Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю. Не так давно мне довелось слышать от генерала армии И. В. Тюленева — в то время он командовал Московским военным округом, — что 21 июня около 2 часов дня ему позвонил И. В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО.
Это еще раз подтверждает: во второй половине дня 21 июня И. В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в этот вечер к И. В. Сталину были вызваны московские руководители A. C. Щербаков и В. П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. „Возможно нападение немцев“, — предупредил он»[26].
Таким образом, Сталин и руководство армии прекрасно знали о том, что произойдет утром следующего дня, но никакой тревоги это у них не вызывало. Поэтому и телеграмма о приведении войск западных округов в боевую готовность была отправлена из Москвы в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 года. Видно, руководство страны и армии рассчитывало, что их соединения и части успеют занять оборонительные позиции на границе непосредственно перед наступлением наземных войск вермахта (по плану прикрытия на это отводилось от 3 до 9 часов), но это оказалось несбыточной надеждой.
Правительство и руководство Красной Армии совсем не учли одного: достаточно длительную передачу зашифрованного приказа по линии Центр — штабы округов — штабы армий — штабы корпусов — штабы дивизий — войска. А если уже прервана связь в одной из этих цепей?
И все же анализируя документы той поры, воспоминания участников боевых действий, приходишь к выводу, что какой-то приказ из Москвы во второй декаде июня 1941 года о частичном приведении войск и флота в боевую готовность был! Об этом свидетельствуют многие факты:
— в Прибалтийском особом военном округе с 16 июня в боевую готовность приведены шесть стрелковых дивизий и два мехкорпуса;
— с 18 июня в боевую готовность приводятся все части и соединения ПрибОВО; первые эшелоны 8-й армии (три стрелковые дивизии) получили приказ на выход в полевые районы обороны; в полосе 11-й армии оборону на границе заняло по одному полку и артиллерийскому дивизиону от 5, 33, 188, 126 и 128-й стрелковых дивизий;
— в Ленинградском военном округе войска в середине июня были приведены в боевую готовность;
— в Западном Особом военном округе авиация 20 июня 1941 года получила приказ на приведение в боевую готовность, запрет отпусков и отзыв в части находящийся в них личный состав. Но 21 июня этот приказ был отменен;
— в Киевском Особом военном округе в июне некоторые стрелковые части были выдвинуты на границу для усиления гарнизонов укрепрайонов, но затем отведены назад;
— начавшееся минирование некоторых участков местности на советско-германской границе;
— вывод механизированных корпусов в районы рассредоточения;
— перевод флота с 18 июня в готовность № 2, а 19 июня из Москвы получено разрешение на отражение нападения противника, если оно последует, всеми имеющимися силами и средствами;
— в 23.15 21 июня 1941 года по флоту объявлена готовность № 1.
Конечно, самостоятельно принять решение о приведении войск в боевую готовность командующие западными военными округами и флотами не могли, это было бы чревато для них серьезными неприятностями.
А вот заблаговременного разрешения о занятии частями западных военных округов оборонительных позиций на границе от Москвы так и не последовало, хотя все военное руководство и в Центре, и в округах прекрасно знало о надвигавшихся грозных событиях. Но Москва в эти дни молчала, преследуя понятные только ей цели.
Негативным образом сказалось и то обстоятельство, что никаких четких указаний по действиям при нападении противника в войска послано не было, только туманная фраза — «не поддаваться на провокации». Да и приказ на ответные действия войск (в том числе и на открытие артиллерийского огня) был отдан только в 6 часов 30 минут[27], когда нога врага уже топтала советскую территорию. Такое промедление тоже понятно: в этом случае правительство Германии уже не могло бы отговориться тем, что это провокация их генералов.
Одной из важных причин наших военных неудач явился просчет военных теоретиков Красной Армии, ошибочно считавших, что в начальный период войны (15–20 дней) боевые действия будут проходить в ограниченных масштабах при одновременном проведении отмобилизования, сосредоточения и развертывания главных сил противоборствующих армий. Но к 22 июня 1941 года мобилизация, сосредоточение и развертывание германских войск были уже завершены, о чем прекрасно знало военное руководство страны.
В своих расчетах Генеральный штаб РККА исходил из предположения, что противник первоначально предпримет наступление только частью своих сил и война неизбежно примет затяжной характер. А командование вермахта сразу ввело в сражение большую часть своих войск, сосредоточенных у границы, что стало неприятной неожиданностью для руководства Красной Армии. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков впоследствии вспоминал: «Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов»[28].
Заранее не были отработаны и вопросы вывода войск из-под первого удара и ведения длительной стратегической обороны, так как предстоящие боевые действия Красной Армии рассматривались только как наступательные.
Войска, выдвинутые к границе, вернее большая их часть, должны были постоянно находиться в полной боевой готовности к немедленным боевым действиям. Но этот факт был нарушен. Из приграничных соединений были изъяты артиллерийские и зенитные части, саперные подразделения, которые находились на окружных или армейских сборах, на полигонах и строительстве укрепрайонов, ослабив боевые возможности своих частей и соединений. Неужели командование округов и армий, получая тревожную информацию с границы, не могло своим решением закрыть эти сборы и перенести их на лучшие времена?
Огромным фактором, повлиявшим на ход боевых действий, особенно в первый период войны, явилось отсутствие опытного командного состава во всех звеньях руководства Красной Армии. В результате массовых репрессий армия лишилась довольно значительного количества командиров, прошедших школу Гражданской и советско-финляндской войн. Пришедшие на высокие должности командиры и командующие не успели до начала войны с фашистской Германией полностью освоиться на них, имели небольшой стаж руководства частями, соединениями и объединениями, еще не научились брать на себя смелость решения неотложных и не терпящих никакого промедления вопросов. Так, в Западном Особом военном округе 62,5 % командиров корпусов имели стаж руководства менее 1 года, 31,2 % — менее 2 лет и только 6,3 % — 2 года и более. Среди командиров дивизий 63,5 % имели стаж менее года, 28,8 % — до 2 лет, 7,7 % — 2 года и более. Да и сам генерал армии Д. Г. Павлов не имел опыта командования не только армией, но даже корпусом и дивизией.
Боеспособность Красной Армии по ряду объективных и субъективных причин оказалась намного ниже боевых возможностей и тактики действий войск вермахта. Враг оказался намного сильнее, чем предполагалось.
К тому же ряд серьезных просчетов руководства Красной Армии и фронтов при проведении первоначальных операций привел к катастрофическому и неоправданному разгрому советских войск в начальный период Великой Отечественной войны.
Несостоятельной и не подтвержденной весомыми фактами, на мой взгляд, является и версия как будто бы готовящегося в июле 1941 года превентивного удара Красной Армии по войскам фашистской Германии. Посмотрите политическую обстановку, сложившуюся в 1941 году в Европе. Вся она или оккупирована войсками Германии, или находится с ней в союзнических отношениях. Так зачем Сталину воевать со всей Европой? Если бы он хотел нанести удар по Германии первым, то лучшим для этого было время, когда немцы воевали с Францией или Югославией. В этом случае Германии пришлось бы вести боевые действия на два фронта.
