мощными соседними колониями, что случилось, например, с Феодосией. Бывало, наконец, и так, что крупная самостоятельная колония временно попадала в политическую зависимость от соседней колонии (Херсонес и Боспорское государство). Однако ни разу на всем протяжении античной эпохи не наступало такого периода, когда все колонии были бы объединены и составляли бы некое единое государство. Каждая колония или прочно сложившаяся группа колоний стремилась к самостоятельному существованию, ревниво оберегая и отстаивая свою свободу, равно как и свою определенную «сферу влияния» в северном Причерноморье.
Далее следует отметить, что хотя колонизация северного Причерноморья исходила из нескольких крупных греческих, преимущественно малоазийских, центров, все же главная роль в этой колонизации принадлежала ионийскому городу Милету. Кроме Тиры, Ольвии, Феодосии, Пантикапея, пять греческих колоний западного Причерноморья из семи существовавших там были также милетскими. Милетские колонии были, как известно, и на южном берегу Черного моря, и на юго-восточном Кавказском побережье: Диоскуриада (на месте теперешнего Сухума или несколько южнее — в устье р. Кодор, на берегу Скурчинской бухты) и Фасис (теперь Поти).
Известность Милета как города, основавшего много колоний, отражена у античных писателей, причем разные авторы приписывали Милету различное количество колоний. Плиний сообщает, что Милет основал свыше 90 колоний. Сенека говорит о 75 городах, заселенных милетцами.23 Достоверность этих цифр справедливо вызывает сомнения у современных исследователей, поскольку трудно представить, как мог Милет, сохраняя нормальную жизнь, выделить соответствующее количество своих людей в столь многочисленные колонии. Но независимо от того, сколько всего колоний организовал Милет, исключительная колонизационная активность его несомненна.24
В VII — VI вв. до н. э. Милет был крупнейшим греческим торгово-промышленным и культурным центром на западном побережье Малой Азии. Через Милет шел обмен между районами Египта, Финикии, Сирии, Персии и материковой Греции. Наличие в тылу на малоазиатском континенте сильного Лидийского царства не позволяло Милету развивать торговую экспансию по сухопутным дорогам в глубь Малой Азии; поэтому он особенно активно вел посредническую морскую торговлю, используя очень выгодное для этого свое положение. Милет лежал как бы в центре Эгейского моря, соединяя юго-восточное Средиземноморье, в том числе торговую колонию Навкратис (в устье Нила) с Черноморьем. Милетцы, несомненно, были в числе первых ионийских мореплавателей, установивших торговые сношения с северными берегами Черного моря еще в те времена, когда там не было греческих поселений. Милетцы же явились затем основателями наиболее важных и значительных причерноморских колоний.
Как промышленный центр Милет известен был производством высококачественной шерсти — одного из основных предметов экспорта. В связи с этим было широко развито овцеводство; высоко ценились милетские овцы, дававшие исключительно нежную, тонкую шерсть.25 Самосский тиран Поликрат завел в VI в. до н. э. на острове Самосе стада милетских овец, благодаря чему овцеводство на Самосе достигло высокого расцвета. Многие милетские купцы и промышленники были одновременно крупными землевладельцами, обладавшими обширными поместьями на прилегавших к городу землях; последние обрабатывались порабощенными местными жителями, находившимися на положении своего рода крепостных.
Громадное значение Милета как крупнейшего цветущего ионийского торгово-посреднического центра, поддерживавшего сношения с различными странами, определило и блестящее развитие в нем культуры. Это был город, где процветали греческая литература и наука.26 В Милете родились и проводили свою творческую деятельность такие великие философы и ученые, как Фалес, Анаксимандр, Анаксимен. Богатейший запас географических наблюдений, накопленных милетскими моряками во время морских странствований, позволил милетскому ученому Анаксимандру составить первую географическую карту. Милетцы Дионисий и Гекатей — знаменитые «логографы» — родоначальники греческой исторической науки, предшественники отца истории — Геродота, на котором особенно сильно сказалось влияние Дионисия Милетского.
В начале VI в. до н. э. в Милете разгорелась ожесточенная борьба классов и внутриклассовых группировок, длившаяся в течение двух поколений.27 В один борющийся лагерь входили πλουτις (богатые), т. е. купцы и землевладельцы, причем часто одно и то же лицо являлось одновременно тем и другим. Их называли «вечными мореходами», так как богатства они добывали морской торговлей. Другая часть населения, участвовавшая в борьбе, состояла из бедноты и ремесленников (χειρομάχα), т. е. тех, кто трудом своих рук добывал средства к жизни. Внутренние раздоры и борьба, в которой обе стороны порой прибегали к весьма жестоким способам расправы со своими противниками, несомненно, способствовали росту эмиграции. Те жители Милета, которые терпели неудачу в политической борьбе, опасались репрессий или были недовольны своим положением, составляли, надо думать, едва ли не основное ядро переселенцев, уходивших в причерноморские колонии в VI в. до н. э. Этому переселению благоприятствовали торговые связи, которые уже в какой-то мере были установлены между Ионией и Скифией в предыдущий период.
Глава вторая
ОБРАЗОВАНИЕ БОСПОРСКОГО ГОСУДАРСТВА
Взглянув на карту, нельзя не заметить, что древние греки, колонизуя берега Черного моря, прежде всего использовали устья больших рек. Экономические преимущества, которые вытекали из такого расположения колоний, вполне очевидны. Устья рек изобиловали превосходной рыбой, отсюда же открывались отличные торговые пути в глубь страны. Весьма заманчивым в этом отношении должен был представляться район Керченского пролива, который в античную эпоху носил наименование Боспора Киммерийского. К проливу с одной стороны выходили плодородные территории восточной части Крыма, с другой — Таманского полуострова. Кроме того отсюда открывались торговые пути первостепенного значения.
Так как в древности в Керченский пролив впадала одним из своих притоков река Кубань (древние названия: Антикит, Гипанис),1 то из пролива открывался прямой путь в плодородное Прикубанье и северный Кавказ. Пролив вместе с тем являлся воротами в Азовское море (в древности: Меотида, Меотийское озеро), через которое открывалась дорога к устью р. Дона (древний Танаис), ведшая в богатые хлебом районы Придонья.
Азовское море отличалось к тому же исключительными рыбными богатствами, особенно в устьях рек. Характерно, что древние греки, пытаясь осмыслить местное наименование моря (Μαιωτις — Меотида), выводили его из греческого слова μαία, что значит «кормилица».2 Очевидно, такое представление об Азовском море подсказывалось грекам его обильными природными пищевыми ресурсами.
Значение Керченского пролива как узла широко разветвленных торговых путей не могло не привлечь к себе внимания греков со времени появления их у берегов северного Причерноморья. Уже в половине VII в. до н. э. к берегам пролива время от времени прибывали корабли с греческими товарами (см. стр. 16). Несколько позже, в первой половине VI п. до н. э., на берегах Боспора Киммерийского стали возникать греческие города-колонии. Наиболее значительной была милетская колония Пантикапей (теперь Керчь).3 Вскоре все западное, т. е. крымское, побережье пролива оказалось занятым городами, расположившимися на расстоянии приблизительно от 5 до 10
