Далее в проекте директивы пересказывались основные положения сталинской речи 5 мая 1941 г., касающиеся причин успехов Германии и поражения Франции во Второй мировой войне. Эти же положения были положены в основу разъяснений того, каким образом следует развенчивать «миф о непобедимости германской армии». Помимо сталинских выводов о «самодовольстве», «зазнайстве», «головокружении от успехов», которыми якобы страдал вермахт, в проекте директивы много внимания было уделено доказательству наличия «серьезных экономических трудностей», которые возникли у Третьего рейха в связи с затяжной войной. Указывалось, что германская армия – большая сила, которую трудно отрицать. Но, как подчеркивали составители проекта директивы ГУППКА, по мере затягивания боевых действий «военная мощь Германии ослабевает».[631]
Эти и другие подобного рода характеристики вермахта настраивали на недооценку силы потенциального противника. Лекции и доклады, которые читались личному составу Красной Армии, порой проводились «на высоких» оптимистических нотах. Одним из самых распространенных анекдотов, использовавшихся докладчиками, был следующий.
Молотов спрашивал Риббентропа, зачем немцы разместили у границы армию численностью в 2 млн. чел., на что последний отвечал: «Мы отвели сюда свои войска на отдых».
В ответ на подобный вопрос германского министра иностранных дел следовала тирада его советского «коллеги»: Красная Армия сосредоточила у западных границ 2,5 млн. человек, чтобы «обеспечить отдых» германским войскам. Однако мало кто открыто говорил на лекциях и докладах в мае – июне 1941 г., какая мощная военная сила имелась у Германии и какой первоклассной боевой техникой она была оснащена. Отсюда – незнание всей правды о потенциальном противнике, плохое представление о размерах опасности. Преобладавшей была «традиционная» точка зрения: «быстро расправимся с агрессорами и войну будем вести на их территории».[632]
Для разъяснения основ внутренней и внешней политики СССР, проблем Второй мировой войны намечалось использовать политические занятия с красноармейцами и младшими командирами, марксистско-ленинскую учебу начальствующего состава, изучение сопредельных стран, доклады, лекции, массовую работу и красноармейскую печать. Армейским газетам следовало «придать боевой характер». В задачу армейской печати входило, как подчеркивалось в проекте директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время», не только обучение технике военного дела, но и политическое воспитание красноармейцев и командиров. Все политработники, командный состав, партийные организации, делался вывод в этом важном документе, должны были «возглавить поворот в пропаганде и обеспечить реализацию» этой директивы «не на словах, а на деле».[633]
Как показывают имеющиеся фактические материалы, к началу войны с Германией были предприняты реальные шаги по реализации этих директивных указаний ГУППКА. 27 мая 1941 г. по просьбе А.И. Запорожца Секретариат ЦК ВКП(б) постановил увеличить тиражи газет семи военных округов на 72 тыс. экз. Кроме того, четыре вновь формировавшиеся армии получили свои армейские газеты, общий тираж которых достигал 40 тыс. экз. Подсчеты показывают, что благодаря этому решению в западных военных округах (Прибалтийском, Киевском, Западном особом, Одесском и Ленинградском) общий тираж красноармейских газет вырос с 1 июня 1941 г. с 265 тыс. до 350 тыс. экз.[634] В Орловском военном округе, вероятно, исходя из указания проекта директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» в конце мая 1941 г. для редакторов дивизионных и училищных газет был продемонстрирован «современный наступательный бой в условиях, максимально приближенных к действительной боевой обстановке». Командующий войсками округа генерал-лейтенант Ф.Н. Ремезов дал армейским журналистам задание так описать действия участников учений, чтобы они смогли подчеркнуть все новации, внесенные в боевое обучение войск. Они, в свою очередь, детально и непосредственно изучили действия бойцов, чтобы «использовать полученные знания на практической газетной работе».
2 июня 1941 г. В.В. Вишневский отметил в дневнике, что наряду с сосредоточением войск Красной Армии велась подготовка «соответствующей» (антифашистской) литературы. В частях РККА появились антифашистские фильмы, список которых, как уже указывалось, был утвержден ГУППКА («Профессор Мамлок», «Семья Оппенгейм» и др.).[635]
Политорганы РККА уделяли кино как важному средству пропаганды постоянное внимание. План демонстрации кинофильмов в соединениях и частях утверждался начальником управления политпропаганды округа (армии) либо его заместителем. Внутри соединения его визировал начальник отдела пропаганды или его заместитель.[636] Если в начале июня 1941 г., как свидетельствует В.В. Вишневский, в войсках при наличии столь тщательного контроля со стороны командования начали демонстрироваться ранее запрещенные кинофильмы антифашистского содержания, то скорее всего это вытекало из указания «сверху». Следовательно, проекты пропагандистских директив ГУППКА, еще находившиеся в работе, стали воплощаться в практику.
Наглядным примером подтверждения их реализации могут служить и следующие факты. За две недели до начала войны начальник 7-го отдела ГУППКА М.И. Бурцев прибыл в г. Луцк, где дислоцировался штаб одной из сильнейших армий прикрытия Киевского особого военного округа – 5-й армии под командованием генерал-майора танковых войск М.И. Потапова. Примечательно, что Потапов, в распоряжении которого находилось не только два механизированных, два стрелковых корпуса и две авиационные дивизии, опирался на укрепленные районы (УРы): Ковельский, Владимир-Волынский и Струмиловский. Но командующий 5-й армией накануне войны рассматривал УРы не как средство, которое можно было использовать для упорной обороны, а как своеобразный трамплин для стремительного наступления на врага.[637]
М.И. Бурцев прибыл в Луцк для оказания помощи армейскому управлению политической пропаганды в разработке «плана мероприятий на случай чрезвычайных обстоятельств».[638] Документ, составленный с учетом его указаний, получил наименование «План политического обеспечения военных операций при наступлении». Он был подписан начальником управления политической пропаганды 5-й армии. Бесспорно, исходя из указаний эмиссара из Москвы (скорее всего, на основании руководящих директивных материалов, в частности, сводки о морально-политическом состоянии в Германии и немецкой армии) в «Плане политического обеспечения военных операций при наступлении» говорилось о наличии «первых признаков падения морали» вермахта, которые усилятся и углубятся после нанесения по нему сильного, молниеносного удара. В документе предполагалось вести военные действия на территории противника «в благоприятной для Красной Армии обстановке», когда ожидалась поддержка местного (польского) населения, а также «сопротивление немецких солдат войне и политике Гитлера».[639]
Выше указывалось, что в проекте директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» было намечено решительно покончить с недооценкой критики «враждебной фашистской идеологии», «реакционной политики германского империализма». Именно на эти моменты обратил внимание А.И. Запорожец, когда вызвал на беседу группу руководящих политработников. Среди них находился и член военного совета 16-й армии А.А. Лобачев, 10 июня прибывший в Москву. По воспоминаниям Лобачева, начальник ГУППКА заявил, что работать в войсках придется в новой обстановке, и устно ознакомил приглашенных с директивой об усилении политической пропаганды и, в частности, «о необходимости разоблачения реакционной сущности фашизма».[640]
Аналогичные указания получил направлявшийся к месту службы на Черноморский флот с группой политработников А.А. Азаров. В первой половине июня в Москве они получили указание начальника Главного управления Военно-Морского Флота армейского комиссара 2-го ранга И.В. Рогова «усилить в устной пропаганде разоблачение агрессивных действий германского фашизма, ориентировать личный состав на повышение бдительности и боевой готовности».[641]
Таким образом, еще в процессе доработки проект директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» доводился в устной форме до ответственных политработников армейского уровня.
Антифашистские формулировки и идея наступательной войны излагались в пропагандистских документах ГУППКА порой столь откровенно, что даже вызывали замечания со стороны руководства УПА ЦК ВКП(б). Г.Ф. Александров, знакомившийся с текстом вышеупомянутого доклада «Современное международное положение и внешняя политика СССР», обнаружил в нем формулировки, из которых следовало, что наиболее вероятным противником Красной Армии является вермахт. Отметив, что Германия еще не встретила достойного противника, составители доклада утверждали: «Между тем, такое столкновение не за горами». Г.Ф. Александров по данному поводу заметил на полях документа:
