Ознакомительная версия.
Жестокие и кровопролитные бои за Прибалтику, тысячи и тысячи могил советских воинов. Здесь под Шяуляем без вести пропал и мой дядя – солдат 51-й армии Иринархов Василий Иванович. В бою он был ранен и направлен в санитарную часть, отказавшись от сопровождающего. Но до санчасти солдат так и не дошел…
Здесь мы и простимся с войсками 1-го Прибалтийского фронта, которым еще предстояло участвовать в Каунасской, Рижской, Мемельской и Восточно-Прусской наступательных операциях, закончив боевые действия разгромом курляндской группировки вражеских войск на берегу Балтийского моря.
Командующему 1-м Прибалтийским фронтом генералу армии И.Х. Баграмяну за умелое руководство войсками в ходе проведения Белорусской операции было присвоено звание Героя Советского Союза, а вот звание маршала он в годы войны так и не получил. Видно, Сталин, подписывая представления на очередные воинские звания генералам, вспоминал эту фамилию в связи с разгромом войск Юго-Западного фронта в боях под Киевом и Харьковом в 1941 и 1942 годах.
Тяжелые бои в августе 1944 года продолжались и на 1-м Белорусском фронте, где частям 69-й и 8-й гвардейской армий удалось захватить и удержать плацдармы на западном берегу реки Висла в районах Пулавы и Магнушева. Германское командование срочно перебросило к этим районам свои соединения и части, которые сильными контрударами, при поддержке авиации, пытались ликвидировать захваченные плацдармы.
В трудное положение попали бригады 3-го танкового корпуса, где противнику удалось захватить Радзымин и Воломин, охватив боевые порядки наших танкистов. Да, германскому командованию, несмотря на значительные потери войск группы армий «Центр» в боях за Белоруссию, удалось достаточно быстро за счет переброски резервов из стран Европы и с других участков советско-германского фронта восстановить оборону по рекам Висла и Нарев.
И в этот напряженный для войск маршала Рокоссовского момент к нему 2 августа поступили данные о начавшемся в Варшаве восстании поляков. И, как вспоминал маршал, «…это известие сильно нас встревожило. Штаб фронта немедленно занялся сбором сведений и уточнением масштаба восстания и его характера… Ведь, откровенно говоря, самым неудачным временем для начала восстания было именно то, в какое оно началось. Как будто руководители восстания нарочно выбрали время, чтобы потерпеть поражение… В то время 48-я и 65-я армии вели бои в ста с лишним колометрах восточнее и северо-восточнее Варшавы (наше правое крыло было ослаблено уходом в резерв Ставки двух армий, а предстояло еще, разгромив сильного противника, выйти к Нареву и овладеть плацдармами на его западном берегу). 70-я армия только что овладела Брестом и очищала район от остатков окруженных там немецких войск. 47-я армия вела бои в районе Седлеца фронтом на север. 2-я танковая армия, ввязавшись в бои на подступах к Праге (предместье Варшавы на восточном берегу Вислы), отражала контратаки танковых соединений противника»[141].
А вот как оценивает происходившее в Варшаве восстание поляков германский историк Курт Типпельскирх: «Восстание вспыхнуло 1 августа, когда сила русского удара уже иссякла и русские отказались от намерения овладеть польской столицей с хода. Вследствие этого польские повстанцы оказались предоставленными самим себе. Вначале их успехи были ошеломляющими: большинство немецких военных и гражданских учреждений, находившихся в этом крупном городе, были отрезаны от внешнего мира; вокзалы заняты повстанцами, располагавшими минометами, 20-мм зенитными пушками и противотанковыми средствами; магистрали были блокированы. Лишь мосты через Вислу удалось удержать»[142].
О начавшемся в польской столице восстании ничего первоначально не было известно и руководству СССР. Только 3 августа 1944 года прибывший в Москву из Лондона премьер-министр польского эмигрантского правительства С. Миколайчик сообщил Сталину: «Приближается минута освобождения Варшавы. С 1 августа ведется борьба нашей подпольной армии с немцами. Эта армия уже добилась значительных успехов, хотя помощь извне ей крайне необходима»[143].
В беседе Миколайчик попросил Сталина помочь ему добраться до Варшавы и оказать помощь восставшим оружием и боеприпасами, но никаких предложений о согласованности и координации действий повстанцев и войск Красной Армии так и не последовало. Конечно, стремление поляков освободить свою столицу еще до подхода войск Красной Армии было вполне понятно. Но способны ли были поляки самостоятельно выполнить это? Я бы отметил, что в этом случае у руководителей восстания просматривается явная переоценка имевшихся у них сил и их возможностей без эффективной помощи извне. А этого как раз руководителями восстания предпринято не было, за что пришлось заплатить варшавянам. Германские войска еще были очень сильны и имели боеспособные дивизии и части, которые в ходе двухмесячной жестокой и упорной борьбы сумели подавить восстание.
К этому времени войска 1-го Белорусского фронта в ходе непрерывного сорокадневного наступления понесли значительные потери, продолжая вести тяжелые кровопролитные бои с усилившимся противником. Их боеспособность несколько упала. Из-за отставания тылов ощущалась нехватка боеприпасов, ГСМ, продовольствия. Растянутость коммуникаций, недостаток аэродромов не позволяли в полную силу использовать имевшуюся авиацию. В период с 6 по 12 августа 16-я и 6-я воздушные армии выполнили только 1500 самолето-вылетов, а противник – около 2150[144].
Все эти имевшиеся обстоятельства накладывали негативный отпечаток на оказание эффективной помощи восставшим в Варшаве. С транспортных самолетов сбрасывалось вооружение и боеприпасы, но они часто попадали в руки к немцам, контролировавшим значительную часть города. И хотя наши части к началу августа уже вели бои на подступах к Праге, их положение было крайне неустойчивое.
Вот что отмечал по поводу неудачи польского восстания маршал Рокоссовский в беседе с корреспондентом английской газеты «Санди таймс» Александром Верте 26 августа 1944 года: «Будем рассуждать серьезно. Вооруженное восстание в таком месте, как Варшава, могло бы оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромнейшей важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов (боев за Варшаву), и я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Нас теснили, и мы даже при самых благоприятных обстоятельствах не смогли бы овладеть Варшавой раньше середины августа… Здесь речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней»[145].
У меня нет никаких оснований не доверять словам этого человека, которого не смогли сломить даже пытки следователей НКВД в 1937–1938 годах, так и не сумевших выбить из Константина Константиновича нужные им сведения.
2 августа противник, сосредоточив на восточном берегу Вислы три танковых и одну пехотную дивизии, нанес сильный удар в промежуток между Прагой и Седльце, стремясь вырваться на фланги и тылы войск маршала Рокоссовского. В бой на этом направлении были сразу втянуты все соединения и части 2-й танковой и 47-й армий, которые с трудом и значительными потерями отражали атаки противника, ощущая острую нехватку горючего и боеприпасов.
Но сдержать натиск противника было нелегко. Как уже отмечалось, в наиболее трудное положение попали бригады 3-го танкового корпуса, обойденные частями противника и вынужденные сражаться в окружении в районе Радзымина. Только при помощи частей соседнего 8-го гвардейского танкового корпуса остаткам бригад генерала Веденеева удалось с тяжелыми боями выйти на соединение со своими войсками. Дальнейшее продвижение противника на юг удалось остановить только 5 августа на реке Черна, укрепив оборону этого рубежа переброшенными сюда частями 125-го стрелкового и 2-го гвардейского кавалерийского корпусов.
К этому времени в боевом составе 2-й танковой армии осталось исправными только 27 танков и 4 САУ, а ее потери со времени начала операции составили около 500 боевых машин. Согласно донесению штаба, потери личного состава за период боевых действий с 20 июля по 8 августа составили: 991 убитыми, 2852 ранеными, 442 пропавшими без вести[146].
Огромные потери танкистов, особенно корпуса генерала Веденеева, вынудили командование 8 августа вывести 2-ю танковую армию в тыл на переформирование и пополнение личным составом и боевой техникой, что в значительной степени ослабило наступательные возможности фронта. Вскоре и 4-й гвардейский кавалерийский корпус был выведен на переформирование и, пополнившись личным составом, боевой техникой и лошадьми, был направлен по железной дороге в состав 2-го Украинского фронта.
Ознакомительная версия.
