В состав группы, помимо Исаева, входили еще три «лейтенанта» — Михайлов, Сергеевский и Фадеев. Им выдали в Таллине новое обмундирование, потом вернули в немецкую школу, где заставили заниматься хозяйственными работами. Потом их отправили в Хельсинки, а оттуда в Рованиеми, в финскую разведшколу, где они готовились к выброске.
Уже начинался период белых ночей, но, несмотря на риск полетов в это время, «лейтенантов» выбросили на побережье Белого моря, в районе деревни Куя, что недалеко от Нижней Золотицы. Правда, первоначально ситуация развивалась довольно странным образом.
Советская служба ПВО в ночь с 22 на 23 мая 1943 года засекла пролет немецкого самолета и его кружение на небольшой высоте. Это являлось характерным признаком выброски парашютистов и грузов. Места там глухие, поэтому розыск наладить было трудно. Но 23 мая, около 23 часов, из деревни Куя дежурному по областному управлению НКВД пришла радиограмма: «Прибыла группа, имеем спецзадание разведки. Просим срочно выслать катер, чтобы явиться к вам. Лейтенант Сергеевский»[405]. На следующий день чекисты ответили: «Мы вас не знаем, сообщите, кем посланы». На этот ответ диверсантам пришлось отписываться и оправдываться дежурному по управлению НКВД. Еще два дня слались телефонограммы, пока, наконец, пограничники, к которым обратились «лейтенанты» своим кодом, не сообщили органам НКВД, что это не наши разведчики, а агенты-парашютисты противника.
Только ночью 28 мая четверку разведчиков доставили на катере в Архангельск и сразу же приступили к допросам. Может показаться странным, что агенты придумали такой способ явки. Скорее всего, они боялись сдаваться в глухих населенных пунктах, считая, что местные военные власти могут под горячую руку в условиях военного времени попросту расстрелять их.
Архангельское управление «СМЕРШ», получив все данные по условиям связи, кодам, условным сигналам о провале и, главное, желание «лейтенантов» работать против немцев и финнов, естественно, вышло с предложением о начале радиоигры с использованием рации агентов непосредственно в Главное управление контрразведки — «СМЕРШ», начальник которого комиссар госбезопасности 2-го ранга В. С. Абакумов дал санкцию на ее проведение. Игре дали условное название «Концерт».
Радиоигра началась 5 июня 1943 года, то есть через неделю после первых допросов. Далее ход игры будет излагаться так, как она описана в книге «На страже безопасности поморского Севера»:
«В материалах уголовного дела имеется утверждение, что подследственные использовались в проведении оперативных мероприятий по агентурному делу „Концерт“, что учитывалось при ведении следствия, но содержание и ход радиоигры в деле не отражены.
Последнего в архивах РУ ФСБ РФ по Архангельской области и Центральном архиве военной контрразведки не оказалось, и лишь недавно была получена справка по радиоигре „Концерт“ с кратким изложением мероприятий из Центрального архива ФСБ России с только что снятым грифом: „Совершенно секретно“.
Радиоигра начата 5 июня 1943 года, но первую связь удалось установить только 30 июня. Центр на наш позывной не отвечал.
Учитывая важность первичного сообщения для начала радиоигры, рассматривалось два варианта действий разведчиков после приземления:
Первый — предлагался оперработниками отдела „Смерш“ Архангельского военного округа и соответствовал заданию немецкого центра: в районе выброски создан опорный пункт с продовольственной базой и постоянным дежурством на радиостанции двух разведчиков. Два других со второй радиостанцией продвигаются к месту разведывательной деятельности — Архангельску.
Второй — вносился исполнителями игры и преследовал цель сузить размах и придать реальность имитируемыми трудностями при выполнении заданий: группа в полном составе, несмотря на непредвиденные обстоятельства, движется к Архангельску для сбора разведсведений.
При решении вопроса о начале радиоигры Главным управлением контрразведки „Смерш“ был утвержден второй вариант. И в первых переданных радиограммах противнику сообщили, что при выброске одна радиостанция разбилась, половину груза растеряли, и, несмотря на недостаток продовольствия, группа разведчиков в полном составе продвигается к пункту разведывательной деятельности — Архангельску.
После сообщения противнику, что группа разведчиков прибыла в Архангельск, в радиоцентр врага по заданию Генерального штаба Красной Армии передавались дезинформационные данные по перечню абвера о состоянии Архангельского порта и железнодорожных перевозках грузов, одновременно легендировались трудности проживания в г. Архангельске из-за отсутствия у разведчиков материальных средств.
Получив сообщение о переносимых разведчиками трудностях, противник 17 сентября 1943 года приказал собрать подробные сведения об Архангельском порте и сообщил, что желающие разведчики могут возвратиться обратно за линию фронта.
Продолжая передавать военную дезинформацию, с учетом указания о сборе подробных сведений по Архангельскому порту, 15 ноября 1943 года легендировали, что Борин и Котов (клички Михайлова и Исаева. — Авт.) пошли обратно к финнам за помощью для оставшихся разведчиков.
В действительности Борин и Котов к финнам не посылались. По прошествии некоторого времени запросили, прибыли ли Борин и Котов. И еще раз потребовали помощь. 19 декабря 1943 года противник ответил: „Котов и Борин еще не вернулись к нам. До их прихода вам помочь не можем. Коли не можете без нашей помощи там оставаться, тогда старайтесь вернуться к нам. Не теряйте связи“.
После получения этой радиограммы группа разведчиков сообщила, что они возвращаются обратно, и в дальнейшем связь с противником осуществляли из населенных пунктов легендируемого маршрута передвижения»[406].
Последний аккорд из 51 отправленной и 14 принятых радиограмм в «концерте» четверки лейтенантов прозвучал 30 января 1944 года. В радиограмме во вражеский разведцентр было передано о боевом столкновении агентов с советскими пограничниками при подходе к прифронтовой полосе. Затем связь была прекращена, из чего финская и немецкая разведки должны были сделать вывод о захвате или гибели своих разведчиков.
Считая, что свою задачу радиоигра выполнила, советская контрразведка решила операцию «Концерт» прекратить. «Концерт» была не единственной радиоигрой, проводившейся с немецкой и финской разведками противника на северо-западе. Подобные же игры проводили контрразведчики Вологды, Ярославля, Ленинграда, Рыбинска, Москвы. Поэтому дезинформация, передаваемая по рациям захваченных разведгрупп противника, строго определялась Генеральным штабом РККА. Результатом таких игр стало введение в заблуждение военного командования фашистской коалиции относительно планов нашей военной кампании в 1943 году.
Учитывая заслуги бывших немецко-финских агентов, по ходатайству «СМЕРШ», Главная военная прокуратура СССР прекратила уголовное дело в отношении Матвеева и Фадеева, а Особое совещание НКВД прекратило дело в отношении радиста группы Сергеевского. Всем им было зачтено предварительное заключение, после чего их оставили в Архангельске под подписку о невыезде. Исаеву же дали 3 года исправительно-трудовых лагерей, мотивируя это тем, что участия в радиоигре он не принимал.
Эпизод с этой группой, выброшенной в мае 1943 года на побережье Белого моря, еще раз подтвердил, что финская разведка плотно сотрудничала с германской военной разведкой — «абвером» и обменивалась с ним разведывательной информацией, а также брала на себя подготовку немецких агентов в части обучения выживанию в северной тайге и тундре, лыжным переходам и маскировке в условиях севера.
Говоря об успешных операциях отечественной контрразведки на севере, стоит задаться вопросом: а всех ли агентов-парашютистов, засланных финской и немецкой разведками, удавалось выявить и нейтрализовать? Несмотря на оптимистические рапорты контрразведчиков, авторы полагают, что далеко не всех.
К. Бутыгина во время войны была мобилизована в истребительный батальон Вытегорского района. Молодые девушки и парни, вооруженные винтовками, в голодное военное время прочесывали глухие вытегорские леса в поисках диверсантов, дезертиров и бандитов. Она вспоминала, что очень часто находили в лесу парашюты[407].
Густые и труднопроходимые леса еще длительное время после окончания Великой Отечественной войны хранили в себе свидетельства той ожесточенной борьбы, которую вела неприятельская разведка против СССР на северо-западе. Так, например, 23 июня 1971 года, через 26 лет после окончания войны, в Вожегодском районе близ станции Явенга лесорубы нашли в лесной чаще металлический контейнер с боеприпасами, оружием и большой суммой денег. Чьи они были — неизвестно. Куда делся агент-парашютист немецкой или финской разведок, неясно и до сих пор[408]. А в Ярославской области, в Галичском районе, тайник с немецкой радиостанцией нашелся уже в 1989 году[409]. Может быть, эти агенты благополучно растворились в бескрайних просторах Советского Союза и благополучно дожили до конца своих дней. Не исключено, что на них после войны вышла какая-нибудь западная разведка.
