Ознакомительная версия.
Обрести в бою
Перелом наступил лишь на исходе второго десятилетия VII века: военные действия, пусть сколь угодно успешные, все же выматывали Иран, Ираклий оказался очень толковым управленцем и воякой; ему удалось мобилизовать силы, создать новую армию и перейти в атаку. В 623-м василевс с небольшим войском высадился на севере бывшей Эгриси, обаял тамошнюю знать невероятно уважительным, учитывая разницу статусов, обращением и получил полную поддержку. Причем не только абасгов и апсилов, но и, с их помощью, хазар – хозяев поволжских степей и предгорьев Северного Кавказа. Колесо завертелось в обратную сторону. Уже по итогам первого из трех своих больших походов Ираклий вернул многое, что было потеряно за предыдущие 20 лет, и при раздаче наград одним из первых стал полководец Анос, абасгский князь, сыгравший огромную роль при формировании ополчения, а затем и в боях: кроме почестей, сокровищ и придворных чинов ему был пожалован титул «архонта», положенный по законам Второго Рима правителям независимых союзных государств. Этот акт, собственно, и означал признание Абасгии суверенным княжеством, находящимся в особых (но не вассальных) отношениях с Римом.
В 627-м Ираклий начал свой последний, третий поход, на сей раз через Картли, причем, учитывая тенденцию, к беглому эрисмтавару Адарнасе, бывшему в его свите, пошли люди, ранее обожавшие шаханшаха. На этот раз, впрочем, римляне и подошедшие с севера хазары Тбилиси, где засели самые упертые поклонники Ирана, штурмовать не стали, только слегка, для острастки, побомбили, а затем двинулись на юг, где у руин Ниневии состоялось генеральное сражение, окончательно показавшее, что звезда Хосрова, слишком рано названного Парвизом (Победоносным), закатилась. Год спустя был заключен мир, по условиям которого Рим вернул себе не только все утраченное, но и Армению, а Картли получила статус вассала, по имперскому счету лишь чуть-чуть ниже дарованного Абасгии, – но ведь и вклад абасгов и апсилов в общую победу был куда больше. Правда, за пару месяцев до того хазары успели все-таки взять и разгромить Тбилиси, но вернувшегося в столицу эрисмтавара это вряд ли сильно огорчило: все хлопоты по восстановлению города добрый василевс взял на себя, благо добычи хватало на все. Казалось, наступал золотой век, чему радовались все. Но долго радоваться не получилось. Пришли арабы.
Причины, казалось бы, труднообъяснимого обрушения двух мировых держав под ударом выскочивших из пустынь варваров, которых, к тому же, было не очень много, давно изучены и разъяснены. Карта так легла. Во-первых, варварам такие фокусы очень часто удаются. Во-вторых, оба монстра, и побежденный Иран, к тому же переживший после поражения тяжелую гражданскую войну, и победитель-Рим были вымотаны до предела. В-третьих, Египет и Сирия дико устали от затянувшейся борьбы сект, не без крови выяснявших, какова же все-таки сущность Христа, и были рады простому, без затей единобожию. Но главное, арабы первого поколения, не жестокие и очень практичные, реально несли закон, порядок и снижение налогов. Так что все у завоевателей получалось, и даже без особых (не считая трех-четырех крупных сражений) усилий. Уже после разгрома армии василевса Ираклия в Сирии арабы, развивая успех, дошли до Армении и взяли ее столицу, крепость Двин, выйдя к границам Картли, однако пересекать их не стали; это был только первый, пристрелочный набег.
Очередь Южного Кавказа пришла лет через пять-семь, после окончательного разгрома персов в бою у Нехавенда (652-й) и второго разгрома ромеев, на сей раз в Армении (654-й), после которого эрисмтавар Стефаноз II мгновенно капитулировал перед вождем мусульман Хабибом ибн-Масламой, сдав Тбилиси и преклонив колена. Арабов это вполне устроило. Покорной стране была выдана «Охранная грамота» (типа, здесь крышуем мы) и начислена вполне умеренная дань, один динар с дыма в год. Естественно, желающие принять ислам освобождались от всех налогов и получали массу преференций. Гарнизонов в стране доверчивые сыны пустыни не оставили, положившись на клятвы, поскольку сами, дав слово, нарушать его пока еще не умели. Но прогадали. Когда в Халифате начался первый тур гражданских войн, эрисмтавар Нерсе I, прозванный за сей подвиг Великим, платить отказался и установил контакты с Римом, еще надеявшимся развернуть историю вспять. Однако как только арабы достигли консенсуса и пост халифа прочно закрепил за собой Дом Омейя, сразу стало ясно, кто в доме хозяин. Картли обиженные варвары просто оккупировали, поставив в Тбилиси и ключевой крепости Цихе-Годжи сильные гарнизоны, хотя разорять и особо обижать население не стали, затем (697-й) добрались и до Запада, оккупировав Лазику, где чуть раньше ромеи упразднили пост царя, заменив его наместником в ранге патрикия, в связи с чем этот самый патрикий Сергий, сын Барнука, сдал княжество арабам в обмен на обещание вернуть ему царский сан. Видя такое дело, не стали геройствовать и северные княжества: апсилы приняли в свои крепости арабские гранизоны, присягнули Халифату и абасги. Хотя и ненадолго: в 711-м блестящий ромейский стратиг Лев, будущий василевс и основатель Исаврийской династии, сумел восстановить власть Империи в Абасгии и Апсилии. Но не более того. Вся Эгриси осталась под властью воинов Аллаха, по мере погружения в цивилизацию становившихся все более жесткими и требовательными. Однако на востоке дела обстояли куда хуже. Мало того, что в качестве штрафа за героизм покойного Нерсе Великого арабы переписали «Охранную грамоту», резко увеличив дань (динар уже не с дыма, а с души) и введя поземельный налог, то есть переведя Картли в ранг обычной провинции, так они еще и сделали вылазку на север, слегка пограбив хазарские вежи. Хазары, разумеется, отреагировали и начали по два раза в год формально мстить, а фактически грабить, справиться же с ними полностью и навсегда никак не получалось даже у арабов.
Весы постоянно качались, военачальники сменяли друг друга, удача улыбалась то арабам, то хазарам, время от времени пару слов вставляли ромеи, а отдувалась за все несчастная страна, на зеленых полях которой было так удобно решать вопросы. Правда, под сурдинку картлийскому начальству удавалось лавировать между сражающимися, урывая льготы и у тех, и у этих. Аж до тех пор, пока в Дамаске не решили, что хватит. А когда решили, на Кавказ был командирован принц крови Мерван ибн Мухаммед, лучший полководец Дома Омейя, по прозвищу Кру (Глухой) – то ли потому что, как говорят грузинские историки, «был глух к жалобам», то ли просто за тугоухость. Так или этак, но этот шутить не умел. Вступив весной 735 года в Картли, он разрушал все, что попадалось на пути, впервые со дня первого появления арабов казня князей за нежелание принять ислам. Затем перешел в Западную Грузию, одну за другой захватил все укрепленные пункты и уперся в стены мощной крепости Анакопия, где прятались бежавшие из Картли братья Арчил и Мир, с которыми у арабов были какие-то свои давние счеты. Взять хорошо укрепленную цитадель означало прорваться в Абасгию, однако сделать этого Глухому, при всех талантах, упорстве и жестокости, не удалось; архонт Леон II организовал оборону очень эффективно, а к тому же еще в войске Мервана вспыхнула эпидемия. Так что после серии неудачных штурмов осаду пришлось снимать. Особым ударом по репутации Мервана этот афронт не стал. Тактическую неудачу под Анакопией он вскоре и многократно затмил серией блестящих побед над хазарами, добравшись едва ли не до мест, где ныне стоит Волгоград, что вскорости обеспечило ему избрание на пост халифа, однако и для Колхиды событие стало судьбоносным.
Такого ни с Мерваном, ни с арабами вообще еще никто (кроме хазар) не делал, так что пиар пошел далеко и круто. В Константинополе праздновали. Лев Исавр, уже василевс, негромко ввел войска в Лазику, назначив правителями (грузинские историки говорят «царями», но это, естественно, только их видение) героев анакопийской страды Мира и Арчила. Архонт же Леон II, справедливо слывший главным виновником торжества, удостоился всех видов поощрения, в том числе, кажется, и звания «кесаря», то есть суверенного союзного Империи монарха. С этого момента Дом Аноса входит в число уважаемых не только в регионе династий, браки чьих угодно сыновей и дочерей рассматриваются уже не как мезальянс, а как нечто вполне естественное. Но главное, начинается неторопливая экспансия Абасгии на юг. Очень скоро Леон подчинил Апсилию, затем к нему потянулись и южане. Это не было завоеванием. Сильное, богатое, совершенно, в отличие от всех прочих, не разоренное арабами княжество обещало всем закон, порядок и защиту. Поэтому под его крышу шли охотно. В чем-то процесс напоминал формирование много позже Великого княжества Литовского, с той разницей, что для Лазики абасги и апсилы, в отличие от жемайтов, и аукштайты для Западной Руси были не диковатыми чужаками, а своими. С ними много лет жили бок о бок, и их приход воспринимался как что-то вполне естественное, в духе «Наши вернулись». Какие-то региональные князьки были, естественно, против, но наемная хазарская конница «кесаря» имела массу убедительных аргументов. Что же касается Империи, интересы которой движение Леона на юг как бы затрагивало, то для нее здесь была, по сути, прямая выгода: наводить порядок на разгромленной территории куда дешевле и удобнее выходило руками «маленького брата». В это же время происходит и важная терминологическая аберрация. То ли после 906 года, когда столица Абасгии была перенесена в Кутаиси, то ли еще до того название «Абасгия» как-то незаметно уходит из оборота, и новое, занимающее практически всю Колхиду, кроме Южной Лазики, государство начинают называть «Абхазским царством», видимо, подчеркивая, что речь идет уже не только о территории одного племени.
Ознакомительная версия.
