Сулейман предпочел отправлять корабли за пятьдесят километров по морю, нежели рассредоточивать своих солдат по горам в поисках воды и пшеницы. Встречный ветер по дороге в Мармарис не препятствовал продвижению судов. А попутный ветер на обратном пути помогал добраться до Родоса даже кораблям, груженным пушечными ядрами. Пополняя запасы с собственной территории, а не ожидая повиновения от местных крестьян, двадцативосьмилетний султан проявил умение трезво мыслить.
Руководители ордена не предусмотрели такой возможности. Они ожидали, что турки будут пополнять запасы продовольствия на Родосе, как это было в 1480 году. И рыцари думали, что если им удастся сдерживать турок достаточно долго, у тех кончатся запасы. Тогда вспыхнут болезни, и врагу не останется ничего, кроме как прекратить осаду и отступить. Но, принимая во внимание план Сулеймана, такой исход был невозможен. Напротив, чем дольше будет тянуться осада, тем больше страданий выпадет на долю защитников крепости.
Рыцари незамедлительно собрали совет, чтобы решить, как отрезать туркам путь в Мармарис. Главы английской и итальянской «наций» предложили нападать на турецкие корабли, отправляющиеся в Мармарис, когда они будут сражаться с встречным ветром. Военным флотом ордена по традиции командовали рыцари из этих двух стран.
Однако сведения, собранные разведывательными кораблями, разрушили эти планы. Турки, казалось, ожидали нападения и отправлялись в путь в сопровождении примерно двадцати судов. Рыцари поняли, что для осуществления их плана надо собрать все свои корабли, включая те, что находились на Косе и в Бодруме.
Тем не менее английские и итальянские рыцари были настроены решительно. Французы выступили против; Иль-де-Франс, Прованс и Овернь категорически не принимали никакой план, по которому нужно было покинуть Кос и Бодрум. Страсть французов к захвату территорий и нежелание отказываться от них, очевидно, играли немалую роль в том, что французские рыцари состояли в ордене.
Поэтому турки продолжали пополнять свои запасы морским путем, не встречая никаких препятствий. Но орден по крайней мере мог гордиться тем, что ему удалось сохранить связь со своими фортами на Косе и в Бодруме, и даже с Линдосом на Родосе, несмотря на триста кораблей неверных.
Султан Сулейман не пал духом, видя безрезультатность обстрела стен. Он считал, что наступление в августе не принесло победы, так как пушки были расположены немного ниже, чем нужно. Началась работа над возведением платформ для орудий. Этим деревянным платформам предстояло не только выдержать вес пушек, но и противостоять силе их отката. Турки не желали приостанавливать военные действия на то время, пока менялось положение орудий, поэтому на несколько дней они сосредоточили свое внимание на участках Германии и Оверни, которые было не так-то просто обстрелять.
Перепланировка Фабрицио дель Каретто почти не затронула эти стены. Они были очень высокими, а казематы — очень узкими для пушек. Но глубина и ширина рва была такой же, как везде, поэтому здесь обстрел вызвал не больше разрушений, чем в других местах. Однако одно ядро все-таки частично пробило стену.
В середине августа платформы для пушек были сооружены. Выглянув наружу, защитники крепости увидели ровно приподнятый строй вражеских орудий. В середине лета над Родосом дули северо-западные ветра. И хотя иоанниты уничтожили все деревья и дома за стенами крепости, чтобы ничто не могло дать туркам тень, у врагов под ногами была земля, а не камни, которые отражают жар палящего летнего солнца. Поэтому даже когда температура была за восемьдесят, ветер уменьшал зной.
Даже приподняв свои пушки, турки не смогли увеличить количество удачных попаданий. Сулейман решил чаще стрелять. Их запасы пушечных ядер и пороха постоянно пополнялись, так что с этим проблем не возникало. Естественно, чем больше выстрелов они делали, тем больше было попаданий. Первые разрушения стали заметны на внешней стене английского участка. Но турецкая армия не могла начать штурм, пока не пересечет ров. К тому времени количество жертв со стороны обороняющихся равнялось одному рыцарю и нескольким наемникам, защищавшим внешние стены Английского форта. Эти потери не охладили боевой пыл осажденных. Как раз наоборот.
В последний августовский день в гавань Родоса, невзирая на блокаду турок, приплыл корабль из Неаполя. На нем было всего четыре рыцаря и несколько наемников, но они доставили порох. Корабль был снаряжен и отправлен итальянской «нацией» ордена Святого Иоанна, и сам факт его прибытия обрадовал защитников гораздо больше, чем то, что он привез. Приход корабля свидетельствовал о неэффективности блокады и вселял надежду, что Европа не покинула Родос. Султан, напротив, был в ярости. Услышав эту новость, он приказал привязать Курдуглу к корабельной мачте и сечь до тех пор, пока по его обнаженному телу не потечет ручьями кровь.
В сентябре ставка турок на превосходящую численность и запасы стала приносить плоды. Защитники, кроме обстрела из пушек, ожидали мин под землей. Так и произошло.
В данном случае термин «мина» не обозначает взрывное устройство, которое срабатывает, когда на него наступают. Речь идет о туннелях, которые прорывали под крепостными стенами и в которые помещали взрывчатку. Турецкая армия пыталась использовать мины при взятии Константинополя, но в то время она не имела достаточно умелого отряда, который смог бы прорыть туннель точно к нужному месту. Однако их империя разрасталась, и в нее попали Балканы; турки стали использовать инженеров из многочисленных серебряных рудников. Туннель должен был проходить подо рвом двадцатиметровой глубины. Рыть его надо было начинать на значительном расстоянии: защитники крепости не должны были заметить большую группу рабочих, делавших подкоп.
Третьего сентября под внешней стеной, защищавшей Английский форт, турки подорвали первую мину. Одновременно они усилили артиллерийский огонь. Впервые с начала осады захватчикам удалось пробраться в ров и начать наступление. На краю рва стоял Мустафа-паша и отдавал приказы. Треть внешней стены была снесена, обнажились земля и туннель шириной в целых два метра. Защитники скрылись за внутренними стенами крепости, собираясь подпустить турок, которые пробирались через обломки камней, как можно ближе, чтобы обстрелять их из луков и арбалетов. Французские и кастильские рыцари поспешили англичанам на помощь.
В тот день Мустафа-паша бросил в атаку все свое войско из двадцати тысяч человек. Хотя оборонявшихся было в десять раз меньше, но рыцари жили в состоянии постоянной боевой готовности. Воины, закаленные в битве, неустрашимы. Первая значительная атака турецкой армии закончилась на закате отступлением врагов. Потери турок составили около двух тысяч человек, в то время как со стороны ордена погибли только три рыцаря и несколько подорвавшихся на мине.
Защитники крепости поняли, что необходимо срочно принимать меры, чтобы не допустить повторения. Ведь врагу удалось прорыть туннель шириной в два метра, а они ничего не заметили. Срочно был осуществлен план, заранее придуманный инженером Мартиненго. Женщинам, детям и старикам раздали придуманный им инструмент. Это было гениально простое устройство: обтянутый тонкой овечьей кожей барабан, с которого свисали шарики из пробки. Если этот барабан приложить к стене траншеи, вырытой вдоль внутренней части стен, он улавливал малейшие звуки, доносившиеся из-под земли, и усиливал их за счет того, что кусочки пробки ударялись об овечью кожу. Короче говоря, это были примитивные ультразвуковые датчики, и население города с удовольствием принимало участие в поисках подкопов. Вскоре стало очевидно, что особенно острый слух у детей.
Таким способом только в сентябре осажденные обнаружили двенадцать мин. Прорывая собственные туннели навстречу вражеским, они успешно избавлялись от взрывчатки, до того как ее пускали в ход. Турецкая армия рыла туннели днем, когда гремела артиллерия, но защитники крепости могли заниматься этим и по ночам. Идея Мартиненго соорудить над внутренним рвом крыши не только спасала детей от пыли, поднимаемой ядрами, но и имела еще одно достоинство, более важное: крыши приглушали грохот взрывов, и было легче обнаружить, где враг рыл новые туннели.
Однако удалось обезвредить не все турецкие мины. Пушки врагов к середине сентября делали до ста выстрелов в день. На каждый участок крепостной стены, который защищали рыцари из Италии, Прованса, Англии и Арагона, ежедневно обрушивалось до двенадцати выстрелов из мортир. Урон, нанесенный внешней крепостной стене, которую защищали Арагон и Англия, был особенно сильным — из-за разрушений там нельзя было больше никого размещать.
