Ознакомительная версия.
Если бы у русских моряков были развязаны руки, то «владычице морей» стало бы накладно не только воевать с Россией, но и даже шантажировать ее, искусственно создавая кризисные состояния на грани войны. При действии Декларации, отправляясь в плавание в ходе очередного русско-британского кризиса, матросы и пассажиры английских судов ожидали в самом худшем случае, что их пересадят в теплые каюты русского крейсера, а затем высадят в нейтральном порту. Совсем другое дело проснуться от взрывов снарядов и торпед, а затем искупаться в ледяной воде Атлантики. Степень риска совсем другая, и убытки от отказов на перевозку пассажиров и грузов, возрастание стоимости фрахты, страховок вполне могли привести к краху британских судоходных компаний и без объявления войны.
В заключение стоит заметить, что парижскую Декларацию о крейсерской войне не подписали Соединенные Штаты Америки, Испания, Мексика, а позже к ней так и не присоединилась Япония.
Правительство Соединенных Штатов заявило, что уничтожение каперства может быть выгодно лишь для державы, обладающей сильным военным флотом, и ни одна нация, сколько-нибудь уважающая себя, не может никому позволять определять или как-либо иначе ограничивать характер ее вооружений. И государство, не обладающее достаточно мощным военным флотом, имеет полное право прибегнуть к выдаче каперских свидетельств, чтобы нанести неприятельской морской торговле тот вред, который терпит ее собственная торговля от крейсеров противника, что неизбежно, раз частная собственность на море не признается неприкосновенной.
Глава 4. Русский флот выходит в океан
В 1853–1860 гг. в истории русского флота произошло несколько вроде бы взаимоисключающих друг друга событий. В ходе позорно проигранной Крымской войны русский флот с блеском выиграл одно сражение (Синопское), и не проиграл ни одного. Мало того, союзным флотам не удалось потопить ни одного русского корабля. В ходе нападений в 1854–1855 гг. на Свеаборг на Балтике и Петропавловск на Тихом океане русские корабли совместно с береговой артиллерией успешно отразили нападения англо-французов и, можно сказать, выиграли эти сражения по очкам (с обеих сторон не было потоплено ни одного корабля).
Но к концу войны Россия осталась без флота, а еще через два года русские корабли вышли в океан. Дело в том, что к началу войны Россия опоздала со строительством парового флота, и наши парусные корабли не могли противостоять паровым кораблям союзников в бою в открытом море. Советские историки сводили все к косности царского правительства и непониманию им роли парового флота. На самом же деле Николай I и его адмиралы, пусть не очень хорошо, но все понимали.
Еще осенью 1852 г. адмирал Лазарев представил в Петербург планы и сметы для строительства Севастопольского пароходного завода. В начале апреля 1853 г. Николай I утвердил план строительства на Черном море шести 120-пушечных линейных кораблей. Два таких корабля, «Босфор» и «Цесаревич», были заложены в 1853 г. в Николаеве. Начато было строительство новых и переделка старых линейных кораблей в паровые и на Балтике.
Однако медлительность бюрократической машины и неготовность отечественной промышленности к изготовлению мощных паровых машин затормозили создание парового флота. В итоге к началу 1854 г. на Балтийском флоте имелся только один винтовой фрегат «Полкан» и десять пароходофрегатов, а на Черноморском флоте — только шесть пароходофрегатов.
Пароходофрегатами в России называли большие колесные пароходы, вооруженные несколькими (6–18) пушками, обычно крупного калибра.
Для сравнения скажу, что в июне 1855 г. крепость Свеаборг была атакована английской эскадрой из восьми линейных кораблей (от 131 до 51 пушек), двух винтовых фрегатов (34 и 20 пушек) и восьми колесных пароходов; и французской эскадрой в составе трех винтовых линейных кораблей (100–90 пушек), винтового корвета, а также нескольких десятков канонерских лодок.
Суда союзников по конструкции и огневой мощи мало отличались от русских кораблей соответствующего ранга, но имели паровые машины с винтовыми движителями. Практически это были те же парусные линейные корабли и фрегаты, в которые были встроены паровые машины. В сражении в открытом море парусные корабли становились легкой добычей равного по силе парового корабля. Пароход мог просто зайти с кормы или с носа и продольным огнем разнести противника. Отсутствие паровых кораблей вынудило русское командование держать флот в базах.
Огромный вред нанес и застой военной мысли во времена Николая I. Вспомним, как при Петре русские солдаты на лодках брали на абордаж шведские суда. А в 1854–1855 гг. и на Черноморском, и на Балтийском флотах имелись десятки малых пароходов, не уступавших по скорости хода британским линейным кораблям и фрегатам. Эти малые пароходы и паровые катера можно было оснастить шестовыми минами или переделать в брандеры. От выхода из Севастопольской бухты до стоянки французского флота в Камышовой бухте — около пяти верст, до Балаклавы, где стоял британский флот, — около сорока верст, т. е. ходу 30–40 минут и 2–2,5 часа соответственно. Обе гавани имеют небольшие размеры, союзные суда (боевые и многочисленные транспорты) стояли скученно. Ворвись туда пара пароходов-брандеров, и все заполыхало бы любо-дорого, почище Чесмы. Увы, русские адмиралы и не помышляли о ночных атаках, активных минных постановках и диверсиях в портах неприятеля.
В ходе Крымской войны произошли события, совершившие революцию в военном морском деле. В конце сентября 1855 г. к входу в Днепро-Бугский лиман подошел флот союзников из пятидесяти английских и сорока французских судов. Впервые в истории в состав флота были включены броненосные корабли. Это были три плавучие батареи «Lava», «Devastation» и «Tonnante» («Лава», «Опустошение» и «Гремящий»), покрытые железной броней толщины 111 мм на 203-мм деревянной подкладке. Вооружение каждой батареи состояло из шестнадцати 50-фунтовых (194-мм) и двух 12-фунтовых (116-мм) пушек.
Крепость Кинбурн в последний раз перестраивалась еще при Екатерине II. Вооружение крепости состояло из 70 орудий. Из них 55 пушек (24–, 18– и 12-фунтовых), 5 единорогов (одно — и полупудовых) и 10 мортир в 5 и 2 пуда.
5 октября 1855 г, в 9 часов утра три бронированные плавбатареи и несколько канонерских лодок подошли к Кинбурну на дистанцию одного километра и открьли огонь. Во время этой бомбардировки в плавучую батарею, «Опустошение» 31 снаряд попал в броневые плиты, и 35 снарядов ударили в палубу. Якорь в 650 кг весом, лежащий, на баке, был разбит на несколко кусков. Батареи «Лава» и «Гремящий» получили каждая около 60 попаданий, из которых около 50 пришлось на покрытые броней борта и около 10 — в палубу. Несмотря на это, потери личного состава были совершенно незначительны и нанесены были только теми снарядами, которые попали в пушечные порты. Потери составили: 2 убитых на «Опустошении» и 30 раненых на всех трех плавучих батареях. К 12 часам русские батареи почти замолчали, а в крепости возник сильный пожар. К вечеру комендант Кинбурна генерал Коханович сдал крепость, хотя возможности к сопротивлению далеко не были исчерпаны.
Таким образом, выяснилось, что бронированные корабли неуязвимы для всех существующих береговых и корабельных орудий. Однако значения этого боя полностью не осознали ни в Европе, ни тем более в России. Потребовалось еще шесть лет и поединок броненосцев «Монитор» и «Меримак» в годы Гражданской войны между Северными и Южными штатами, чтобы все европейские и наши адмиралы осознали суть произошедшей революции.
Но вернемся к русскому флоту. Уже в 1854 г. выяснилось, что боевое значение всех парусных кораблей стало равно нулю, за исключением разве что крейсерских операций в отдаленных частях Мирового океана. Поначалу наши адмиралы решили копировать Европу с отставанием на 5–10 лет, т. е. строить обычные парусные линейные корабли и фрегаты со вставкой внутрь корпуса паровых машин. А чтоб еще дешевле было, попросту снабжать паровыми машинами старые парусные линейные корабли.
Так, в 1857–1860 гг. после тимберовки паровыми машинами были оснащены парусные линейные корабли 74-пушечные «Константин» и «Выборг» и 84-пушечные «Гангут» и «Вола». Переделка этих кораблей — воплощенный образец бюрократической глупости и технической безграмотности. Эти корабли с самого начала были не боеспособны. И дело не в том, что они не могли драться с броненосными судами, они просто не могли выходить в море. В результате «Выборг» числился в строю около трех лет и в 1863 г; был исключен из состава флота, «Константин» исключили в феврале 1864 г., а «Гангут» 6 марта 1862 г. перечислили в учебно-артиллерийский корабль.
На Балтике в 1854–1860 гг. были построены три новых линейных корабля: 84-пушечные «Орел» и «Ретвизан» и 11-пушечный «Император Николай I». В Николаеве были достроены два 135-пушечных линейных корабля, заложенные еще до войны, «Цесаревич» и «Синоп». Последний первоначально назывался «Босфор», но потом решили не срамиться и переименовали корабль. Машины в Николаеве нельзя было изготовить, и поэтому оба корабля под парусами прошли через Черноморские проливы, обошли вокруг Европы, и в 1860 г. в Кронштадте на них установили паровые машины мощностью по 800 номинальных лошадиных сил, изготовленные в Англии. Понятно, что и от новопостроенных линейных кораблей проку было мало. Из-за перегрузки они были маломореходны. Так, к примеру, на «Ретвизане» орудия не могли стрелять даже при малейшем волнении, поскольку волны заливали открытые порты.
Ознакомительная версия.
