Изнурительный характер Русско-японской войны, негативно сказавшейся на боеспособности войск западных округов, стал одной из главных причин того, что русское правительство вынуждено было пойти на заключение мира с Японией. Дальнейшее изъятие резервов из Европейской России грозило необратимым ослаблением обороны западных рубежей страны.
В заключение следует остановиться на ходе боевых действий войск Приамурского округа. Выше уже говорилось о том, что после того, как маньчжурская группировка войск округа была подчинена начальнику Квантунской области и наместнику на Дальнем Востоке, Приамурскому округу ставилась вспомогательная задача прикрытия Владивостока и всего Южно-Уссурийского края. Округ также был подчинен наместнику. По боевому расписанию войск округа, утвержденному императором 14 января 1904 г., полевые части сводились в Южно-Уссурийский отряд в составе 10,5 батальона, 6 эскадронов и 5 батарей (части 2-й и 6-й Восточно-Сибирских стрелковых бригад), располагавшийся в районах Раздольное и Посьет. Гарнизон Владивостока состоял из 14 батальонов, 4 артиллерийских батарей, 2 саперных рот, 2 минных рот, крепостного телеграфа. В Николаевске, Благовещенске, Хабаровске, Никольске-Уссурийском, на острове Сахалин имелись небольшие отряды[506]. Южно-Уссурийскому отряду ставилась задача: в случае, если японцы не станут угрожать Владивостоку и направят удар на Гирин, Харбин, отряд должен активно помогать Маньчжурской группировке русских войск, действуя на коммуникации противника.
Командовал округом в 1904 г. генерал-лейтенант (позже – генерал от инфантерии) Н.П. Линевич. Он был близок к Куропаткину, пользовался его доверием, давно служил на Дальнем Востоке и хорошо знал край. В 1900 г. Линевич участвовал в подавлении боксерского (ихэтуаньского) восстания.
Некоторое время в начале войны, до прибытия 20 марта 1904 г. в Маньчжурию генерала от инфантерии Куропаткина со своим штабом, генерал Н.П. Линевич номинально командовал русскими сухопутными силами. Он и штаб Приамурского округа переместились в Лаоян, где, впрочем, совершенно бездействовали, поскольку боевых действий еще не велось. Прикомандированный к Линевичу молодой офицер Генерального штаба А.А. Игнатьев застал в Лаояне «типичный штаб военного округа мирного времени. На всех его чинах лежал отпечаток скуки захолустного гарнизона»[507]. Генерал Линевич был окружен родственниками и имел прозвище «папашка». «Здесь царило бездействие, так как по железной дороге не было подвезено ни одного солдата, хотя с начала войны прошло уже два месяца»[508].
Н.П. Линевич вернулся в Хабаровск, однако после Мукденского сражения в феврале 1905 г. по высочайшему указу сменил Куропаткина на посту главнокомандующего всеми сухопутными войсками на Дальнем Востоке. Назначение это вызвало неоднозначные оценки наблюдателей. «Старый полуобразованный… может быть, недурной полковой командир…» – писал о нем С.Ю. Витте, не простивший Линевичу того, что, взяв в ходе подавления боксерского восстания Пекин, «он произвел громадный грабеж, в коем лично не остался в стороне»[509]. А.Ф. Редигер считал это назначение «свидетельством бедности в генералах»[510].
В то же время на должности командующего округом, которую Н.П. Линевич занимал в период активных боевых действий в 1904 и начале 1905 г., он, очевидно, оказался на своем месте, умело организовав оборону Южно-Уссурийского края и производя рейды на Корейский полуостров. 23 марта 1905 г. в командование войсками Приамурского округа вступил генерал от кавалерии Хрещатицкий.
Основная сила округа – Южно-Уссурийский отряд (начальник отряда – начальник 2-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Анисимов) – длительное время не принимал участия в боевых действиях из опасения, что японцы, господствовавшие на море, могли высадить десант в тылу русских войск – в Северной Корее или в районе Владивостока. 11 апреля 1905 г. отряд был расформирован и разделен на более мелкие отряды общей силой в 19,5 батальона и 40 орудий[511].
Летом и осенью 1904 г. в Северной Корее действовал сводный кавалерийский отряд, сформированный из трех казачьих полков (14 сотен). Лишь летом 1905 г., когда на всем фронте Русско-японской войны бои почти прекратились, начались достаточно активные действия войск округа в Северной Корее. В конце июня был сформирован Корейский отряд в составе 7,5 батальона при 20 орудиях и 12,5 сотни (командир – генерал-майор Анисимов), доведенный позже до 12,5 батальона и имевший задачу «возможно продолжительное время удерживать в своих руках Северную Корею, как в целях политических, так и для того, чтобы не допустить противника в наши пределы»[512]. Достаточно успешно действуя против немногочисленных (до 12 батальонов) японских сил, Корейский отряд до середины августа беспокоил противника и, по крайней мере, выполнял поставленную перед ним политическую задачу – удерживать Северную Корею. В августе, не имея нормального тыла, отряд был вынужден отступить к р. Тюмень-Ула.
Войска округа постепенно наращивались. К апрелю 1905 г. в составе Южно-Уссурийского отряда имелось 27 пехотных батальонов при 64 орудиях (22,7 тыс. штыков). Гарнизон крепости Владивосток насчитывал 42 тыс. штыков[513]. Корейский отряд ожидал дальнейшего усиления, но война вскоре окончилась.
Войска Приамурского военного округа вполне удовлетворительно выполнили возложенную на них задачу прикрытия сухопутной и морской границ Российской империи. В то же время выполнение этой задачи не позволило им помочь основной группировке русских войск, которые вели тяжелые бои в Маньчжурии и на Квантунском полуострове. Весьма осторожные набеговые действия в Северной Корее велись в большом отдалении от основных коммуникаций противника и имели лишь тактическое значение.
Следует отметить, что план войны с Японией, которым штаб Приамурского округа занялся еще в конце XIX столетия, в основных чертах лег в основу последующего планирования и действий русских войск.
В целом военно-окружная система на рубеже веков находилась в кризисном состоянии, что отражало общие проблемы русской армии. Хроническое недофинансирование, недостаток молодого, энергичного высшего командно-начальствующего состава, недостаточное по сравнению с противником развитие путей сообщения существенно снижали боеспособность русской армии. Война на Дальнем Востоке продемонстрировала неготовность России к крупномасштабной войне. Западные границы фактически были оголены. Должным образом себя проявил, пожалуй, лишь Приамурский военный округ, но следует учесть, что он не подвергся серьезным боевым испытаниям.
Глава 6
Военные округа в армейских реформах и стратегическом планировании накануне первой мировой войны (1906–1914)
1
Русская армия на грани катастрофы (1905–1910)
Русско-японская война самым негативным образом отразилась на состоянии вооруженных сил России. Без преувеличения можно сказать, что ее пагубные последствия сказались и на ходе Первой мировой войны, ее итогах и на судьбе Российской империи в целом. Помимо повторного поражения, которое она потерпела в войне с Японией, перенапряжения экономики, социального взрыва, пошатнувшего устои самодержавия, Россия с лета 1905 г. была не в состоянии защитить свои западные границы, поскольку в течение всего периода военных действий из центральных районов страны руководством военного ведомства постоянно перебрасывались войска, артиллерийские батареи, боеприпасы, другие материальные средства на Дальний Восток. По признанию занимавшего в предвоенный период должность генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба Ю.Н. Данилова, 1905–1910 гг. были временем полного военного бессилия России[514]. Между тем международная обстановка в Европе становилась все более напряженной и страна втягивалась в новый еще более крупномасштабный вооруженный конфликт.
Место и роль военно-окружной системы рассматриваемого в главе периода как ядра армейских формирований военного времени до сих пор не изучались специально. Исследовались лишь отдельные аспекты деятельности управлений округов и подчиненных им войск[515]. Этому периоду посвящены также и соответствующие разделы в начавших издаваться в последние годы работах по истории отдельных военных округов.
Русско-японская война и первая русская революция поставили армию на грань катастрофы. Ее соединения и части были дезорганизованы неразумной политикой, проводимой в годы войны, когда маршевые команды формировались в авральном порядке из самых различных войсковых организмов. Буквально опустошенными оказались склады: окружные запасы уходили в Маньчжурию, «как в бездонную бочку»[516]. Материальное и продовольственное снабжение нижних чинов было, по определению А.Ф. Редигера, «нищенским». Солдаты жили впроголодь, их одевали в лохмотья, и без помощи из дому они «не только бедствовали, но почти не могли существовать»[517]. К этим бедам русской армии добавилось в ходе войны и революции значительное ухудшение качества командного состава и нижних чинов, направленных в действующую армию, а также приток в части большого числа отрицательно настроенных к военной службе запасных.
