Тем не менее против него не было вещественных улик. Однако его беспрерывное молчание раздражало рыцарей, измученных осадой. Третьего ноября совет единогласно приговорил всех изменников к смерти. Доктора и слугу должны были повесить, а рыцаря — обезглавить.
Четвертого ноября во дворе перед дворцом Великого магистра приговор был приведен в исполнение. Дель Маре умер последним. Он умер, не получив христианского благословения, отказавшись от предсмертных обрядов. Он ничего не сказал до самого конца.
Не все члены ордена согласились с решением совета. Никто не высказал никаких возражений, но некоторые рыцари сомневались в виновности дель Маре. Одним из них был Орсини. Когда он пришел навестить Антонио, юноша, убедившись, что они были одни, спросил друга об этом. Молодой римский рыцарь посмотрел на Антонио, помолчал, а потом просто ответил:
— Я не знаю.
Головы изменников, обращенные к врагу, свисали со стены форта Святого Георгия, с того места, откуда они посылали свои донесения. Их тела четвертовали и сожгли. Источников, из которых мы могли бы узнать о реакции турок, не сохранилось.
На Родосе должен был начаться сезон дождей.
В ордене Святого Иоанна не имело значения, как умер рыцарь — в битве или от болезни, сохранились ли его останки, — его имя официально не вспоминали. Все, что оставалось в записях, — количество рыцарей, призванных Христом в определенный день. Исключения делали для Великих магистров и других рыцарей высокого ранга; их уход из жизни часто фиксировался. Эти вести сообщали их семьям, а иногда в их честь даже возводили памятники. Однако это не являлось официальной политикой ордена, а скорее было последней данью уважения друзей и родственников. К тому же такие жесты обычно откладывали до мирных времен и никогда не занимались этим в военное время, если только развязка конфликта не казалась неизбежной. Даже сегодня на Родосе сохранилось несколько памятников, посвященных рыцарям. Некоторым рыцарям повезло, что после их гибели память о них была увековечена таким образом, а многим не повезло.
Для монашеских орденов была характерна традиция анонимности. Она происходила из идеи о том, что нужно посвятить всю свою жизнь службе Богу, Христу. Умереть за Господа и оставить запись со своим именем считалось богохульством. Душа должна была отказаться от своего имени, став слугой Бога, и, естественно, остаться безымянной после смерти.
Когда умирал рыцарь, серебряные блюда, на которых были выгравированы гербы влиятельных европейских семей, красиво вышитые простыни — все это отдавалось в госпиталь. Со временем эти предметы изнашивались, становились непригодными. А вместе с ними навсегда исчезали все следы их прежних владельцев.
Даже количество людей, погибших в определенный день, часто записывали в книги ордена неточно. Рыцари, несомненно, не считали ведение архивных записей важным делом. Такие записи ведут, думая, что они пригодятся в будущем. Чем большее значение им придается, тем подробнее ведутся записи. Итальянские города, такие как Венеция, Генуя и Флоренция, оставили самые подробные и точные записи своего времени. Хотя они, конечно, не стремились помочь историческим исследованиям последующих поколений, этим государствам, чья экономика основывалась на торговле, было важно добыть самую последнюю информацию. Они поняли, что для этого необходимо тщательное и аккуратное ведение записей и их надежное хранение. Они даже записывали то, что на первый взгляд было не важно.
А орден Святого Иоанна питал равнодушие к подобным экономическим принципам. Рыцари жили за счет пожертвованных им владений, прибыли, получаемой от этих владений, и доходов от пиратства. Члены ордена были аристократами, гордившимися своей голубой кровью. Они не старались раздуть свои ряды, вербуя всех без разбора. Добавьте к этому монашеский закон отказываться от своего имени. Единственная возможность отследить путь отдельных членов ордена — это найти личные записи, которые могли оставить рыцари.
Орден состоял только из дворян, в большинстве своем — феодалов. Даже в заранее подготовленной битве на определенном участке, где сражается весь орден, невозможно точно установить, сколько рыцарей погибло на поле брани или даже сколько рыцарей выжило. Если бы только в сражении приняли участие венецианец или флорентиец… Но мужчины из торговых государств, подобных этим, не могли стать рыцарями. Мартиненго родился возле Бергамо, относившегося к Венецианской республике, но не был настоящим венецианцем. Антонио дель Каретто был родом из дворянской семьи, жившей недалеко от Генуи. После этих двух людей осталась их личная переписка, которая не столь надежна, как подробный отчет венецианского доктора о защите Константинополя.
Записи, даже оставленные неумышленно, свидетельствуют о мыслях о будущем. А это означает некое здоровое состояние духа. Рыцари святого Иоанна были, возможно, из тех, кто отказался от этого качества с самого начала.
В ноябре с каждым днем атаки турок становились все яростнее. Хотя в Риме уже короновали нового папу Адриана VI, ему все еще не удалось созвать совет кардиналов полностью. В городе разразилась эпидемия чумы, и кардиналы спасались бегством в свои поместья. Папа остался в Риме, но никто не желал оказывать поддержку папе неитальянского происхождения. Монархи Западной Европы, занятые междоусобными войнами и интересовавшиеся только собственными успехами, предпочли бы видеть папский трон пустым.
Примерно в это время на Родос с Крита тайно прибыла помощь от Венеции. Даже объявив о своем нейтралитете, венецианцы все же отправили торговое судно с провиантом. Это воодушевило защитников крепости, но тот же самый корабль доставил плохие новости.
В ответ на призыв ордена о помощи англичане снарядили и отправили корабли, груженные боеприпасами. Возле Иберийского полуострова корабли попали в шторм. Боеприпасы и английские рыцари, посланные в качестве подкрепления, погибли в море. Ни о каких других кораблях, которые были бы уже в пути либо отправились на помощь недавно, не было слышно.
Двадцать второго ноября инженер Мартиненго наконец-то вышел из госпиталя и после шестинедельного отсутствия вернулся к сражавшимся. Однако разрушения укреплений Родоса были слишком серьезными, и его возвращение уже не играло большой роли. Раны Антонио тоже затянулись. Вернувшись в бой, он увидел, что враг придвинулся к внешней стене и вел обстрел с новых позиций.
Глава шестая
ЗИМА 1522 ГОДА
Как в Средиземноморье, так и в Европе зима считалась неподходящим временем для сражений. Хотя в Средиземноморье зимой обычно не было снега, но шел дождь. С другой стороны, весной, летом и осенью было сухо, но возникала опасность эпидемий чумы. Не раз случалось так, что из-за чумы прекращали важную осаду. Но сражаться под дождем было еще хуже, так что войны почти никогда не продолжались с наступлением зимы.
Рыцари возлагали все свои надежды только на это. Придут дожди. С юга и юго-запада будут дуть ветра, а моря станут неспокойными. Так как доставлять боеприпасы из Малой Азии на Родос будет труднее, артиллерийский обстрел утихнет. Турецкая армия пострадает от нехватки провианта. Обеспечить питанием будет нелегко. В конце концов им придется вернуться в Малую Азию до весны, оставив только флот, чтобы удерживать блокаду Во время этой передышки защитники крепости могли бы восстановить фортификационные сооружения и даже получить подкрепление.
Однако двадцативосьмилетний Сулейман был решительно настроен довести это дело до конца. Он, казалось, прекрасно осознавал положение противника. Кроме того, климат на Родосе был на самом деле довольно мягким. Если запастись терпением, то даже грязь, образовавшаяся в результате сильных дождей, в конце концов высохнет. К тому же защитники крепости тоже будут страдать от дождей. Турецкой армии придется прилагать немало усилий, чтобы сделать устойчивыми платформы для пушек, а защитники столкнутся с трудностями при восстановлении крепостных стен. Учитывая урон, нанесенный турками за четыре месяца, с августа по ноябрь, человеческие жертвы среди защитников и разрушение укреплений, командиры султана единогласно поддержали его решение покончить со всем этим раз и навсегда. Таким образом, турецкая армия была настроена продолжать кампанию.
Непрекращающиеся ежедневные атаки заставили рыцарей понять, что турки решили остаться. Ближе к концу ноября в гавань прибыли корабли с рыцарями и наемниками с Коса, Линдоса и из Бодрума. Великому магистру наконец пришлось заставить их вернуться домой. Он больше не мог скрывать приближение краха. Хотя в Европу отправляли по два корабля в месяц с просьбами о помощи, пока в ответ на это были обещаны только два корабля из Неаполя.
