Этот странный брак длился восемь лет. Другая на месте невесты рыдала бы от горя, выходя замуж за дряхлого парализованного старика, но Франсуаза вспоминала годы этого брака как самые счастливые в своей жизни: юная бесприданница сумела оценить остроумие и богатый внутренний мир своего старика-супруга. «Г-жа Скаррон отвечала тем, кто спрашивал у нее, почему она вышла замуж за этого человека: „Я предпочла выйти за него, нежели уйти в монастырь“».
Скаррон сильно хворал, его донимали невыносимые боли. Франсуаза скрашивала его жизнь. Некрасивая и неловкая в юности, с годами она расцвета и стала очень привлекательной женщиной. «Скаррон говорил, что женился, дабы видеть людей, иначе, мол, никто бы его не навещал, — описывал Таллеман де Рео. — Жена его повсюду желанный гость; до сих пор полагают, что Рубикона она не перешла».
У молодой женщины было много поклонников, особенно усердствовал некий Вилларсо, но старый Скаррон лишь потешался над теми, кто пытался заронить в нем сомнение насчет верности его супруги. Старый поэт умер осенью 1660 года и даже исповедовался перед смертью, хоть и был атеистом: он сделал это, чтобы не огорчать любящую его Франсуазу. Она искренне горевала и вскоре после его смерти удалилась в монастырь, хотя и не приняла постриг. Впрочем, друзей у нее было много, и в монастырь зачастили посетители, вызывая недовольство монахинь.
Сен-Симон:
«Она поселилась в Доме призрения для женщин старанием вдовы маршала д'Омона; у последней была там обставленная светелка, которую она en и предоставила; вначале эта дама посылала en все, в чем та нуждалась, даже одежду; но она разболтала об этом такому множеству людей, что, в конце концов, г-же Скаррон это надоело, и однажды она отправила обратно тележку с дровами, которую та велела разгрузить во дворе обители. Вскоре ей назначили пенсию, и она стала платить за все услуги».
Одними из тех, кто навещал Франсуазу в трудные для нее дни, были Луи де Морне, маркиз де Вилларсо, главный псарь Людовика XIV и один из самых красивых мужчин Франции, и дама, которую при крещении нарекли Анной, но весь Париж знал под именем Нинон. Красавца Вилларсо прочили Франсуазе в любовники, а Анна-Нинон считалась ее лучшей подругой. Даже много лет спустя, когда Франсуаза стала морганатической супругой короля Франции, эти женщины тайком встречались. Почему же тайком? А потому что репутация у Нинон была такой, что она никак не могла быть принята во дворце. Ведь речь идет о Нинон де Ланкло — знаменитой куртизанке.
Набожная, скромная, замкнутая, холодная, некокетливая, не очень красивая и не очень молодая женщина показалась Атенаис Монтеспан идеальной кандидатурой на роль воспитательницы своих детей. Должность эта была не слишком почетной: дети были хоть и королевскими, но бастардами, рожденными в порочной связи. Однако когда кто-то заметил ей это, Франсуаза язвительно ответила:
— Должность няни этих детей, по-вашему, унизительна? Что же вы тогда скажете об их матери?
Сказать дурное слово о всесильной Атенаис отваживались немногие.
Воспитанников своих Франсуаза очень любила, в отличие от их родной матери. Повзрослев, они вспоминали, что маму свою почти и не видели, ее место в их жизни заняла няня. С самой королевской фавориткой Франсуаза д’Обинье поддерживала самые дружеские отношения, поначалу почти искренние, впоследствии — лицемерные.
Сближение Франсуазы с королем произошло во время расследования «Дела о ядах». Ревностная католичка Франсуаза д’Обинье сумела дать королю утешение и найти верные слова, чтобы успокоить его душу. Она стала его другом, а после смерти королевы — его любовницей.
Существует рассказ, что на смертном одре Мария-Тереза подозвала к себе Франсуазу и, сняв с руки кольцо, надела ей на палец. После кончины королевы д’Обинье стала официальной фавориткой Людовика, а спустя несколько лет он тайно женился на ней. Король подарил ей поместье Менте — нон, и с тех пор Франсуаза Д’Обинье стала называться мадам де Ментенон. Впрочем, за спиной завистники продолжали дразнить ее «Скарроншей» — по первому мужу.
При дворе скромная и нелюдимая Ментенон имела много недоброжелателей и очень мало друзей, в отличие от дней своей молодости, когда ее не покидали даже за стенами монастыря. Она была умна, но не любила лицемерить и предпочитала одиночество фальшивой дружбе. По мнению герцога Сен-Симона, Ментенон «взваливала на себя бремя никчемных, призрачных, нелегких забот», вместо того, чтобы благодаря своему положению «наслаждаться свободой». Ее прозвали «Черной королевой» — за нелюдимый нрав, склонность к молитвам, нелюбовь к развлечениям и манеру одеваться в строгие платья, темные, но не черные: Людовик не любил этот цвет.
Ханжество действительно было ей присуще. Так, однажды она совершила настоящий акт вандализма, приказав уничтожить картину «Леда» кисти Леонардо да Винчи, поскольку сочла ее непристойной. Сейчас подобный поступок кажется кошмарным.
Однако маркиза вовсе не была мегерой! Она основала школу Сен-Сир для дочерей бедных дворян и проявила недюжинные педагогические способности, составляя для нее программу и методические пособия. Будучи сама весьма образованной особой, она считала не столь важным просто накопление знаний в головах воспитанниц, но советовала обращать внимание, прежде всего, на их воспитание и развитие ума в «живых беседах».
Позднее открылось еще несколько учебных заведений по типу Сен-Сира.
В Версале произошли значительные изменения: забылись карусели и ассамблеи, ушли в прошлое роскошные балы и праздники. Даже пуританин завыл бы здесь от тоски, шутили придворные, вспоминая былые времена. Людовик порой и не прочь был вернуться к прошлым забавам, но не осмеливался перечить своей тайной супруге. Впрочем, хоть порой король и жаловался своим духовникам на ее холодность, он любил Франсуазу и, даже умирая, мечтал о встрече с ней на небесах. «При предстоящей нашей разлуке меня утешает мысль, что она не будет продолжительна и мы скоро свидимся», — произнес он на смертном одре, на что Ментенон весьма цинично заметила: «Очень любезное утешение! Эгоистом жил, эгоистом и умирает».
Впрочем, Людовик оказался прав: Франсуаза пережила его всего лишь на три года. После его смерти она удалилась в Сен-Сир, но существует рассказ, что перед этим она навестила постаревшего Вилларсо и призналась, что любила его намного сильнее, чем короля.
Единственная близкая подруга Франсуазы де Ментенон заслуживает отдельного рассказа. Ханжа и куртизанка, ревностная католичка и вольнодумка, «Черная королева» и дама, славящаяся на весь Париж своим кокетством. Что могло связывать этих двух женщин?
А ведь Нинон де Ланкло была близкой подругой г-жи де Ментенон все время, пока та жила в Париже. Позднее, став супругой короля, г-жа де Ментенон не любила, когда ей напоминали о Нинон, однако не смела сказать о ней худого слова. Сен-Симон передает, что «с тех пор, как г-жа де Ментенон возвысилась, подруги виделись всего дважды или трижды, причем в глубокой тайне». Однако подруги продолжали переписываться, и если Нинон просила о какой-то услуге для своих друзей, то Ментенон всегда выполняла ее просьбы.
Нинон родилась в Париже 15 мая 1616 года, она была дочерью Генриха де Ланкло и его супруги, происходившей из древней орлеанской фамилии. Отец Нинон был довольно легкомысленным человеком, из-за нелепой дуэли он был вынужден покинуть Францию, когда его дочь была еще совсем ребенком. Папа очень хорошо играл на лютне — вот и все, что Нинон помнила об отце. Этот инструмент пришелся по вкусу и ей самой. Милая, хоть и не красавица, она отличалась живым умом, музицировала и превосходно танцевала, особенно любила сарабанду, поэтому жившие по соседству дамы часто приглашали ее к себе.
Ей было всего тринадцать лет, когда во время процессии Страстей Господних, увидев, что все плачут, она спросила: «Чего это они? Ведь все равно же Он воскреснет?» Ее мать, услышав замечание дочери, возмутилась и попросила духовника хорошенько намылить ей голову. Уже взрослая Нинон призналась друзьям, что именно тогда поняла, что всякая религия — не что иное, как лицемерие, и во всем этом нет никакой правды.
Мужчины стали рано интересоваться хорошенькой Нинон. Она отвечала им взаимностью, за короткий срок сменив трех ухажеров, но ни один из них не сделал попытки жениться на бесприданнице. Некий Кулон первым открыто взял ее на содержание, и «…тогда все порядочные или так называемые порядочные женщины отвернулись от Нинон и перестали с ней встречаться», — рассказывал ее приятель Таллеман де Рео.
Вслед за Кулоном появился еще один состоятельный поклонник, потом еще один… Нинон была очень ветрена и часто меняла мужчин. Сплетники делили ее любовников на три разряда: тех, кто платил, к коим она была совершенно равнодушна, терпя их лишь до поры до времени, пока они были ей нужны; тех, кого она мучила, и любимчиков. Впрочем даже и за деньги Нинон отдавалась далеко не всем. Эта сильная и смелая женщина твердо решила принадлежать лишь тем, что ей приглянутся; она сама делала первый шаг, говорила или же писала им о своей склонности; когда же мужчина ей наскучивал, она тоже сама прямо говорила ему об этом. Обычно ее романы длились не дольше трех месяцев. «Три месяца — для меня это целая вечность», — смеялась Нинон.
