Ознакомительная версия.
Разорение Сечи
Узнав это, Петр молниеносно, смешанным русско-казацким отрядом, захватил Сечь и уничтожил ее до основания. Командовали этой экспедицией полковники Галаган (сам бывший запорожец) и Яковлев. Спасшиеся запорожцы бежали на турецкую территорию и основали новую сечь на месте нынешнего города Алешки.
Карл же двинулся на юг на соединение с запорожцами и по пути хотел взять Полтаву. Когда это ему сразу не удалось, он начал (в начале мая) осаду этого города, которая продолжалась безуспешно полтора месяца и закончилась известной Полтавской битвой (27 июня) с подоспевшими войсками Петра, состоявшими как из русских, так и из верных казацких полков, с которыми был и возвращенный из ссылки полковник Палий.
Шведы были разбиты наголову. Карл XII и Мазепа с остатками войска бежали на запад к Днепру, бросив все обозы и артиллерию. Но у Переволочни их настиг Меньшиков и казаки и принудили все оставшееся войско к капитуляции. Спаслись только Карл и Мазепа, переправившиеся через Днепр первыми, да небольшой шведско-казачий отряд. Дальше бежали они на территорию Турции, в Бендеры, где и задержались продолжительное время.
Здесь вскоре Мазепа умер и был торжественно похоронен в соседнем монастыре. «Гроб его, поставленный на сани, везли 6 пар белых лошадей, а за гробом шли опечаленные его единомышленники», – описывает его похороны «Летописец».
После смерти Мазепы находившаяся в Бендерах группа старшин выбрала гетманом его ближайшего сотрудника Филипа Орлика, который совместно с Карлом начали усиленно уговаривать Турцию нарушить мир с Россией и начать войну.
В 1710 году Орлик с группой казаков, запорожцев и татар предпринял набег на Правобережье, но был разбит и отогнан обратно.
В 1711 году Турция начала войну, на которую подстрекали ее Карл XII и Орлик, обещая помощь и запорожцев, и всего населения Украины-Руси, и верных Станиславу Лещинскому поляков. Для России война эта была неудачна. Турки окружили зарвавшегося Петра, и ему со всей армией угрожало уничтожение или плен. Положение было спасено взяткой турецкому главнокомандующему, который выпустил всю армию из окружения. По преданию, Петра спасла его будущая жена Екатерина, находившаяся с ним в походе и отдавшая великому визирю все свои драгоценности. Документов об этом, понятно, нет, но этот факт приводится всеми историками.
После этой неудачной попытки путем иностранной интервенции отторгнуть от России воссоединенную часть Украины-Руси, Орлик уехал в Швецию, а его единомышленники постепенно начали возвращаться на родину. В дальнейшем жизнь и деятельность этого заграничного «гетмана» (без территории, народа и войска) протекала приблизительно так, как теперь, в половине XX века, протекает жизнь его идейных наследников – разных сепаратистских «президентов» и «вождей»: в интригах среди иностранцев за расчленение России и в выполнении разных заданий тех государств, на средства которых они живут.
Только тогда европейские государства не продолжали помощь бесконечно, а, убедившись в безнадежности попыток оторвать от России Украину благодаря отсутствию сепаратастских настроений у ее населения, прекратили выдачу подачек «гетману» Орлику, на которые он существовал в начале своей эмигрантской деятельности.
Католическая церковь, верным сыном которой был Орлик, по-видимому, ему тоже не помогла, ибо, по свидетельству новейших биографов Орлика (Б. Крупницкого и И. Борщака), он умер в нищете в Молдавии в 1742 году и, как бедняк, был похоронен на средства Молдавского господаря.
Зато теперь католики-галичане проявляют особую заботу о памяти Орлика. Как сообщает сепаратистский украинский журнал «Украина» (№ 8, 1952 г.) духовный вождь галицийских католиков «Апостольский Визитатор, Владыка, Кир Иван Бучко» официальным письмом, адресованным всему галицийскому католическому духовенству в Западной Европе, напоминает, что Филипп Орлик был католик и приказывает ежегодно в первое воскресенье после дня св. Филиппа служить по Орлику торжественные панихиды.
Пользуясь предлогом, журнал «Украина» в том же номере не упустил случая сказать о преимуществах «Руси веры римской» над «Русью веры греческой» и пренебрежительно отозваться об украинцах не-католиках. По мнению редакции журала, католики (т. е. часть галичан) «более сознательные украинские государственники, чем православные украинцы».
В нашу задачу не входит вступать в полемику по этому вопросу, но нельзя было и обойти его молчанием. Не исключена возможность, что его решением придется заняться украинскому народу, если будет сделана попытка превратить нашу Украину-Русь в «Русь веры римской», как это огнем, мечом, золотом и кнутом пытались сделать поляки в прошлом.
Не входит также в нашу задачу вопрос о том, готовит ли история судьбу Орлика его нынешним подражателям в эмиграции. Это дело будущего, а мы изучаем прошлое.
Поэтому переходим к подведению итогов кровавого полустолетия в жизни Левобережой Украины, воссоединенной в 1654 году с Россией.
За этот период (от смерти Хмельницкого до бегства Мазепы) сменилось семь гетманов, из которых пять (Ю. Хмельницкий, Выговский, Брюховецкий, Дорошенко и Мазепа) изменили присяге и пытались при помощи иностранных интервентов отторгнуть от России воссоединеную часть Украины-Руси. А два остальных (Многогрешный и Самойлович) за подготовку к измене были сосланы. (Самойлович, как упомянуто выше, по-видимому, пострадал невинно.) Народ же ни за кем из них не пошел и тем обрек на неудачу все их попытки.
Тот неоспоримый факт, что народ неизменно отмежевывался от своих возглавителей, как только они становились на путь отделения от России, заслуживает особого внимания, ибо: 1) он свидетельствует о тяготении народа к России и отталкивании от Польши, Турции и Швеции, на которых делали ставку «вожди»; 2) показывает, насколько чужды народу были эти «вожди», выступавшие от его имени.
Это было как бы пятикратное в течение полувека голосование «за» или «против» России. И народ все пять раз проголосовал «за».
Через двести с лишним лет, когда сепаратисты с помощью иностранцев трижды пытались отделить Украину от России, народ опять не пошел за ними и опять проголосовал «за», а сепаратисты принуждены были бежать от своего народа.
С бегством Мазепы для Левобережья закончились бурные времена, и оно вступило в двухсотлетний период мирного существования в границах Российской империи. Сначало сохраняя свои административные и социальные особенности, а впоследствии воспринимая общероссийский уклад жизни.
(Скоропадский, Полуботок, Апостол, Разумовский)
После измены Мазепы и Полтавской победы отношение России к воссоединенному Левобережью-Гетманщине меняется.
Почти сорокалетний период правления Самойловича и Мазепы был период совместной борьбы против попыток общих врагов (Польша и Турция) и России, и Украины-Руси вернуть воссоединенные части когда то общего Киевского государства.
В процессе этой борьбы и старшина (кроме ее верхушки), и население в основном вели себя вполне лояльно и никаких оснований для подозрений, а тем более обвинений в измене общему делу не давали. Эпизод со сменой Мазепой Самойловича и ссылкой последнего был только эпизодом и на русско-украинских (как тогда говорили – «русско-малороссийских») отношениях не отразился. За двадцать же лет правления Мазепы, пользовавшегося особым благоволением и доверием Петра, отношения эти и лояльность всей Украины-Руси не вызывали никаких сомнений.
Измена Мазепы и присоединение к нему известного числа старшины и казаков, а также выступление на стороне Карла запорожцев вызвали взрыв негодования по всей России и о прежнем доверии не могло быть и речи.
Поэтому новый гетман – Скоропадский – сразу же после избрания, несмотря на подтверждение Петром «прежних прав и вольностей», получает комиссара в лице стольника Измайлова, с которым он должен был согласовывать все свои мероприятия и который был «оком и ухом царским». Столицей становится город Глухов, где приказано жить и Измайлову. Через год (в 1710 году) Измайлов был отозван, а на его место прибыли Виниус и Протасьев.
Добронамеренный, но безвольный, не блещущий особенным умом Скоропадский находился под башмаком и в полном подчинении своей жены, гетманши Насти, урожденной Маркевич. Население это знало и пело песни, что «Иван носит очинок (женск. головной убор), а Настя булаву»… Неудивительно поэтому, что его 14-летнее гетманство ни в каком отношении достижениями похвалиться не может.
Находясь под неусыпным надзором представителей Петра, ему не доверявших и проявлявших нередко самоуправство и даже самодурство, Скоропадский, с другой стороны, находился под давлением своей жены и алчной старшины, буквально вырывавшей у него универсалы на потомственное владение разными имениями, бывшими раньше «ранговыми» (связанными с занимаемыми должностями).
Ознакомительная версия.
