Александр Сидоров - Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)

У меня создаётся впечатление, что законы сейчас создают те, кто скоро сам сюда попадёт, или заботится о своих, уже сидящих в зоне.

Читая эту тираду, с горечью ловишь себя на мысли: ведь человек, облечённый властью над осуждёнными — огромной властью! — даже не понимает, ЗАЧЕМ он поставлен во главе пенитенциарного учреждения. Он искренне возмущён тем, что ему не позволяют поступать с арестантами так, как он считает нужным, наплевав на все законы. ЕМУ ВИДНЕЕ! Несмотря на то, что содержание в российских местах лишения свободы уже во всём мире оценивается как ПЫТКА, Шерстобаев убеждает, что у него «нет рычагов управления». Он видит свою задачу в ПОДАВЛЕНИИ арестантов. Суд определил преступникам наказание в виде лишения свободы — но начальнику ЕПКТ этого мало. Просто следить за исполнением этого наказания ему кажется неправильным. Ему «мало прав». Ему не нужны наблюдательные комиссии. Это — «фарс». Контроль со стороны общественности «мешает работать». Попытка привести условия содержания «за колючкой» хоть в какое-то соответствие с понятием цивилизованных — заставляет его думать, что законы пишут уголовники…

Между тем в конце концов и нынешние исследователи российской уголовно-исполнительной практики постепенно приходят к выводу о неэффективности системы ЕПКТ, закреплённой в нынешнем законодательстве. Даже такой ярый сторонник жёстких методов подавления «отрицаловки», как профессор Кузьмин, убеждая себя и других в «эффективности» работы ЕПКТ, пишет:

Направление сюда воровских и иных «авторитетов» позволяет хотя бы временно нейтрализовать их влияние на основную массу правонарушителей…

И всё же ЕПКТ не позволяют полностью решить проблему, поскольку «авторитетов» по истечении установленного срока (согласно закону, этот срок составляет не более года. — А.С.) приходится возвращать в колонии соответствующих видов режима, и «акции» тех, кто не сломился в необычных условиях, стремительно возрастают.

Если бы «экспериментаторы» потрудились изучить опыт конца 50-х — начала 60-х годов, к такому выводу они бы пришли гораздо раньше. Пока же ЕПКТ фактически работают на создание «авторитетам» репутации «страдальцев за идею», «несгибаемых личностей» стойких борцов против «беспредела» «ментов», и т. д. Для будущего «вора» пребывание в ЕПКТ — вроде строки о поощрении в производственной характеристике…

Таким образом, приходится сделать неутешительный для правоохранительных органов вывод: вся система так называемых «ментовских ломок» привела к результату, обратному тому, на который рассчитывали сами борцы против «воров» — к всемерному укреплению «воровского ордена», усилению воровского авторитета в уголовном сообществе и арестантском мире, романтизации образа «законника» в глазах обывателя.

Это стало возможным не только (и не столько) из-за применения неправовых методов морального и физического подавления «воров», сколько из-за одновременного «закручивания гаек» в отношении общей массы осуждённых, заключённых и подследственных, введения необоснованных запретов, создания тяжёлых условий отбывания наказания… Именно это качнуло маятник арестантского сочувствия в сторону «честных воров». А значит, войну с ними «менты» проиграли подчистую.

Александр Анатольевич Сидоров журналист, филолог, исследователь истории, жаргона, субкультуры уголовно-арестантского мира России. Автор «Словаря блатного и лагерного жаргона, Южная феня», переводов классической поэзии на язык уголовного мира, исследований «Неизвестные войны уголовников», «Воровской закон», аналитических статей на криминальные темы («Экономика должна быть уголовной», «Валюта страны Зэкландии», «Портрет режимника в колючем интерьере», «В защиту замаранной «марочки» и др.). Один из крупнейших исследователей русского воровского арго, его этимологии и истории.

Около двадцати лет служил в уголовно-исполнительной системе, работал в газете для осуждённых «Голос совести», был редактором газеты «Тюрьма и воля», редактором регионального выпуска газеты «Московский комсомолец» в Ростовской области.

Книга «Великие битвы уголовного мира» является первой серьёзной попыткой глубокого исследования истории советского профессионального уголовного мира. Она может быть использована в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений. В своих выводах автор опирается на беседы с десятками арестантов и уголовников, мемуарную литературу, тысячи документов, анализ лексики преступного сообщества, его фольклора — песен, поговорок, пословиц, в которых отразились «этапы большого пути «шпанского братства» и обитателей советских лагерей.