- Еще бы!
- Ну так смотрите!
И Дима нагнулся к своему нарядному "дипломату", стоявшему рядом со стулом. Щелкнули замочки, распахнулась крышка, и Володя, которого спор знатоков оружия привел в волнение и который был готов увидеть что-нибудь старинное, прекрасное, блестящее, вдруг с разочарованием увидел в руках у Димы обыкновенную дешевую и даже не очень чистую папку.
Однако Дима эту папку вынул столь трепетно, так осторожно, будто извлекал из своего модного чемоданчика хрустальный ларец с драгоценными самоцветами. Иван Петрович между тем, как завороженный, смотрел на эту папку, словно в ней заключен был приговор ему как ученому. А Дима с очаровательной улыбкой не торопясь развязывал завязки, долго раскрывал свою дрянную папку, и Володя насторожился снова, видя, как взволнован старый оружейник. Наконец то, что молодой человек хотел достать, было извлечено из папки на свет Божий.
Осторожно, боясь помять, двумя лишь пальцами Дима держал за уголок какой-то лист бумаги. Но следует сказать, что бумага эта с виду и впрямь была необыкновенной: толстая и желтая, с неровными, точно объеденными мышами краями, а написано было на ней что-то буквами витиеватыми, с кудрявыми росчерками, с каким-то неуклюжим изяществом.
- Прошу вас, читайте! - торжествующе протянул Дима свой лист Ивану Петровичу, а тот, взъерошенный, взволнованный, поменял очки, постучал зачем-то по аппарату, лежавшему в кармане, сел у стола и принялся читать.
Читал он долго, и Володю, точно магнитом, повлекло к старику. С одной стороны, он почему-то хотел, чтобы Дима, который понравился ему, проучил Ивана Петровича, казавшегося Володе неискренним и даже высокомерным, но, с другой стороны, если бы Димин документ как-нибудь "унизил" висевший на ковре палаш, то Володя непременно расстроился бы, потому что уже сильно любил этот тяжелый клинок с золотым эфесом. Даже Иринка, безучастная прежде к неинтересному ей разговору, подошла к столу.
- Не-ве-ро-ят-но! Немыслимо! - с каким-то театральным, протяжным вздохом воскликнул Иван Петрович, стаскивая с лица очки. - Значит, я заблуждался?! - и снова торопливо нацепил их. - Володя, Ирина, вы только послушайте, что здесь написано, послушайте! - И старик торжественно, но дрожащим голосом прочел: - "Нынешнего тысяча семьсот семидесятого года июля двенадцатого дня по указу ея императорского величества генерал-фельдцейхмейстер, над фортификациями генерал-директор, кавалергардского корпуса шеф, генерал-адъютант, действительный камергер, лейб-гвардии конного полку подполковник и разных орденов кавалер граф Орлов приказал за отменную доблесть на службе ея императорского величества, за честность и ревность, ведущую к прославлению отечества, кавалергардского корпуса поручика Федора Вельгасова наградить золотым палашом". И подпись здесь имеется - "Граф Орлов". Н-да-а, сюрпризик...
Молчание и тишина царили в комнате минуты две. Иван Петрович, огорошенный, смешно надвинув нижнюю губу на верхнюю, смущенно тер очки. Дима улыбался, но не насмешливо, а как-то грустно - ему, Володя думал, было жаль старика. Наконец молодой оружиевед сказал, как бы утешая Ивана Петровича:
- Дело специалиста - строить свои выводы на проверенном документальном материале. Никто не станет возражать теперь, что золотое оружие впервые вручили раньше того года, когда славный Прозоровский получил в награду свою драгоценную шпагу. И уж во всяком случае не ваш палаш - первый золотой палаш, а палаш поручика Вельгасова. Вы уж извините...
Иван Петрович встрепенулся, словно пробужденный ото сна:
- Что вы, что вы! Я просто счастлив, что дожил до этого дня! Вы, Дмитрий Юрьевич, сделали открытие, и все мы стали ближе к истине, а поэтому я счастлив! Спасибо вам, спасибо!
- Ну, пожалуйста, - немного смутился польщенный Дима, а старик спросил, снова всматриваясь в документ:
- Но, скажите, откуда у вас такое сокровище?
И Дима, улыбаясь, ответил так:
- Иван Петрович, я же не спрашиваю, откуда у вас все это прекрасное оружие. - Молодой человек махнул рукой в сторону ковра. - Источник, впрочем, у нас один - коллекционеры. Указ, что у вас сейчас в руках, - это документ из личного архива Вельгасовых. Где сейчас Вельгасовы - потомки кавалергарда, где их архив - никто не знает. Уверен, что ни Вельгасовых, ни архива, развеянного, - Дима усмехнулся, - ветром революции, в нашей стране уже не отыскать. Может быть, в Париже где-нибудь и можно встретить человека по фамилии Вельгасов, вашего примерно возраста, - последнего потомка кавалергарда. Только никаких бумаг у него, я убежден, не будет.
- Да-а-а, - как-то грустно, протяжно сказал Иван Петрович, то ли сожалея о судьбе славного рода, то ли все ещё переживая свое поражение. Но настроение хозяина квартиры переменилось скоро, старик заулыбался, бодро встал из-за стола, два раза зачем-то хлопнул в ладоши и сказал: - А теперь - на кухню! Чай пить давайте! Я ведь снова выходил сегодня в магазин, купил пирожных - свежайшие! Ирина, помоги-ка мне на стол накрыть!
Иринка, счастливая оттого, что ей, изрядно заскучавшей, нашлось наконец задание по способностям и по силам, поспешила на кухню, а Володя остался с Димой с глазу на глаз. Этот симпатичный молодой человек с шапкой кудрявых волос был интересен Володе. В нем он видел то, чего ему так не хватало - какой-то удали, уверенности в себе, смелости. А как, должно быть, знал и понимал оружие этот молодой мужчина - не хуже старика, конечно! Кроме того, Володя ощущал в нем ещё и загадочность, даже тайну, но почему являлось это чувство, он бы ни за что не объяснил.
- Ты что, приятель Ивана Петровича? - спросил Дима у Володи.
- Так, знакомый... - нехотя ответил Володя.
- Понятно. Да, повезло тебе - гордиться таким знакомством можно. Интересный, интересный дед! Умный, благородный, интеллигент от плеши до подошвы. - Дима тихо рассмеялся и подошел к ковру с оружием. - Но интересно, где же он все это раздобыл? Впрочем, - усмехнулся Дима, - Иван Петрович такую долгую жизнь прожил, в котле событий исторических варился, и в его квартире не может быть только линкора и то потому лишь, что он сюда не пролезет.
Володя усмехнулся тоже: ему понравилась шутка Димы о линкоре. "А на самом деле, - подумал он, - где дед все это раздобыл? Вещам бы этим в музее быть..."
А Дима все рассматривал оружие, легонько дотрагиваясь пальцами то до одного, то до другого предмета, и говорил как бы сам с собой:
- Да, шпажки чудные! А темляки! Ну что за темляки прелестные - шелк не потускнел, так и переливается, блестит! Ну что за карусель-рулетка эта жизнь: хозяин давным-давно уж истлел в могиле, а тряпка вот живет! И мы умрем, а шелк на темляках по-прежнему сиять будет. А пистолетик! Великолепный экземплярчик! Даже кремень сохранился, ну надо же! А вот палаш. Ничего себе палаш, вещь стоящая. Напрасно, наверно, я обидел деда. А, впрочем, барахло. Ну какой он золотой палаш?
Дима хотел было сказать ещё что-то столь же глубокомысленное, но прибежала из кухни Иринка и пригласила пить чай. Володя без удовольствия поплелся вслед за Димой, радостным, довольным.
За чаем узнал Володя, что приехал Дима из Воронежа нарочно для того, чтобы для диссертации материал "нарыть", и немало уж "нарыл", но в заключение решил свести знакомство с авторитетным знатоком старинного оружия Тихонюком Иваном Петровичем. За столом был Дима весел, разговорчив, болтал без умолку, рассказывал истории, острил, шутил. Володя смотрел на молодого человека чуть ли не с восторгом - все нравилось в нем Володе! Он даже прощал Иринке её громкий смех, которым отвечала девочка на каждую шутку Димы. Иван Петрович, казалось, тоже был пленен молодым человеком. Старик даже посвежел как будто, ожил, шутить пытался, но у него, конечно, выходило не смешно, и скоро Иван Петрович только лишь смеялся над шутками молодого коллеги да просил Иринку подлить "милейшему Дмитрию Юрьевичу" чаю.
Попили чаю, и Дима стал собираться, хотя старик настойчиво просил его остаться.
- Нет, Иван Петрович, - очень серьезно возразил ему Дима, - мне ещё угол найти надо. Представьте, выставили меня сегодня из гостиницы - для делегации какой-то места освобождали. Пойду искать.
- Зачем искать? - воскликнул Иван Петрович. - Забирайте свой чемодан и ко мне сейчас же! У меня здесь места вон сколько!
Но Дима лишь головой своей кудрявой помотал:
- Нет, Иван Петрович. Вас я стеснять не стану. Не могу себе позволить.
- Что за ерунда! - с сердцем воскликнул дед.
- Нет, не ерунда, - ещё более серьезно возразил его соратник по увлечению. - Я лучше завтра к вам приду, сфотографирую оружие, полистаю ваши записи внимательно. Вы не возражаете, Иван Петрович?
В голосе Димы было столько просьбы, даже мольбы, что старик воскликнул снова:
- Да что вы, ей-Богу! Какие разговоры! Я вам все материалы свои отдам, в музей к товарищам сведу - меня там принимают пока еще! Познакомлю, покажу... только... - И Иван Петрович замялся.
