Ознакомительная версия.
Я, господа, не стал бы, может быть, касаться этих предметов, этих исторических данных, если бы не коснулся их предыдущий оратор. Но он начал с 1863 года. Я, конечно, не буду тоже вам пересказывать всю историю западной Руси, но принужден привести вам несколько исторических сопоставлений, поучительных, по моему взгляду, для предотвращения повторения неоднократно уже повторяющихся ошибок. Западные губернии, как вам известно, в 14-м столетии представляли из себя сильное литовско-русское государство. В 18-м столетии край этот перешел опять под власть России, с ополяченным и перешедшим в католичество высшим классом населения и с низшим классом, порабощенным и угнетенным, но сохранившим вместе со своим духовенством преданность православию и России. (Голоса справа: браво, браво!)
В эту эпоху русское государство было властно вводить свободно в край русские государственные начала. Мы видим Екатерину Великую, несмотря на всю ее гуманность, водворяющую в крае русских земледельцев, русских должностных людей, вводящую общие губернские учреждения, отменяющую Литовский статут и Магдебургское право. Ясно стремление этой Государыни укрепить еще струящиеся в крае русские течения, влив в них новую русскую силу для того, чтобы придать всему краю прежнюю русскую государственную окраску.
Но не так думали ее преемники. Они считали ошибкой государственное воздействие на благоприятное в русском смысле разрешение процесса, которым бродил Западный край в течение столетия, процесса, который заключался в долголетней борьбе начал русско-славянских и польско-латинских. Они считали эту борьбу просто законченной. Справедливость, оказанная высшему польскому классу населения, должна была сделать эту борьбу бессмысленной, ненужной, должна была привлечь эти верхи населения в пользу русской государственной идеи. Опыт этот, произведенный Императорами Павлом Петровичем и Александром Благословенным, приобретает, с нашей точки зрения, особую важность и особую поучительность.
Я прохожу мимо общих государственных мероприятий, которые приняты были этими Государями и которые привели край к прежнему положению. Но позвольте остановить ваше внимание на том доверии, которое было оказано местным, хозяйским, так сказать, земским течениям края. Русские люди, которые были поселены в крае, были опять выселены; был восстановлен опять Литовский статут, были восстановлены сеймики, которые выбирали маршалков, судей и всех служилых людей. Но то, что в великодушных помыслах названных Государей было актом справедливости, на деле оказалось политическим соблазном. Облегчали польской интеллигенции возможность политической борьбы и думали, что в благодарность за это она от этой борьбы откажется!
Немудрено, господа, что Императора Александра Первого ждали крупные разочарования. И действительно, скоро весь край принял вновь польский облик. Как яркий пример я приведу вам превращение старой православной метрополитенской церкви в анатомический театр при польском Виленском университете. К концу царствования Императора Александра Первого весь край был покрыт тайными обществами. Везде гнездились заговоры, в воздухе носилась гроза, которая и разразилась после смерти Александра в 1831 году первым вооруженным восстанием.
Это восстание, господа, открыло глаза русскому правительству. Государь Император Николай Павлович вернулся к политике Екатерины Великой. Своею целью он поставил, как писал в рескрипте на имя генерал-губернатора Юго-Западного края: «Вести край сей силой возвышения православия и элементов русских к беспредельному единению с великорусскими губерниями». И далее: «Дотоле не перестанут действовать во исполнение изъясненных видов моих, пока вверенные вам губернии но сольются с остальными частями Империи в одно тело, в одну душу». (Рукоплескания справа.)
Тут, господа, видна ясная политическая идея, и эти простые, честно, открыто сказанные слова не оставляли уже места добросовестному заблуждению со стороны польского общества. Но я должен заметить, что в царствование Императора Николая Павловича ему даже не представилось необходимости принимать особенно резкие меры по отношению к тем учреждениям, которые носили земскую окраску. Политика в царствование Николая Павловича вращалась вокруг униатского вопроса, что привело к воссоединению униатов, вращалась вокруг школьного дела, причем польский университет был перенесен из Вильны в Киев. Местным обывателям не была даже окончательно заграждена возможность поступать на государственную службу; дворянским собраниям было лишь вменено в обязанность принимать на дворянскую службу лиц, беспорочно прослуживших не менее десяти лет на военной или гражданской службе. И мало-помалу, без особой ломки планы и виды Императора начали проходить в жизнь.
Но, господа, судьбе было угодно, чтобы опыт, единожды уже произведенный после смерти Екатерины Второй, повторился еще раз. По восшествии на престол, Император Александр Второй, по врожденному ему великодушию, сделал еще раз попытку привлечь на свою сторону польские элементы Западного края. Вместо того, чтобы продолжать политику проведения русских начал, которые начали уже получать преобладание над польскими стремлениями и влияниями, поставлено было целью эти стремления, эти влияния обезвредить, сделать их одним из слагаемых государственности в Западном крае. И, тривиально говоря, поляки были попросту еще раз сбиты с толку; поляки никогда не отказывались и не стремились отказаться от своей национальности, какие бы льготы им предоставлены ни были, а льготы эти с своей стороны питали надежды и иллюзии осуществления национального польского стремления —% ополячения края.
Действительно, в это время к Государю Императору Александру Второму начали со всех сторон обращаться с домогательствами и просьбами. Могилевское дворянство через рогачевского предводителя Богуша обратилось к Императору с просьбой вернуть польскому дворянству все права, которые оно имело при польских королях, и ввести польское судопроизводство; подольское дворянство обратилось с ходатайством присоединить Подольскую губернию к Царству Польскому (смех справа) и т. д. Я не буду приводить других примеров, но нам, в порядке исследования хозяйственно-экономического течения, на что только я обращаю внимание в своем изложении, не мешает вспомнить попытку того времени со стороны польского дворянства укрепить за собой господство над русско-литовским простонародьем путем отмены крепостного права без наделения землей.
Я упоминаю об этом только для того, чтобы вы могли учесть существующий до настоящего времени известный аристократизм местных землевладельцев, которые привыкли держать местное население под сильным экономическим гнетом и в экономической зависимости. (Голоса справа: верно.) В это-то время западнорусский народ и изобрел про себя самого весьма унылую, весьма печальную поговорку: «Зробишь — пан бере, не зробишь — пан дере, нехай, кажу, нас вмисти чорт побере». (Смех и рукоплескания справа.) В это время пробудились у поляков все врожденные хорошие и дурные стремления; они проснулись, пробужденные примирительной политикой Императора Александра Второго, политикой, которая, как и 30 лет перед этим, окончилась вторым вооруженным восстанием.
Я не буду подробно останавливаться на тех, действительно, суровых, крутых мерах, которые были применены к местному польскому населению, о которых болезненно говорить и о которых упоминал уже предыдущий оратор. Вы знаете все те ограничения и относительно польского языка, и относительно прав службы, и относительно прав землевладения, и относительно дворянского представительства, которые были в ту пору приняты и которые продержались до 1905 г., меры, которые, по странной иронии судьбы, были результатом великодушного порыва великодушнейшего из Монархов, Царя-освободителя.
Вот, господа, то исторические уроки, которые, я думаю, с достаточной яркостью указывают, что такое государство, как Россия, не может и не вправе безнаказанно отказываться от проведения своих исторических задач. (Рукоплескания и голоса справа и в центре: браво, великолепно!) Но, господа, исторические задачи забываются. В памяти у многих, однако, сохранились, я думаю, события последних лет. И действительно, любопытно просле
дить, каким образом реагировали на те потрясения, которые перенесла Россия в 1905 году и дальнейшие годы, влиятельные польские круги в Западной России.
Повторялась историческая возможность, дважды открывавшаяся уже при Императорах Александре Первом л Александре Втором. Ведь после указа 12 декабря 1904 года и воспоследовавшего в разъяснение этого указа Высочайше утвержденного положения Комитета министров от 1 мая 1905 года, о котором тут упоминалось, представлялась возможность польскому населению идти вместе, идти рука об руку с русскими по культурному пути, по спокойному государственному руслу.
Ознакомительная версия.
