В конце VIII — начале IX века русский князь Бравлин одержал убедительную победу над византийцами в Крыму, опустошив побережье от Херсонеса до Керчи и взяв приступом Сурож. В начале IX века для русичей сложилась довольно благоприятная международная обстановка: возможные претенденты на русские земли были отвлечены своими внутренними неурядицами или другими войнами. Именно в это время на базе Северской Руси и днепровских полян образовался Русский каганат во главе с Бравлином-младшим, просуществовавший относительно недолго, но тем не менее сумевший «отметиться» в восточных хрониках. «Народ страны русов, — сказано в одной из персидских летописей, — воинственный. Они воюют со всеми неверными, окружающими их, и выходят победителями. Царя их зовут каган русов».
Воевали они не только с соседями. В 840 году флот россов совершил массированное нашествие на византийские провинции, расположенные на Черноморском побережье Малой Азии, русичи разграбили город Амастрид и два года полноправно хозяйничали от Синопа до Босфора, пока Византия не пошла на заключение договора.
Тем временем венгры, изгнанные хазарами с помощью печенегов за Днепр, из союзников русичей превратились в ненасытных хищников. «Мадьяры правили славянами, своими соседями, и накладывали на них такую тяжкую дань, как будто славяне находились в положении военнопленных». Особенно доставалось уличам, тиверцам и волынянам, жившим по Бугу и Днестру. Есть информация, что и киевляне признавали свою вассальную зависимость от венгерского короля Белы. К счастью, период венгерского засилья не был слишком продолжительным. На помощь русичам пришли печенеги и их прежние союзники хазары.
Однако и Хазарский каганат стал другим. Дело в том, что на протяжении трех-четырех веков на Северном Кавказе среди хазар селились выходцы из Палестины, Вавилона, Византии, исповедующие иудаизм. Имея в своей среде богатых купцов, высокообразованных финансистов, людей, искушенных в дворцовых интригах, ученых-талмудистов, они постепенно заняли господствующее положение при кагане, убедили его в преимуществе иудаизма перед другими религиями и в 808 году совершили государственный переворот, в результате которого действительным владыкой каганата стал иудейский вельможа Обадия, а каган превратился в ритуальную марионетку. Отстранив тюркско-хазарскую верхушку от власти, новый правящий класс перешел к политике прямой агрессии по отношению к своим соседям. Так же как и во времена Моисея и Иисуса Навина, Бог Авраама, Исаака и Якова «благословил» иудейских царей Хазарии на разбой соседних народов, «пообещав» вложить в сердца завоеванных страх и ужас перед иудеями. Прежние союзнические отношения между хазарами и славяно-русами постепенно трансформировались. Вот что пишет об этом автор Велесовой книги: «…Явился каган, и то нерадением нашим, сперва с теми купцами на Руси поначалу были велеречивы, а потом стали золото у русских улучать…» И тут же: «Хазары русских брали на работы свои, и детей, и жен многих, зло били и творили зло».
После возведения в 834 году крепости Саркел на Дону хазары начали вытеснять северян дальше в лесостепные и степные области Восточной Европы. Постепенно в зависимость от хазар попали северяне, поляне, радимичи, вятичи, Волжская Болгария, финно-угорские племена по Оке и Волге, народы Северного Кавказа. Все они были обложены данью. По разным источникам, дань наши пращуры платили мечами и мехами, рабами и кровью (т. е. воевали на стороне хазар). Славяне и русы были слугами хазарского царя, сыновья русских князей — заложниками, а дочери — наложницами.
Но у хазар среди славян нашлись и союзники: уличи, тиверцы, волыняне, наиболее пострадавшие от мадьярского гнета. Положение их было несколько иным, но тоже незавидным.
Немного наособицу стояли племена, населявшие северо-запад Восточной Европы. В этом своеобразном «медвежьем углу», не нужном ни скифам, ни готам, ни гуннам, до поры до времени относительно мирно уживались славяне-венеды, племена чуди, весь, кривичи, балтские племена, представители западных славян, финны. Разные судьбы свели их в одно место, но основная причина их появления здесь — агрессивная политика прежних соседей. Интерес к этой земле появился лишь после широкого освоения водных путей «из варяг в греки» и «из варяг в хазары», соединявших города Балтийского моря с Византией и Хазарским каганатом, а через них всю Западную Европу со Средиземноморьем, Персией, Китаем. Освоение этих путей в значительной степени было связано с распространением на Балтике в конце VIII — начале IX века викингов (варягов, норманнов).
Дело в том, что младшие сыновья в скандинавских семьях из-за скудности семейных земельных наделов не наследовали своим отцам, а поэтому оказывались свободными воинами и в зависимости от обстоятельств становились либо наемниками, сопровождавшими торговые караваны, либо пиратами, грабившими их, а чаще всего одновременно и теми и другими.
По мере освоения этих водных путей увеличивалось количество перевозимых товаров, число купцов и охранявших их дружинников. На перекрестках торговых путей, на волоках организовывались торжища, возводились торговые подворья со складами и жилыми помещениями. Закладывались города, в которых располагались князья местных племен со своими семьями. Временами число «гостей» с прислугой и охраной превышало численность княжеской дружины, что создавало опасность для князя и его окружения, делало их легкой добычей. История сохранила лишь два серьезных инцидента — оба произошли во времена правления Гостомысла (потомка Славена в одиннадцатом поколении). В начале IX века варяги захватили Новгород и обложили его жителей данью, но князю удалось изгнать их. И около 850 года Гостомысл сумел сохранить независимость Руси Новгородской и Руси Ладожской, но в ожесточенных боях он, видимо, потерял своих наследников. Князь был уже стар и немощен, а безначалие на Руси, как и в любой другой стране, всегда плохо отражалось на благосостоянии селян и горожан, поэтому возник вопрос о «престолонаследнике».
Вот мы и подошли к «призванию варягов».
Но прежде хотелось бы еще раз напомнить, что Русь в те времена представляла собой не сборище каких-то диких и полудиких племен, а достаточно цивилизованное общество с княжеской наследственной властью и со своей историей от Великой Русколани и Антии до Руси Северской и Ладожской. Князь считался избранником богов, который наделен правом и способностью управлять. Поэтому на княжескую власть в Древней Руси никто и никогда не претендовал, за исключением представителей правящей династии. По этой же причине князья брали себе жен из других княжеских родов, чтобы лишний раз упрочить свое положение и пред лицом богов, и в глазах народа. Когда же династия прерывалась по мужской линии, круг претендентов расширялся за счет наследников по женской линии и дальних родственников. И только в том случае, если умерший монарх был «круглым сиротой», на княжеский стол мог быть приглашен представитель единоверной династии. В нашем случае («призвании варягов») возникла угроза исчезновения династии Славена—Гостомысла. Умирая, Гостомысл должен был сделать выбор: сыновьям какой из дочерей отдать предпочтение? Сына старшей дочери, у которого, казалось бы, было больше прав на княжеский стол, не жаловали новгородцы да и сам князь. Поэтому Гостомысл для пущей убедительности прибегнул к «гласу божьему» — во сне ему привиделось «древо, произрастающее из чрева его средней дочери Умилы, жены Годолюба, князя прибалтийских славян рарогов, от которого насыщаются люди всей земли». Вполне легитимное завещание в духе того времени.
Так появился на Руси Рюрик, причем не только по воле умершего князя, но и, как свидетельствуют летописи, по решению совета старейшин всех племен, входивших в Новгородское княжество (русь, чудь, словене, кривичи, весь, дреговичи).
С этого времени началась летописная история Руси-России, правда, далеко не однозначная в оценках происходивших событий и их участников, споры о которых не умолкают до сих пор. Что же тогда говорить об истории долетописной, если выводы о жизни многих поколений историкам приходится делать по кратким упоминаниям в западных и восточных хрониках, по документам сомнительного происхождения, по легендам, сказаниям и даже сказкам?
Однако чем богаты, тем и рады.
Глава 1
Извечный спор западников и славянофилов. Влияние природы и географии на формирование русских племен. Дети Дажбога. Родоплеменные отношения. Необходимость создания государства
Мы уже говорили, что государствообразующий народ не появляется в одночасье, но так сложились обстоятельства, что хронологию русской истории, русской государственности мы вынуждены вести с появления на Новгородской земле Рюрика и его рода. Вот так незатейливо и простенько: из темноты к свету, из небытия в бытие, из безымянности к совершенно конкретным лицам, и не просто лицам, а, как нас в том пытаются убедить, носителям более высокой культуры, которые почему-то не удосужились даже поинтересоваться прошлым доставшихся им в управление аборигенов и оставить о них хоть какие-нибудь этнографические заметки, дабы заклеймить их дикость и показать, до каких высот они их потом поднимут. Да что там аборигены, если они и о своей-то просветительской работе не писали более двухсот лет! Может быть, скромничали? Хотя, если вспомнить, что история пишется победителями, то, наверное, не скромничали, а писали, и настолько конкретно, что по прошествии этого времени великий князь посадил за ревизию этих хроник сначала ученого монаха Нестора, а потом и игумена Сильвестра, которые скомпилировали Повесть временных лет и Начальную летопись, причем первоисточники, в том числе и о дорюриковских временах, странным образом исчезли. Так что всем нам приходится довольствоваться официальной историографией Древней Руси в редакции то ли Святополка II, то ли Владимира Мономаха, княживших в те времена. И в нашем праве соглашаться с ней или ставить ее под сомнение.
