19. Италийцы, не желая примириться со всем этим, равно как и с нажимом, который делали на них судьи, просили защитить их от чинимых им несправедливостей Корнелия Сципиона, разрушившего Карфаген[23] (129 до н. э.). Сципион, которому италийцы в свое время оказали большую помощь во время его военных походов, не решился оставить без внимания их просьбы. Выступив в сенате, Сципион не стал порицать закон Гракха, очевидно, не желая раздражать народ, но, убедившись в трудности проведения закона в жизнь, он просил поручить разбирать спорные вопросы не тем, кто производил раздел земли, так как тяжущиеся относились к ним с подозрением, но передать это дело другим лицам. Своими доводами, казавшимися справедливыми, он вполне убедил сенат. Право судебного разбирательства было предоставлено тогдашнему консулу Тудитану. Занявшись этим делом и увидев всю его трудность, Тудитан отправился в поход в Иллирию и свой отъезд выставил как предлог избавиться от судебных разбирательств. Производившие раздел земли бездействовали, так как никто не обращался к ним за разрешением спорных вопросов. Все это послужило источником ненависти и негодования народа против Сципиона, которого народ ревниво любил, много боролся за него против оптиматов, вопреки закону два раза выбирал его консулом. Теперь народ видел, что Сципион противодействует народу в угоду италийцам. Враги Сципиона, заметив это, стали вопить: Сципион решил совершенно аннулировать закон Гракха и собирается затем устроить вооруженную бойню.
20. Народ, слыша все это, пришел в ужас. Между тем Сципион, вечером положивший около себя письменную дощечку, на которой ночью он собирался набросать речь, предназначенную им для произнесения в народном собрании, найден был мертвым без следов нанесения ран. Это было делом рук Корнелии, матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене проведенного им закона; она действовала в данном случае при помощи своей дочери Корнелии Семпронии, бывшей замужем за Сципионом; она была некрасива и бесплодна и не пользовалась его любовью, да и сама не любила его. По мнению некоторых, Сципион покончил жизнь самоубийством, чувствуя, что не будет в состоянии сдержать данные им обещания. Наконец, некоторые утверждали, будто рабы во время пытки заявили, что Сципиона задушили ночью иноземцы, проникшие к нему через помещение, находившееся в задней части того дома, где он жил; рабы добавляли, что они, узнав об этом, побоялись донести, так как народ был сердит еще на Сципиона и радовался его смерти. Итак, умер Сципион, оказавший такие услуги упрочению римского могущества; он не был удостоен даже погребения за государственный счет. До такой степени минутное раздражение одержало верх над благодарностью за прежние его заслуги. И это обстоятельство, чрезвычайно важное само по себе, послужило как бы добавлением к распре, поднятой Гракхом.
21. Между тем владельцы земельных участков под различными предлогами все откладывали и откладывали на долгий срок раздел их. Некоторые предлагали даровать права римского гражданства всем союзникам, всего более сопротивлявшимся разделу земли. Италийцы с удовольствием приняли это предложение, предпочитая полям римское гражданство. Фульвий Флакк, консул и вместе с тем член комиссии по разделу земли (125 до н. э.), в особенности хлопотал за италийцев. Однако сенат был недоволен тем, что римские подданные получат одинаковые права с римскими гражданами. Таким образом, и эта попытка не имела успеха. А народ, до тех пор все еще надеявшийся получить землю, приходил в уныние. При таких обстоятельствах (124 до н. э.) Гай Гракх, младший брат Гракха, автора закона о разделе земли, бывший членом комиссии, которой поручено было это дело, охотно выставил свою кандидатуру в народные трибуны. В течение долгого времени Гай под влиянием неудачи, постигшей брата, оставался в бездействии. Но так как многие сенаторы относились к нему презрительно, он и выставил теперь свою кандидатуру в народные трибуны. Блестяще избранный, Гракх тотчас же стал в оппозицию к сенату (123 до н. э.). Он провел постановление о ежемесячном распределении продовольственных денег из общественных сумм каждому плебею; ничего подобного до тех пор не было. Одним этим актом, в проведении которого он имел помощником Фульвия Флакка, Гай быстро добился расположения народа к себе и благодаря этому немедленно был избран трибуном и на следующий год. Дело в том, что тем временем был утвержден такой закон:[24] если при выборах народного трибуна недостает кандидата, народ должен избирать его из всех граждан.
22. Итак, Гай Гракх стал трибуном во второй раз (122 до н. э.). Подобно тому как раньше он подкупал народ, так теперь он склонил на свою сторону и так называемых всадников,[25] занимавших по своему значению среднее положение между сенатом и плебеями. Воспользовался он при этом другим политическим маневром. Он передал суды, потерявшие свой престиж из-за допускавшегося в них взяточничества, от сенаторов всадникам. Первым он ставил в упрек преимущественно следующие, имевшие место незадолго до того случаи: Аврелий Котта, Салинатор и вслед за ним Маний Ацилий, завоевавший Малую Азию, несмотря на то, что они также были изобличены в явном взяточничестве, были, тем не менее, оправданы судьями, разбиравшими их дело. В Риме находились еще послы, выступавшие с обвинениями против указанных лиц и с горечью громогласно заявлявшие всем и каждому об их поступках. Сенат из-за большого стыда по поводу всего этого согласился на законопроект, предложенный Гаем, а народное собрание утвердило его. Таким образом суды перешли от сенаторов к всадникам. Говорят, Гай немедленно после того, как закон был принят, выразился так: я одним ударом уничтожил сенат. Эти слова Гракха оправдались еще ярче позднее, когда реформа, произведенная Гракхом, стала осуществляться на практике. Ибо предоставление всадникам судейских полномочий над римлянами, всеми италийцами и самими сенаторами, полномочие карать их любыми мерами воздействия, денежными штрафами, лишением гражданских прав, изгнанием — все это вознесло всадников, как магистратов над сенатом, а членов последнего сравняло со всадниками или даже поставило их в подчиненное положение. Как только всадники стали заодно с трибунами в вопросах голосования и в благодарность за это получили от трибунов все, чего бы они ни пожелали, сенаторам это начало внушать большие опасения. И скоро дело дошло до того, что самая основа государственного строя опрокинулась: сенат продолжал сохранять за собою лишь свой авторитет, вся же сила сосредоточилась в руках всадников. Продвигаясь в своем значении вперед, всадники не только стали заправлять всем в судах, но даже начали неприкрыто издеваться над сенаторами. Они переняли от последних свойственное им взяточничество и, получив вкус к наживе, еще более позорно и неумеренно пользовались возможностью служить ей. Против богатых всадники выдвигали подосланных обвинителей, процессы против взяточничества они совершенно отменили, столковавшись между собою или действуя друг против друга насилием. Обычай требовать отчет от должностных лиц вообще пришел в забвение, и судейский закон Гракха на долгое время повлек за собою распрю, не меньшую прежних.
23. Между тем Гракх стал проводить по Италии большие дороги, привлек на свою сторону массы подрядчиков и ремесленников, готовых исполнять все его приказания. Он основал также много колоний. Латинов[26] он побуждал требовать всех тех прав, какие имели римляне. Сенат не мог отказать в этом латинам под каким-либо благовидным предлогом, так как они были в родстве с римлянами. Остальным союзникам, не имевшим права голоса при выборах римских магистратов, Гай с этого времени даровал это право, чтобы иметь и их, при голосовании, на своей стороне. Взбешенный преимущественно этим, сенат заставил консулов обнародовать закон, что при предстоящем голосовании законопроекта Гая никто из не имеющих права голоса не может проживать в городе и приближаться к нему ближе 40 стадий.[27] Другого трибуна, Ливия Друза, сенат убедил препятствовать проведению законопроектов Гракха, не объясняя народу причин, по которым он делает это. Такое право не объяснять причин дано было трибуну, выступавшему противником своего товарища по должности. Сенат дал полномочия Друзу, с целью задобрить народ, основать 12 колоний. Это очень обрадовало народ, и он отнесся пренебрежительно к законопроекту Гракха.
24. Не добившись расположения к себе народа, Гракх отправился в Африку вместе с Фульвием Флакком, который после окончания своего консульства был избран для отправления туда. Послать же колонию в Африку было постановлено ввиду плодородия ее почвы. Основателями колонии были избраны Гай и Флакк с той целью, чтобы во время их отсутствия сенат хотя бы на короткое время мог заглушить нерасположение, питаемое к сенату народом. Гай и Флакк выбрали то место для основания колонии, где некогда стоял Карфаген, нисколько не считаясь с тем, что Сципион, когда разрушал его, произнес заклятие, по которому карфагенская территория должна была на веки вечные представлять собою пастбище для скота. Гай и Флакк записали в число колонистов 6 000 человек, хотя в законе говорилось о меньшей цифре. Все это тоже делалось с целью расположить к себе народ. По возвращении в Рим они стали созывать со всей Италии 6 000 человек. В то время когда Гай и Флакк проектировали основание города в Африке, пришло известие, что волки вытащили и разбросали пограничные столбы, поставленные Гракхом и Фульвием, и что авгуры истолковали это как дурное предзнаменование для будущей колонии. Сеиат созвал народное собрание (121 до н. э.), в котором закон о ней должен был быть аннулирован. Гракх и Фульвий, потерпев и здесь неудачу, словно обезумевшие, стали утверждать, что сенат введен в обман рассказом о волках. Самые смелые из плебеев встали на их сторону и с кинжалами явились на Капитолий, где должно было заседать народное собрание по вопросу о колонии.
