Ознакомительная версия.
В противовес летописной точке зрения, многие историки считают, что крещение князя произошло в Киеве, где еще со времен Ольги существовала христианская община. Во всяком случае, древнейшие русские источники говорят о местных корнях христианского культа Владимира. Эту позицию в значительной степени поддерживает и обычно не обсуждаемая в академических кругах гипотеза о влиянии хазарских иудеев на введение христианства. Излагая ее в книге «Десионизация», В.Н. Емельянов пишет: «Владимир знал, как отомстить ненавистным ему родичам по отцовской линии за потерю власти родичами его деда по матери в Любече, за разгром Хазарского каганата. <…> Вернувшись на Новгородчину с нанятой из синагогальной кассы варяжской дружиной подонков, готовых на все за хорошую плату, он узурпирует власть в Южной Руси, безжалостно и вероломно убив своего брата Ярополка. Воссев на киевский престол, он по ранее разработанному коварному плану начинает проявлять псевдоповышенное почтение к арийским богам. <…> Восемь лет идолопоклонства, сопровождавшегося кровавым изуверством, взорвали арийство изнутри. Народ стал роптать на собственных богов, которым до этого благоговейно и без эксцессов поклонялся веками и тысячелетиями. И в 988 году по приказу того же Владимира, который именовал себя не иначе как «каганом земли Русской», идолов низвергли, а народ силой погнали в Днепр и другие реки, дабы приобщить к христианской интернационализации».
В.Н. Емельянов излишне эмоционально выразил свою позицию. Можно также спорить о том, насколько сильна была хазарская партия в Киеве на тот момент, но в чем исследователь абсолютно прав, так это в том, что исключать ее из рассмотрения совершенно недопустимо. На протяжении всех 80-х годов X века в Киевской Руси происходила грандиозная политическая перестройка. Помимо язычников и христиан, важнейшую роль в ней играли и киевские евреи, выходцы из Хазарии, которые через своего ставленника Добрыню влияли на верховного князя. Быть может, кому-то покажется, что в силу давности тех событий уже нельзя столь определенно указать расклад политических сил, определявших русскую историю. Но тогда восстановите в памяти горбачевскую перестройку. Кажется, что во время нее боролись демократы с патриотами. А кто победил? Кто-то третий, надувший и тех, и других. Вот примерно по такому же сценарию происходила и перестройка князя Владимира. Во время гражданской междоусобицы князь и его хазарское окружение истребило своих политических противников, а затем принялось встраивать Русь в общехристианский дом. Мы ни в коей степени не затрагиваем здесь вопрос о необходимости, важности и своевременности осуществленных в ходе этих перестроек задач. Это отдельная тема. Мы указываем лишь на реальный расклад сил, сложившийся во время проведения Владимиром двух религиозных революций. Первая – языческая – была аналогична отмене статьи Конституции о руководящей роли коммунистической партии, а вторая – христианская – образованию «независимой» России. И там, и тут русский народ обманным путем загоняли в новую жизнь.
Чтобы устранить или хотя бы ослабить недовольство жителей Руси, вызванное насильственным крещением, Владимир старался всячески задобрить население. Он оказывал помощь нищим и больным, устраивал пышные празднества в городах, которые сопровождались пиршествами и раздачей богатств из великокняжеской казны. Это в какой-то степени примиряло население Руси с верховным правителем и его новой религиозной политикой. Однако Владимир Святославич занимался не только «приручением» жителей Руси. К этому времени относится сообщение об умножении разбоев в Киевском государстве. Словом, «разбой» в древности обозначали не только вооруженное нападение «лихих людей» на мирных жителей с целью отнятия у них денег и имущества. Разбоем называли и любое выступление народных масс против сильных мира сего. Увеличение числа разбоев в период крещения населения Руси кажется закономерным явлением. Не желавшие креститься люди бежали в леса и пустынные, не удобные для поселения места. Им, конечно, приходилось испытывать всевозможные лишения и трудности. Убийство и ограбление христианских священнослужителей, а также людей, изменивших древним народным верованиям и принявшим крещение, в их глазах выглядели как нормальные действия, угодные древним языческим божествам. Владимир вначале отказывался казнить разбойников, по-видимому, надеясь мягким обращением склонить их к христианству и к прекращению враждебных действий. Но епископы потребовали от князя применения к разбойникам самых жестоких мер. Заинтересованность духовенства в суровой расправе над разбойниками как раз и указывает на то, что оно страдало от разбойничьих нападений. Тогда князь Владимир изменил свою политику по отношению к этим людям: «…отверг виры, нача казнити разбойникы».
Исследователи совершенно справедливо отмечают, что принятие христианства как общегосударственной религии было для Владимира одной из мер, направленных на укрепление внутреннего единства Руси. Но при этом забывают указать, что Владимир своей языческой реформой поначалу разрушил существовавшее до того внутреннее единство и ввергнул страну в хаос гражданской войны. Впоследствии он уже исправлял свои собственные просчеты.
После крещения Владимир, как нас уверяют, «жил в христианском законе». Летопись отмечает строительство им церквей, возведение Десятинной церкви в Киеве и т. д. Но с 998-го в летописи идет ряд пустых или почти пустых лет. В тексте так и означено: «Въ лето 6506 (998)» – и ни слова более. «Въ лето 6507 (999)» – и ни слова более. Летописец сохраняет сетку годов, обозначает движение времени, но событий вроде бы никаких не происходит. И так до года смерти Владимира, до 1015 года. На семнадцать лет, то есть на половину княжения, приходится лишь несколько второстепенных записей. О смертях, переносе мощей святых, наконец, под 1015 годом – надгробное слово, панегирик князю, а за ним – известная повесть об убийстве Святополком Окаянным Бориса и Глеба. «Повесть» не отмечает даже такой важнейший факт, как начало чеканки при Владимире собственной русской монеты. В нумизматике известны золотые и серебряные монеты двух типов: «Владимир, а се его злато» и «Владимир и се его сребро». На втором типе монет надпись: «Владимир на столе». Их появление приходится на вторую половину его княжения. Почему это осталось не отраженным у летописца?
Летопись совершенно перестает интересоваться тем самым Владимиром, который «просветил» Русь, «вывел ее из тьмы язычества». Предполагают, что эта часть летописи каким-то образом до нас не дошла и, возможно, позднее летописец был вынужден воспользоваться какими-то отрывочными записями, если не прямо списывал даты смертей князей из Синодика. Возможно. Но столь же возможно и то, что эта часть летописи подверглась особой цензуре, после которой только и осталось несколько, не относящихся к князю подробностей. Во времена летописца Нестора, заметим, несложно было восстановить события. Ведь приняв постриг, он еще застал в монастыре древнего старца Еремию, который помнил само крещение Руси. Да и тех, кто помнил события начала XI века, наверное, можно было еще легко найти в Киеве и расспросить…
Вероятно, вторая половина Владимирова княжения не случайно выпала из текста «Повести». Мы знаем, что церковь отказывалась канонизировать его. Факт примечательнейший. Ольга – «предвозвестница христианской земли» – «прославлена чудесами» уже вскоре после принятия Русью христианства. Прах ее был перенесен в Десятинную церковь, княжескую усыпальницу Киева, вероятно, в 1007 году, еще при жизни ее внука. Его самого, однако, христиане-современники не захотели прославить. В чем тут дело?
Думается, что здесь нам не обойтись без разговора о личности князя, его характере и отношении к Отечеству. «Повесть» под 996 годом приводит чрезвычайно любопытный рассказ о том, как Владимиру в неравной стычке с печенегами пришлось спасаться бегством. Он укрылся под мостом и, стоя там, обещал, если уцелеет, поставить церковь Святого преображения. Видимо, Бог услышал Владимира, и печенеги миновали мост. В качестве ответной благодарности князь действительно потом построил церковь и устроил грандиозный пир на восемь дней. На наш взгляд, это очень яркий пример того, что сам по себе Владимир все время оставался язычником. Ему нравилось жить весело и праздно, пиры были его отдушиной. А что до христианской веры, так вводилась она по политическим соображениям. Спасаясь под мостом, Владимир разговаривал с Богом как торгаш, по принципу: Ты – мне, я – Тебе. Да и ранее, в истории с женитьбой на византийской царевне Анне Владимир, кажется, более руководствовался целями обладании высокородной девушкой, чем всем остальным. Из всех мировых религий наиболее близким к арийскому язычеству (с его культом Рода) было православие. Оно в наиболее возможной степени обеспечивало преемственность христианской культуры на Руси. Для Владимира это было очевидно. Еще крещение Ольги предопределило выбор нашей веры. Другое дело, что «торгуясь» с Византией, можно было выгадать для себя и для русского государства кое-какие выгоды. Этим, похоже, и занимался Владимир после взятия Корсуни.
Ознакомительная версия.
