Новая конституция была обнародована 19 марта 1812 года. Она устанавливала суверенитет народа (ст. 3) и разделение властей, единство законодательства (ст. 258), несменяемость судей, свободу личности и свободу печати, отменяла пытку (ст. 303) и конфискацию (ст. 304), наконец реформировала финансы. Исполнительная власть вверялась королю и семи министрам при содействии Государственного совета из сорока членов. Законодательная власть принадлежала кортесам, избираемым по трехстепенной системе на два года и заседающим ежегодно три, самое большее четыре месяца. В промежутки между сессиями кортесов за соблюдением конституции наблюдала постоянная комиссия, называющаяся Депутацией. Провинции управлялись гражданскими губернаторами и выборными депутациями. Во главе каждой общины стоял алъкад, управлявший совместно с выборным советом (ayuntamientoJ. Только в одном пункте личная свобода испанцев была ограничена: католическая религия, «единственная религия», была навсегда объявлена государственной религией Испании, и отправление всякого другого культа воспрещено (ст. 12). Инквизиция была уничтожена, но были учреждены особые трибуналы для охраны религии, долженствовавшие воспрещать издание всякого печатного произведения, «противного догматам и исконному строю церкви».
«Бессмертные чрезвычайные кортесы», заседавшие в Кадиксе, разошлись 20 сентября 1813 года. «Спустя шесть дней открылась в Кадиксе первая сессия очередных кортесов, избранных сообразно требованиям конституции. Из Кадикса они были перенесены на остров Леон и наконец 5 января 1814 года перешли в Мадрид.
Как мы видели, еще в ноябре 1813 года начались переговоры между Наполеоном и Фердинандом. По Валансейскому договору (8 декабря 1813 г.) Наполеон признал Фердинанда испанским королем и обещал, что французские войска будут очищать полуостров по мере эвакуации английских войск. Фердинанд послал в Мадрид герцога Сан-Карлоса с поручением добиться ратификации договора кортесами, причем под секретом заявил, что «по возвращении в Испанию непременно объявит его недействительным». Регентство почтительно отвечало королю, что не считает его свободным и не может на этих условиях вести с ним переговоры. 19 февраля кортесы, уже обеспокоенные поведением Фердинанда, постановили, что король будет признан не раньше, чем он принесет им присягу в верности конституции. Действительно, они имели тысячу причин сомневаться в его искренности. Реакционная партия агитировала и обрабатывала генералов; таинственные руки раздавали солдатам хлеб, водку и деньги. Депутат от Севильи Хуан-Лопес Рейна, «ничтожный писаришка», в заседании кортесов проповедывал, что власть короля абсолютна.
Однако Фердинанд VII боялся компрометировать себя. Когда Наполеон изъявил согласие на его возвращение в Испанию (7 марта 1814 г.), он написал регентству, что одобряет «все, что сделано для блага Испании в его отсутствии». Он оставил Валансэ 13 марта, а 24 марта в сопровождении маршала Сюше прибыл на левый берег Флювии. На правом берегу его встретил генерал Копон во главе своих войск и проводил до Хероны, где его приняли с небывалым энтузиазмом. Все еще скрывая свои истинные намерения, он 16 апреля прибыл в Валенсию, где нашел материальную поддержку в дивизии генерала Элио. Реакционные депутаты прислали в Валенсию адрес, прося о роспуске кортесов. Генерал Сант-Яго Вит-тингем приблизился к Мадриду, и в ночь с 10 на 11 мая двое регентов, двое министров и все подозреваемые в либерализме депутаты были арестованы по приказу короля. Аргуэльс, Мартинес де ла-Роза, Ариспе, Теран, Кинтана и множество других видных людей в награду за свои услуги, энергию и самоотвержение были брошены в тюрьму. 13 мая Фердинанд VII совершил свой въезд в столицу. От созданного кортесами, повидимому, не оставалось ничего. Победоносная Испания снова пошла добровольно под иго.
ГЛАВА VII. ГРАЖДАНСКИЕ УСТАНОВЛЕНИЯ ИМПЕРИИ. 1804–1814
Политические, административные и судебные установления Первой империи представляют собою логическое развитие установлений эпохи Консульства. Они отличаются от последних только более резко выраженным духом реакции и более откровенным поворотом к старым формам; здесь все подчинено тому стремлению к централизации, которая определяла как последнюю стадию старого порядка, так и революционный период, и которая не могла не соблазнять деспотическую натуру Наполеона. До сих пор преградой являлся недостаток единообразия в законодательстве; теперь преграда исчезла и воцаряется необузданная централизация[60].
Эти две черты — реакция и непреклонная централизация — сказываются даже в гражданском и торговом законодательстве, где уже больше не считаются с местными обычаями и где воскресают некоторые упраздненные установления, а также и в организации народного просвещения, т. е. там, где свобода и разнообразие являются условиями прогресса. Если бы не окончательное упразднение феодализма, замена местных обычаев общегосударственными законами и установление однообразной чиновничьей иерархии, то можно было бы подумать, что Франция около 1810 года отступила вспять на целый век.
I. Политические и административные установления
Органический сенатус-консульт 28 флореаля XII года (18 мая 1804 г.). В силу сенатского указа 16 термидора X года (4 августа 1802 г.), которым учреждалось пожизненное Консульство, Охранительный сенат предоставил себе право «установить посредством органического сенатус-кон-сульта все то, что не предусмотрено конституцией и необходимо для ее правильного действия». Он воспользовался этим правом 28 флореаля XII года (18 мая 1804 г.) для создания наследственной Империи. Новый сенатский указ, начинающийся такой странной фразой: «Управление республикой вверяется императору», содержит 142 статьи. Он представляет собой подлинную имперскую конституцию, просуществовавшую без больших изменений вплоть до 1 апреля 1814 года.
В конституции говорится прежде всего о порядке наследования императорской короны, об императорской фамилии и регентстве, затем о высших сановниках и главных должностных лицах империи — новом или, скорее, возрожденном институте, имевшем главной целью увеличить блеск трона. Затем речь идет о главных правительственных коллегиях — Сенате, Государственном совете, Законодательном корпусе и Трибунате, компетенция которых расширяется или суживается здесь, смотря по тому, насколько та или другая коллегия является persona grata. Сенатский указ заканчивается целым рядом постановлений относительно избирательных собраний, императорского двора, порядка судопроизводства и способа обнародования законов.
Надо заметить, что компетенция нового главы республики, императора, нигде не определена. На первый взгляд можно было бы подумать, что все дело ограничилось изменением титула. Но при внимательном чтении новой конституции тотчас выясняется, что полномочия первого консула значительно увеличены и что в действительности первая роль в государстве как юридически, так и фактически, принадлежит ему.
Императорское достоинство. Императорское достоинство объявляется наследственным в «прямом, естественном и законном мужском потомстве Наполеона, в порядке первородства, с постоянным исключением женщин и их потомства» (ст. 3); этим восстановились право старшинства и салический закон. За неимением детей Наполеон вправе усыновлять сыновей или внуков своих братьев; «его приемные сыновья включаются в линию его прямого потомства». В том случае, если бы он не оставил ни законного, ни приемного сына, императорское достоинство переходит последовательно к Жозефу и Луи Бонапартам и к их соответственному потомству. Люсьен и Жером исключены из права наследования, так как они вступили в браки, недостойные их сана и не одобренные главою фамилии. Во избежание повторения подобных фактов, в указе формально оговорено, что браки французских принцев, т. е. «членов императорского дома, имеющих право на наследование», должны, под страхом потери их условных прав на корону, заключаться с одобрения императора. Старший сын последнего носит титул наследный принц (prince imperial). Император признается несовершеннолетним до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать лет. На время его несовершеннолетия учреждается регентство, которое вверяется либо одному из «французских принцев», назначенному покойным императором, либо старшему «французскому принцу» ближайшего колена, либо одному из высших сановников по выбору Сената. Регент управляет Империей от имени несовершеннолетнего императора, но не может пользоваться всеми прерогативами императорской власти.
Эти прерогативы обширны. Разумеется, за императором сохраняется право обнародовать указы Сената и законы, председательствовать в Сенате и Государственном совете, миловать осужденных, назначать и отставлять членов Государственного совета, министров, послов и всех невыборных чиновников, издавать приказы о способе применения законов, поддерживать дипломатические сношения с другими государствами, вести переговоры и заключать трактаты, — права, которыми располагал уже и первый консул, единолично или сообща со своими товарищами. Император приобретает, сверх того, право принимать или отвергать представления Сената о несоответствии с конституцией того или другого закона, вотированного Законодательным корпусом, право назначать высших сановников и главных должностных лиц Империи, председателей Сената, кассационного и апелляционного судов, избирать председателя и двух квесторов Тригбуната из числа трех кандидатов, представляемых последним на каждую вакансию. Он подписывает обвинительные приговоры Верховного имперского суда. Наконец — и. это было наследием королевства — правосудие, творимое до сих пор от имени французского народа, должно впредь «осуществляться от имени императора назначаемыми им чиновниками». Эта статья, сильно отдававшая старым порядком, наносила чувствительный удар знаменитой теории разделения властей, которое Монтескье считал отличительным признаком всякого свободного государства и которое было тщательно соблюдено в конституции III года; судебная власть имела тенденцию слиться с властью исполнительной.
