и городских стен. Низшие классы приняли их как последнее убежище от диктатуры дукатов; окружающее крестьянство примирилось с ними, потому что коммуна не давала ему ни защиты, ни справедливости, ни свободы.
Деспоты были жестоки, потому что не были уверены в себе. Не имея традиций легитимности, которые могли бы их поддержать, в любой момент подвергаясь опасности убийства или восстания, они окружали себя охраной, ели и пили в страхе перед ядом и надеялись на естественную смерть. В первые десятилетия они управляли с помощью ремесла, коррупции и тихого убийства, практикуя все искусства Макиавелли еще до его рождения; после 1450 года они чувствовали себя в большей безопасности благодаря освящению временем и довольствовались мирными средствами в управлении страной. Они подавляли критику и инакомыслие и содержали целую орду шпионов. Они жили роскошно и отличались впечатляющей помпезностью. Тем не менее они заслужили терпимость и уважение, а в Ферраре и Урбино даже преданность своих подданных, совершенствуя администрацию, осуществляя беспристрастное правосудие там, где не затрагивались их собственные интересы, помогая людям во время голода и других чрезвычайных ситуаций, сокращая безработицу общественными работами, строя церкви и монастыри, украшая свои города искусством и поддерживая ученых, поэтов и художников, которые могли бы отшлифовать их дипломатию, придать им яркость и увековечить их имя.
Они вели частые, но, как правило, мелкие войны, ища мираж безопасности в расширении своих границ и имея непомерный аппетит к налогооблагаемой территории. Они не посылали на войну своих людей, поскольку тогда пришлось бы вооружать их, а это было бы самоубийственно; вместо этого они нанимали наемников и платили им из доходов от завоеваний, выкупов, конфискаций и грабежей. Лихие авантюристы спускались через Альпы, часто с отрядами голодных солдат в обозе, и продавали свои услуги в качестве кондотьеров тому, кто больше заплатит, меняя стороны в зависимости от колебаний платы. Портной из Эссекса, известный в Англии как сэр Джон Хоквуд, а в Италии как Акуто, со стратегической тонкостью и тактическим мастерством сражался против Флоренции и за нее, накопил несколько сотен тысяч флоринов, умер как джентльмен-фермер в 1394 году и был похоронен с почестями и искусством в Санта-Мария-дель-Фьоре.
Деспот финансировал образование, как и войну, строил школы и библиотеки, поддерживал академии и университеты. В каждом городе Италии была школа, обычно предоставляемая церковью; в каждом крупном городе был университет. Под влиянием гуманистов, университетов и судов улучшались вкусы и манеры общества, каждый второй итальянец становился знатоком искусства, каждый важный центр имел своих художников и свой архитектурный стиль. Радость жизни распространялась для образованных классов от одного конца Италии до другого; манеры были относительно утонченными, а инстинкты — беспрецедентно свободными. Никогда со времен Августа гений не находил такой аудитории, такой стимулирующей конкуренции и такой свободы.
II. ПЬЕМОНТ И ЛИГУРИЯ
На северо-западе Италии и на территории современной юго-восточной Франции располагалось княжество Савойя-Пьемонт, чей правящий дом до 1945 года был старейшей королевской семьей в Европе. Основанное графом Гумбертом I как зависимое от Священной Римской империи, маленькое гордое государство достигло момента славы при «зеленом графе» Амадее VI (1343–83), который присоединил Женеву, Лозанну, Аосту и Турин, который он сделал своей столицей. Ни один правитель его времени не пользовался такой репутацией мудрого, справедливого и щедрого. Император Сигизмунд возвел графов в герцоги (1416), но первый герцог, Амадей VIII, потерял голову, когда принял назначение Антипапы Феликса V (1439). Столетие спустя Савойя была завоевана Франциском I для Франции (1536). Савойя и Пьемонт стали ареной борьбы между Францией и Италией; Аполлон отдал их Марсу; они остались в глубине итальянского потока и так и не ощутили на себе весь поток Ренессанса. В богатой Туринской галерее и в его родном Верчелли находятся приятные, но посредственные картины Дефенденте Феррари.
К югу от Пьемонта Лигурия охватывает всю славу Итальянской Ривьеры: на востоке — Ривьера-ди-Леванте, или Берег Восходящего Солнца; на западе — Ривьера-ди-Поненте, или Берег Заходящего; и на их стыке — Генуя, почти такая же великолепная, как Неаполь, на троне холмов и раскинувшемся пьедестале синего моря. Петрарке она казалась «городом королей, храмом процветания, вратами радости»;6 Но это было до генуэзского поражения при Кьоджии (1378). В то время как Венеция быстро восстанавливалась благодаря организованному и преданному сотрудничеству всех классов в восстановлении торговли и платежеспособности, Генуя продолжала традицию гражданских распрей между знатными и благородными, дворянами и простолюдинами. Олигархический гнет спровоцировал небольшую революцию (1383); мясники, вооруженные убедительными столовыми приборами своего ремесла, привели толпу к дворцу дожа и добились снижения налогов и исключения дворян из правительства. За пять лет (1390–4) в Генуе произошло десять революций, десять дожей поднимались и падали; в конце концов порядок оказался дороже свободы, и измученная республика, опасаясь поглощения Миланом, отдалась вместе со своими Ривьерами Франции (1396). Два года спустя французы были изгнаны в результате страстного восстания; на улицах города произошло пять кровавых сражений; двадцать дворцов были сожжены, правительственные здания разграблены и разрушены, имущество на сумму в миллион флоринов уничтожено. Генуя вновь сочла хаос свободы невыносимым и сдалась Милану (1421). Правление миланцев стало невыносимым, революция восстановила республику (1435), и распри между фракциями возобновились.
Единственным элементом стабильности среди этих колебаний был Банк Святого Георгия. Во время войны с Венецией правительство заняло деньги у своих граждан и выдало им векселя. После войны оно не смогло погасить эти обещания, но передало кредиторам таможенные сборы порта. Кредиторы объединились в Casa di San Giorgio, Дом Святого Георгия, выбрали дирекцию из восьми губернаторов и получили от государства дворец в свое пользование. Дом или компания хорошо управлялась, будучи наименее коррумпированным учреждением в республике. На него возлагался сбор налогов; он одалживал часть своих средств правительству и получал взамен значительные владения в Лигурии, на Корсике, в восточном Средиземноморье и на Черном море. Он стал одновременно государственным казначейством и частным банком, принимая вклады, дисконтируя векселя, выдавая ссуды торговцам и промышленникам. Поскольку все фракции были финансово связаны с ним, все уважали его и оставляли невредимым во время революций и войн. Его великолепный ренессансный дворец до сих пор стоит на площади Карикаменто.
Падение Константинополя стало почти смертельным ударом для Генуи. Богатое генуэзское поселение в Пера, недалеко от Константинополя,
