Евгений Долматовский - Зеленая брама

Поговорили о «Черном принце», Бермудском треуголь­нике, о тайнах морей, и я все-таки посчитал необходимым несколько остудить пыл красногорских ихтиандров: вам нужны сокровища Наполеона, амфоры эллинских кораблей, а на Синюхе в лучшем случае вы достанете со дна ржавое железо.

Мои гости так на меня посмотрели, что я засомневал­ся — могут ли люди разных поколений понять друг друга, и уверился, что они не отступятся, все равно поедут на Синюху доставать танк...

Достанут?

Хочу верить и верю в их успех. Помощь населения им обеспечена, болельщиков у них хоть отбавляй.

Могу представить читателям в подтверждение хотя бы такое письмо. Оно от Н. А. Левицкого, механика машино­строительного завода в Дружковке (Донбасс). Левицкий сообщает, что ему 34 года и вот уже 14 лет он с товарищами ходит по местам боевой славы вдоль Северского Донца, ведет раскопки, научился подрывать снаряды и мины, раз­ряжать старые гранаты.

«Но это все детство!» — восклицает донбасский сле­допыт.

А настоящим делом он считает раскопки в районе Зе­леной брамы и готов принять в них участие. Он мог бы провести в экспедиции свой очередной отпуск, предлагает разбить местность на квадраты и каждый квадрат обследо­вать, а также изучить все письма, чертежи и схемы.

Письмо завершается скромно: «Думаю, что даже как рабочая сила я пригодился бы...»

Будничной, хлопотливой, далеко не безмятежной жизнью живет Подвысокое. Круглосуточно дежурят агрономы в диспетчерской колхоза «Дружба», с рассвета заняты кол­хозники на фермах, в ранний час по улицам и тропинкам идут ребята в новую, мало чем отличающуюся от столич­ных, светлую и просторную школу, тепло дышит и позва­нивает металлом кузница, пофыркивают тракторы... При­ветливы утренние дымы над хатами, а плывущие в юж­ном небе облака словно паруса на мачтах телевизионных антенн...

По графику прибывает из районного центра крытая полуторка, останавливается у домика почты. Сгружают газеты, журналы, посылки, письма. Индекс, знакомый многим,— 317551.

Есть почти в каждом постпакете конверты с цвети­стыми иностранными марками — они адресованы КИД, то есть клубу интернациональной дружбы.

Обращает на себя внимание, но уже давно не удив­ляет подвысоцких почтарей приход писем без точного адреса — пишут в Подвысокое, будто это не село, а че­ловек такой и можно к нему обратиться, как к другу или старому знакомому.

Попадается корреспонденция и с адресом и адреса­том Зеленая брама, словно это женское имя и фамилия.

Много приходит запросов от родственников воинов, пропавших без вести. Уже известно, что надо их напра­вить председателю сельсовета для проверки по скудным спискам захороненных в братских могилах, ну и конечно в школу и в музей — учителям Фартушняку и Симоненко. Придется педагогам и старшим школьникам-экскурсоводам до ночи разбирать музейный архив: вдруг что-то, хотя бы косвенно содействующее поиску, найдется, обнару­жится.

Другая категория писем обращена ко всему селу: вот и читают их многие — старые и молодые его жители.

Подобные письма получают и редакции центральных и украинских газет, а после опубликования ряда статей о боях сорок первого года стал получать и я.

Приведу отрывки из некоторых писем:

«Я решил приехать 9 мая к вам и еще раз повидать тот памятный клочок земли, оставшийся дорогим мне на всю жизнь... Мне кажется, прожившему в нормальных условиях жизнь не так дорого прошлое, как прожившему в тяжелых условиях... Может, и кто из моих однокашников приедет»,— пишет в Подвысокое Иван Белобрысов из Новограда-Волынского. Белобрысов — это фамилия, которую ему дали в детском доме. Он стал сыном полка в 44-й стрел­ковой дивизии, музыкантом, и оказался в эпицентре тяжких боев. Потом мальчика спрятали колхозники, но уберечь не смогли — он был увезен на работы в Германию, четыре раза бежал, угодил в тюрьму, был освобожден американцами и вернулся на родину. Много пришлось пережить Белобрысову после боя в Подвысоком, а вот осталась эта земля ему не просто памятной, но дорогой...

Еще письмо:

«В сентябре собираюсь побывать в Умани и Подвы­соком. Хочу поклониться тем, кто отдал жизнь за Родину в этих известных нам с вами местах»,— пишет мне агро­ном Митрофан Афанасьевич Патронников из Краснодара. (Он приезжал в Москву, мы познакомились, подружи­лись.)

Политрук, комсомольский работник дивизии, он в сорок первом хлебнул лиха, а в сорок третьем участвовал в движе­нии Сопротивления в Руре. Там, в неволе, обуревавшие его чувства нашли выход в поэзии; его стихи и песни распрост­ранялись среди «острабочих» и в лагерях военнопленных. Многим пришлись по сердцу строки:

«...Надо продолжить исследование этого сражения — говорю и от себя и, набравшись смелости, от имени пав­ших»,— обращается в «Литературную газету» инвалид войны, награжденный орденом Ленина, А. В. Богомолов из Красногорска.

Участник штыковых боев в браме, бывший политбоец-доброволец, киевский инженер Владимир Пивова­ров делится своими планами:

«Я принял решение уйти на пенсию в следующем году, в День Победы выехать на неделю в село Копенковатое и разыскать штабную землянку полка».

Письмо из города Владимира:

«Родственники и жены погибших офицеров интере­суются и просят узнать: не намечается ли на июль — август встреча ветеранов 6-й и 12-й армий?»

«К вам обращается учительница 8«А» класса. Мои ученики, действующие по маршруту «никто не забыт, ничто не забыто», выражают настойчиво желание на время ве­сенних каникул поехать в Зеленобрамский район Кирово­градской области и ознакомиться с историей сражения, происходившего в сорок первом году.

Убедительная просьба сообщить, в Москве или в Киеве можно приобрести путевки, на сколько дней рассчиты­вать поездку и ее стоимость. От Чернигова до Киева детей довезут автобусом».

Я ответил, что никаких путевок не существует, да и время поездки выбрано не очень удачно. Может быть, лучше летом отправиться в места, названные в письме Зеленобрамским районом, но надо предварительно списать­ся с подвысоцкими учителями и сельсоветом.

Интересное послание получил я от участника граждан­ской войны, проживающего ныне на Урале. Он вспоминает, что конники под командованием Григория Котовского в мирное время дислоцировались вокруг Умани, и просит опубликовать в печати, что это — историческое место. Ста­рый воин запомнил названия сел — Терновка, Нерубайка, Подвысокое. Здесь встречался он с самим Григорием Котовским, а недавно узнал, что в Отечественную новое поко­ление воинов прославило эти края.

Вот почему старый кавалерист мечтает побывать в ис­торических местах, да только придерживают, мешают пу­тешествию годы — а их уже девяносто.

Передо мной еще одно письмо.

Оно глубоко меня взволновало.

Сын пропавшего без вести батальонного комиссара Вахрушева — Валерий Иванович — всю свою жизнь ищет следы отца, который был заместителем начальника полит­отдела 45-й танковой дивизии. Известно лишь, что танки­сты, оставшись без танков, дрались отчаянно в пешем строю, что Ивана Матвеевича Вахрушева видели под­нимавшим товарищей в атаку на опушке дубравы в один из первых дней августа. (Я могу понять и простить товарищей, не могущих точно назвать число: все те дни и ночи соединились в один сплошной и нескончае­мый бой.)

Долгие годы проработавший на Севере Валерий Ива­нович Вахрушев сообщает:

«Девятого мая поеду в село Подвысокое, чтобы взять горсть земли — в моих руках она никогда не засохнет. Если уточню место гибели отца, поеду жить постоянно в село Подвысокое».

(Из Подвысокого мне позвонили по телефону.

В села, расположенные вокруг Зеленой брамы, съехалось несколько десятков участников событий 1941 года. Были даже товарищи, которые специально прибыли с Дальнего Востока и из Сибири.

Был и Вахрушев Валерий Иванович...

При помощи красных следопытов он определил место гибели своего отца и нашел его могилу...)

Так распространяется память...

Народный музей в Подвысоком уже посетило более сорока тысяч человек. Серьезная и солидная цифра, особенно если принять во внимание, что село далеко от железнодорожных станций и добираться туда сложно.

Но для Подвысокого, Копенковатого, Терновки память войны не ограничивается жестокой панорамой августов­ского сражения, и не только тех боев герои останутся в истории края. У этих нив и дубрав, у этих сел и деревень есть еще и свой, если можно так выразиться, личный счет военных времен.

В колхозе «Дружба» составлены списки; из них явст­вует, что шестьсот восемьдесят шесть мужчин Подвысо­кого (и прилегающих к нему, а ныне объединенных кол­хозом деревень Россоховатки и Владимировки) в сорок первом и сорок четвертом по мобилизации, а еще чаще добровольцами пошли в ряды Красной Армии и сражались на разных участках фронта — от Белого до Черного моря.