Троцкий был фанатиком планетарного пожара, который, однако, большевикам разжечь не удалось.
Ленин и Троцкий. Это были два лидера, очень разных, неординарных, но нашедших общее поле приложения своих усилий: ристалище революции. Оба верили, что только сила и решительность могут ее, революцию, спасти. Оба знали и сильные и слабые стороны друг друга. Они смогли на время сотрудничества в годы революции и гражданской войны вынести за "скобки" своей жизни былые разногласия. Оба заблуждались в главном: они верили, что та диктатура, которую они создали, может принести счастье людям. Ленин видел опасность для власти в ослаблении пролетарского начала; Троцкий — в Сталине и в том, что он олицетворяет. Но оба не поняли, что опасность и власти, и им самим, и будущему представляла сама Система, архитекторами которой они были.
Приведу один пространный фрагмент из дневников Троцкого, который говорит, по-моему, много о том духовном цементе, который их соединял.
"…Когда я в первый раз собирался на фронт между падением Симбирска и Казани, Ленин был мрачно настроен "Русский человек добер", "русский человек рохля, тютя", "у нас каша, а не диктатура…". Я говорил ему: B основу частей положить крепкие революционные ядра, которые поддержат железную дисциплину изнутри, создать надежные заградительные отряды, которые будут действовать извне заодно с внутренним революционным ядром частей, не останавливаясь перед расстрелом бегущих; обеспечить компетентное командование, поставить над спецом комиссара с револьвером, учредить военно-революционные трибуналы и орден за личное мужество в бою".
Ленин отвечал примерно: "Все верно, абсолютно верно, — но времени слишком мало; если повести дело круто (что абсолютно необходимо), — собственная партия помешает: будут хныкать, звонить по всем телефонам, уцепятся за факты, помешают. Конечно, революция закаливает, но временами слишком мало…" Когда Ленин убедился из бесед, что я верю в успех, он всецело поддержал мою поездку, хлопотал, заботился, спрашивал десять раз на день по телефону, как идет подготовка, не взять ли в поезд самолет и пр.".
…Когда Троцкий после успехов под Казанью вернулся и рассказал в Горках о первых победах на фронтах, Ленин "с жадностью слушал про фронт и вздыхал с удовлетворением, почти блаженно:
— Партия, игра выиграна, раз сумели навести порядок в армии, значит, и везде наведем. А революция с порядком будет непобедима".
Ленин и Троцкий не были "рохлями" и "тютями". Они были единомышленниками в отношении того, что лишь террор, неограниченное насилие могут спасти власть большевиков. Выступая 12 января 1920 года на заседании коммунистической фракции ВЦСПС с речью (в ней много говорится о терроре, и, естественно, она не вошла в "Полное" собрание сочинений), Ленин заявил: "…Троцкий вводил смертную казнь (что) мы будем одобрять…"
Это были единомышленники в главном большевистском принципе: революция плюс не ограниченное никакими законами насилие — единственная методология торжества коммунистических идеалов. Беспредельная вера в революционное насилие превратила этих очень разных людей в прагматических союзников. Человек с "выдающимися способностями" был вторым в большевистской иерархии. Однако позиции его не были прочны. Он был одинок.
Человек с "необъятной властью"
Так Ленин охарактеризовал Сталина в своем "Письме к съезду" 24 декабря 1922 года. В триумвирате вождей Ленин — Троцкий — Сталин последний был в то время самым заурядным и незаметным. Не случайно Троцкий называл его "выдающейся посредственностью". Истории было угодно, чтобы этот невзрачный, рябой, невысокого роста человек сыграл, после Ленина, самую зловещую роль в истории XX века. Я уже однажды писал, что в большевистском эксперименте, циклопическом по масштабам, каждый из трех названных вождей исполнил свою историческую роль: Ленин — вдохновителя, Троцкий — возмутителя, Сталин — исполнителя. Именно Сталин довел до логического реального завершения схемы Ленина о диктатуре пролетариата в стране, "строящей социализм". Троцкий был отторгнутым певцом этой схемы, которую он мечтал, откорректировав, распространить на весь мир.
Прежде чем подробнее коснуться Сталина — "продолжателя дела великого Ленина", как на протяжении десятилетий были вынуждены говорить миллионы людей в Советской России, сделаю одно пространное отступление.
Эти вожди оставили для исследователей фантастически огромный документальный материал, который до недавнего времени строго, жестко регламентировался для использования (за исключением некоторой части тех документов, которые Троцкий смог вывезти с собой при изгнании). Благодаря сложившимся культовым традициям, тщеславию Сталина и Троцкого, использованию документов сугубо в идеологических целях, выработался догматический взгляд на эти материалы. Удивительная вещь: самими вождями и о них написаны тысячи томов книг: монографий, воспоминаний, исследований, всевозможных сборников. Но читало их в СССР поразительно мало людей. Основная масса, допустим, ленинских документов интересовала только специалистов пропаганды. Но поскольку иная духовная, идейная пища была запрещена, Система на протяжении десятилетий с помощью ленинского наследия формировала элементарно мыслящих в политике людей.
Ленин сам не издавал своих сочинений. Это делали его последователи и почитатели. Мы никогда не задумывались сколько случайного мусора они туда поместили! Пустяковые записки, заметки на полях, подчеркивания, наброски планов… Все собрано под синюю обложку сочинений или "Ленинских сборников". Например, инструкция "Санитарные правила для жителей Кремля", подписанная Лениным, в числе его трудов… "Всем приезжающим (по железным дорогам) до занятия помещения — вымыться в бане и сдать свои носильные вещи дезинфектору (при бане)… Уклоняющиеся от выполнения санитарных правил будут немедленно выселяться из Кремля и предаваться суду за нанесение общественного вреда". Для историка, возможно, подобный материал представляет интерес, но это комендантское "творчество". Подобных примеров сотни. Со временем все эти бесчисленные тома будут причислены к священным сокровищам. Ибо все ленинское наследие при большевистских навыках, при умелой интерпретации "работало" на Систему. А что не работало — пряталось в сверхсекретные архивы. В письме к Сталину один из собирателей и хранителей ленинского наследия Тихомирнов докладывал, что "секретность хранения их (ленинских документов) — вполне обеспечена"»
Ленинские документы искали, собирали целые десятилетия, выплачивая за рубежом крупные суммы золотом, шедеврами живописи за отдельные письма, книги с ленинскими пометками, его бытовые и личные записки. За границу командировались целые "экспедиции" по поиску ленинских документов. Как об успехе большой значимости директор Института Маркса — Энгельса — Ленина В.Адоратский докладывал Сталину: "Тов. Ганецкому удалось после ряда усилий получить около 40 книг с пометками Ленина и 85 книг из его Краковской библиотеки (со штампом Ленина, но без пометок)".
Сталин так реагировал на записки Адоратского, Тихомирнова, Аросева, искавших ленинские документы: "т. Адоратскому
Ассигновать можно. Но надо знать, что именно получаем под видом архивов. Нельзя покупать кота в мешке. Пусть дадут нам список документов в архиве с кратким содержанием документов, а потом можно ассигновать 50 тыс. рублей.
И.Сталин".
"Десант" в составе Н.Бухарина, В.Адоратского, Л.Аросева, Тихомирнова сообщал Сталину и Молотову о результатах поездки в Париж, где некий Ролан предлагал за крупную сумму ряд ленинских рукописей. "Сам Р-н претендует на 3 000 000 французских франков (т. е. около 240 000 рублей золотом). Мы считали бы целесообразным, в случае если сделка состоится, определить сумму вознаграждения Р-ну около 100 000 золотых рублей, т. е. около 1 250 000 фр. франков. Ролан оказывал услуги помимо покупки архива и может быть полезен впоследствии.
11. IV.1936 г. В. Адоратский
Тихомирнов Н.Бухарин Л.Аросев".
Тихомирнов, находясь по поручению властей в Париже, вел прямые переговоры о ленинских документах с небезызвестным Г.А.Алексинским, бывшим большевиком, немало сделавшим для национального скандала в 1917 году в связи с "немецкими деньгами" Ленина. "При первой встрече, — пишет Тихомирнов в записке с грифом "сов. секретно", — он (Алексинский. — Д.В.) показал мне очень осторожно письма, судя по всему, написанные Лениным. Почерк, насколько я мог убедиться (вчитываться в них Алексинский не давал), абсолютно схож с ленинским.
Эти письма, как говорит Алексинский, писались Лениным одной писательнице, которая была в близких отношениях с ним, но не была членом партии. Лицо это не хочет передавать эти письма нам, пока жива Надежда Константиновна. Эта женщина вполне обеспечена, т. к. получала средства от нас из Москвы и они проходили или через Менжинского, или через Дзержинского, а сейчас получает регулярно соответствующую сумму из вклада в банке".
