Ознакомительная версия.
Акционерная компания имела связи с ведущими американскими и испанскими торговыми домами. Наш остров почти еженедельно посещали агенты с Кубы, из Нью-Йорка, Балтимора, Филадельфии или Нью-Орлеана. Во время Мексиканской войны у нас было около тысячи шестисот рабов в хорошем состоянии, их постоянно подвозили и принимали. Акклиматизировавшихся и подготовленных рабов переправляли в Техас, по суше, а также на Кубу, на судах. Так как каждая партия не превышала полудесятка, перебросить их в Соединенные Штаты без огласки и даже без подозрений не представляло труда. Единственный негр, посланный специальным агентством до Саванны, оправдал все издержки на себя и принес 50 процентов прибыли на рынке. Плантации Ислас-де-ла-Баия еженедельно слали своих питомцев на архипелаг Флорида-Кис. Рабов переместили в большие американские болота и содержали там, пока они не потребовались для рынка. Сотни также были проданы как беглецы, схваченные в дебрях Флориды. Мы имели агентов в каждом рабовладельческом штате, а наши каботажные суда строились в Мэне и выходили оттуда груженные лесоматериалами.
Моя связь с островом прервалась в 1853 году, когда я прибыл в Балтимор по делам, связанным со сборным пунктом. Со мной была значительная сумма денег для нью-йоркской фирмы, которая производила товары для африканской торговли. В Балтиморе я впал в запой, длившийся неделю. Когда пришел в себя, оказался в дешевой ночлежке в Феллс-Пойнте без единого доллара в кармане. В беспомощном состоянии меня определили в работный дом как бродягу. Оттуда я отпросился в Филадельфию, а затем в Нью-Йорк, чтобы закончить там свой несчастный жизненный путь. Да простит меня Бог за преступления и смилостивится в дальнейшем».
Глава 14
РЕЙСЫ НЕВОЛЬНИЧЬИХ СУДОВ ИЗ РОД-АЙЛЕНДА
Ньюпорт в Род-Айленде был в XVIII веке хорошо известным портом работорговли, Бристоль не отставал от него. Тогда торговля неграми и ромом считалась делом весьма достойным и легитимным. Хотя рейс к побережью Африки был крайне опасным, тем не менее успех сулил большую прибыль, и торговля продолжалась еще долго после американской революции. Судовладельцы и производители рома, часто совмещавшие и ту и другую деятельность, находили в такой торговле выход для своей деловой активности, а проповедник и филантроп усматривали в ней средство христианизации расы, погрязшей в пучине варварства. Один весьма уважаемый старец, чьи «предприятия» по приобретению рабов обычно завершались успешно, всегда произносил молитвы в воскресенье после возвращения невольничьего корабля в бухту Ньюпорта. Их суть состояла в том, «что всемогущее Провидение было радо доставить на свободную землю еще один груз погруженных во мрак язычников, которые могли воспользоваться заветами Евангелия»[30].
Прежде некоторые из наиболее уважаемых и богатых купцов Ньюпорта, Бристоля и Провиденса активно занимались работорговлей, которая обычно осуществлялась небольшими судами водоизмещением не более пятидесяти – семидесяти тонн, так как считалось, что малые суда более прибыльные. Первый этап рейса заключался в переходе судна из порта отправления с грузом слабо очищенного рома Новой Англии, а также небольшого запаса железа, ткани и бижутерии для бартерного обмена у гвинейского побережья. Когда был обеспечен груз рабов, совершался «промежуточный переход» в Вест-Индию, и живой товар обменивался на бочки мелассы, которые доставлялись в Род-Айленд для очищения в ром, и, таким образом, переходы в оба конца продолжались многие годы.
В торговле использовались шлюпы, бригантины и шхуны, редко – фрегаты, и для оборудования таких судов требовались усилия торговцев, плотников, столяров, маляров, конопатчиков, мастеров, изготовлявших паруса и такелаж. Это публика, которая вместе с матросами составляла население северных морских городов. Ими правили в социально-коммерческом отношении самые богатые купцы-судовладельцы[31]. Имелось также большое количество малых судов, совершавших рейсы от Вест-Индии и обратно с грузами мелассы, какао, краски индиго и кофе, а из Каролины вывозился необходимый запас товаров для обмена.
Меласса составляла важнейшую особенность работорговли, которой требовался ром как средство бартерного обмена на рабов. Без мелассы не могло быть рома Новой Англии. Иногда спрос на мелассу сильно увеличивался, не обеспечиваясь в полной мере. Летом 1752 года купец из Ньюпорта писал судовладельцу:
«Мы с сожалением узнали, что вы приказали своему шлюпу идти сюда в ожидании погрузки в него рома в течение примерно пяти недель. Не можем порадовать вас возможностью обеспечения таким количеством рома в эти три месяца, ибо так много судов загружается для рейсов в Гвинею, что мы не в состоянии обеспечить даже одной бочки рома за наличные… Недавно мы побывали в Нью-Лондоне и во всех портовых городах побережья для закупки мелассы, но не могли приобрести ни одной бочки»[32].
Стоимость очистки в то время составляла пять пенсов за галлон, и, как ожидалось, хорошие дистиллеры обменивали галлон на галлон. Число действующих винокуренных заводов почти не поддается воображению. В Ньюпорте их насчитывалось не меньше двадцати двух. В 1750 году ром был «главным продуктом» производства в Новой Англии, и примерно в то же время пятнадцать тысяч бочек мелассы ежегодно превращалось в ром в одном Массачусетсе. Благодаря рому Новая Англия вела выгодную торговлю с индейцами, ром послужил также сохранению рыболовства. В торговле с Гвинеей ни один товар не мог заменить ром. Вот что писал на эту тему своим судовладельцам в Ньюпорте в 1740 году капитан Джордж Скотт:
«Мы покинули Анамабо 8 мая, когда большая часть команды и рабов были больны. Потеряли 29 рабов. Купили 129. Пятеро распухли, что с ними будет, не могу сказать. Израсходовали треть сухогруза и две бочки рома… Я сожалел сотню раз, что вы купили сухой груз. Если бы мы отложили две тысячи фунтов стерлингов на ром, хлеб и муку, можно было бы купить на них больше, чем на все сухие товары».
Возьмем для примера один из невольничьих кораблей Ньюпорта, бригантину «Сандерсон», капитаном которой был Дэвид Линдсей, собственником – Уильям Джонстон, и последуем за ним в рейс туда и обратно. Это было судно с широкой кормой, водоизмещением всего сорок тонн, построенное в Портсмуте и приписанное к Род-Айленду в 1745 году. Его команда состояла из капитана, двух помощников и шести матросов. Врача не было. Груз включал 8220 галлонов рома, 79 брусков железа, муку, рис, нюхательный табак, чайники, деготь, кроме того, кусковой и коричневый сахар, вино, уксус, а также масло, свинину, говядину, табак, сундук рубашек, 3000 шестов, обычный набор наручников, кандалов и т. д. Груз застрахован на сумму 100 долларов в Нью-Йорке под 18 процентов.
28 февраля 1753 года капитан Линдсей писал судовладельцу из Анамабо:
«У меня остались на борту 13–14 бочек рома. Один Бог знает, когда я от них избавлюсь. Торговля идет вяло, обстановка скверная. Мой старший помощник после четырех-пяти ходок в лодке заболел и все еще плох. Тогда я послал мистера Тэйлора. Он еще не выздоровел, и три человека еще заболели. Буду рад, если благополучно вернусь домой с рабами, ибо судно долго не протянет. Мы глядим на дневной свет, собравшись на носу под палубой. Здесь лежат капитан Гамлет, Джеймс Джепсон, плотник Батлер и Линдсей. С Гарднером все кончено. Вот что такое перевозка рома. Я послал юнгу к жене».
Капитан Линдсей дошел наконец до Барбадоса, несмотря на то что его судно дало течь. 17 июня он писал судовладельцу, что благополучно прибыл за десять недель из Анамабо с пятьюдесятью шестью рабами на борту, «все здоровы и сыты. Потерял малый гафельный парус». Рабы были проданы более чем по 30 фунтов стерлингов за каждого. С вычетом пошлин и комиссионных чистая прибыль составила 1324,03 фунта стерлингов. На Барбадосе бригантина приняла на борт пятьдесят пять бочек рома, три бочки и двадцать семь бочонков сахара. Капитан Линдсей получил в Ливерпуле балансовую ведомость для судовладельца. Прибыв благополучно в Ньюпорт, он 19 июня 1754 года снова отбыл к африканскому побережью, на этот раз на борту недавно построенной шхуны «Сьерра-Леоне» водоизмещением сорок тонн. На ее борту он совершил рейс туда и обратно в течение десяти месяцев. Об этом его судовладельцы писали: «Возвращение Линдсея весьма похвально, хотелось бы избегать столь трудных рейсов».
Не все капитаны, ходившие к побережью Гвинеи, были так же удачливы, как Линдсей. Капитан Джордж Скотт в апреле 1740 года отправил письмо в Анамабо своему судовладельцу из Ньюпорта:
«Я был не очень здоров в течение пяти недель, что сделало наш рейс слишком медленным. Сейчас я, слава богу, выздоровел. Теперь у нас болеет пять человек, а один негр так плох, что не выживет. Я душевно устал от рейса, все складывается вопреки моему решению предпринять поездку. Поскольку мне нездоровилось, на борту распоряжался мой старший помощник, а второго помощника я послал на баркасе торговать на подветренной стороне. Он не поднимался вверх по реке четыре дня, пока не нанял каноэ и не послал его с золотом, взятым у меня на товары, без моего приказа. И немедленно отозвал каноэ назад без товара. На обратном пути каноэ перевернулось. С берега на них напали черные, взяли их в плен и заковали в оковы. Там, где черные держали лодку и помощника, раб, которого он купил, выбрался из лодки с двумя унциями золота и бежал. Мне пришлось ехать на шлюпе и заплатить лучшими товарами на тридцать два фунта, прежде чем они отпустили помощника. В общем, я потерял на этой операции, по глупости помощника, почти триста фунтов. Уверен, что он не сможет этого возместить.
Ознакомительная версия.
