что его сновиденье неосновательно, тем чаще молнии бороздили черное небо, и яростнее гремела гроза, будто бы сами небеса гневались на его неверие. Воспоминания, подобно ядовитым змеям, жалили разум юноши. Встревоженное сердце усиленно билось, холод овладел всем телом, руки оледенели, и он застучал зубами от нестерпимого озноба. Мучения его достигли наивысшей степени, и он зашептал ополоумевши:
